Снежинки

СНЕЖИНКИ

Снежинки тихо кружатся,
садятся на карниз,
как голова закружится -
летят со смехом вниз.

Снежинки, невесомые
ночные светляки,
узорчатые, сонные
летят, как мотыльки.

Легки и переменчивы -
куда ни дунь, летят.
Восторженно-доверчивы,
притягивают взгляд.

Такие несмышлёные.
Капризные порой.
Порхают в мир влюблённые,
не соблюдая строй.

Жизнь меряют секундою,
нарциссами парят
и ледяною пудрою
летят, летят, летят.

Летят к теплу доверчиво
ледянки-мотыльки,
бесстрашно, опрометчиво
спешат в ладонь руки.

Касанья миг - растаяли
надежды и мечты
и на душе оставили
частичку теплоты.

 
НЕ НЕВОЛЮ СУДЬБУ

Не неволю судьбу -
не дано, так зачем?
Не чиню городьбу -
так вольнее жить всем.

И в дырявый карман
грош в запас не кладу.
Суета все, обман
быть б с Душою в ладу.
Да с отцом наравне -
жизнь достойно прожить.
Не копаться в вине,
а Отчизне служить.

На перине из трав
в томной неге тону.
Был я часто не прав.
Как на Бога взгляну?

В неба синюю высь
вновь летят журавли.
Где-то там собрались
все кумиры мои.

Пастернак, Фет и Блок,
Гумилев, Мандельштам…
Был дарован мне рок -
«стиховируса» штамм.

Недостоин, винюсь
ох, как тяжко плечу!
Но ему поклонюсь
и затеплю свечу…

Я лежу на траве,
грудью полной дышу.
Мысль горит в голове,
что напрасно грешу…

Соловейка свистит -
плач по жизни седой.
И сквозь слёзы сквозит
даль, прожитая мной.



ПОЧЕМУ И ЗАЧЕМ?

Время быстро бежит
от росы до заката,
утро ночь сторожит
и летит вдаль куда-то.

Эстафету сдает
и опять принимает,
дней незримых черед
в дальний край улетает.


От стены до плетня
вьётся в травах тропинка
и промозглого дня
в небе спит паутинка.

Задремавший паук
раскидал тучи-сети,
плети солнечных рук,
как сухие повети,

пробивают сквозь мглу
паутины коварной.
Полста лет я живу,
не поняв сути главной,

почему и зачем
тщетно бьюсь средь событий,
не решив теорем,
не свершивши открытий?


АНГЕЛУ ХРАНИТЕЛЮ

Светлый Ангел, свет мой Божий,
Серафим душевных струн.
Пусть тебя не потревожит
злобой яростный Перун.

Тень душевного покоя
пусть несут твои крыла.
Не пари лишь надо мною
тенью грозного орла.

Будь мне негой опахала
в знойно-пагубную ночь,
чтобы сны мои ласкала
ветра радостная дочь.

Будь всегда со мною рядом,
я ведь Рыба – тонкий знак.
Не буравь ревнивым взглядом,
я люблю тебя и так.

Защити от наважденья,
дай душе комфорт, покой.
Снам - неясного томленья,
страсти – стужи ледяной,


слёзам - знойного Сирокко,
мыслям – ясность, глубину,
духу – стойкости без срока,
сердцу – вечную весну.

Ты ликуй, пари в лазури
лепестками алых роз,
чтоб из волн житейской бури
вынес гордый альбатрос.

Тень Аида не витала,
Боже был ко мне добрей.
Сердце биться не устало
в череде летящих дней.

Светлый Ангел, мой хранитель,
ты меня не забывай
и души моей обитель
никогда не покидай.
 

ЖЕНЩИНЕ

Опять юны Вы, как тогда.
Опять Вы время обманули.
И беспощадные года
крылом бессмертия взмахнули,
раскрыв над Вами неба длань,
оберегая Ваши лица.
Вы вновь, то трепетная лань,
то хладной прелести царица.

