Сегодня и никогда

     Сегодня и никогда

     ***

     – Вот и дома. Устал, устал, устал.
     – Что-то не так, Левка Игнатович?
     – Нет, чего нет, того, слава богу, нет. А трудностей немерено. Тянем-потянем, справляемся.
     – Что решил Филипп Иванович? Расчёты пришли? Ты мне должен всё рассказать.
     