В крови вновь бродит пьяный сок
и очи страстью пламенеют.
Томит по-прежнему висок,
уста, как яхонты, алеют –
зовут изведать страсти вкус
и снова алчут поцелуя!
Босой и в рубище Иисус,
от светлой радости ликуя,

творит Божественным Перстом
земной Ваш путь, бескрайний, лунный.
И Рубенс замер над холстом,
творя Ваш образ, вечно юный.
Не в силах гений передать
полет волшебных Махаонов –
ресниц и бёдер знойных стать,
что так пленяла фараонов.
У Ваших дивных стройных ног
безумцы гордые лежали.
Ваш взгляд был холоден и строг,
когда в агонии дрожали
их мускулистые тела,
на плахе смерти страсть ликуя,
и кровь горячая текла
к нагим ногам и поцелуя

срывали след прощальный с губ,
вливая стон последней страсти.
Неважно, был он нежен, груб…
Расплатой смерть была за счастье,
познать однажды Вашу ночь
в альковах страсти, негой стона…
Содома и Гоморры дочь,
в веках остались Вы, Мадонна.


В ТВОИХ ГЛАЗАХ СКВОЗИТ ПЕЧАЛЬ

В твоих глазах сквозит печаль –
печать неведомых мне знаний,
и по плечам струится шаль,
забытых мной воспоминаний.
 
Коснется нежная рука
усталых губ, холодных, жестких,
и край узорного платка
помаду смажет, слижет блестки.

От наших давних редких встреч,
остался сон воспоминаний.
Покатость смуглых, хрупких плеч
не возродит в душе желаний.


ДАРИТЕ ЖЕНЩИНЕ ЦВЕТЫ
Дарите женщине цветы
вы по душе, не по подсказке.
И расцветёт на сердце сказка,
и улетит она в мечты, 
когда подаришь ей цветы.

Дарите женщине любовь –
любви ведь много не бывает.
Тогда душа её растает
и заиграет в венах кровь –
когда подаришь ей любовь.
Дарите женщине себя -
всего, до дна и без остатка.
И в шалаше вам будет сладко
нести в сердцах тревоги дня,
когда подаришь ей себя.

Дарите женщине цветы –
венец весенней красоты.


КОШМАРЫ ДЕТСТВА

Солнца луч, разрезав тучу,
осветил седой утес,
я ступнями к мшистой круче
крепко, намертво прирос.

Замерев, стою у края.
Дальше: шалая вода.
Птицей мысленно взлетаю
в неизбежность, в никуда.

Высоки у гор отроги!
В синеве парить легко?
Там смыкаются дороги,
те, что к Богу? Далеко.

Ветерка сухие прядки
и стремнина тёмных вод.
Тёплый камень жжёт лопатки.
Манит высь? Иль Бог зовёт?

Тяжелы у крыльев взмахи,
память-птица горяча.
Как над бездною, у плахи,
ждал кошмара – палача.

Детства страхи и печали.
Знаю: птицей не взмыть.
Неба выцветшего дали
да реки таёжной нить.

Пальцы волн бренчат о камни,
ветерка гортанный крик.
Распахну на волю ставни
да нырну! Пускай на миг.

Небо, речка, гор отроги.
Цепко держит детства страх.
Недоступные дороги
в сине-облачных полях.


ИСПАНСКОМУ ВИНУ

Чаша терпкого вина,
дышит влагой дальних стран,
затихающего дня
восхитительный роман.

Аромат лесистых гор,
сок божественной лозы,
моря дышащий простор,
ярость огненной грозы.

Опьяняющий нектар
в ночь любовных грёз зовёт.
Бога, солнца, ветра дар,
аромат лозы несёт.

В нём таится жгучий взгляд,
поцелуй горячих губ
Яркий праздничный наряд,
томность плеч и … солнца чуб

Набухая в глубине
грозди тайных величин,
капли страсти той в вине,
смесь волнительных причин.

Возбуждают и влекут
в память, прожитые дни.
Терпким привкусом минут,
ожиданием любви.

Чаша терпкого вина –
спутник страждущих ночей.
Окунает в чары сна,
в чары пламенных очей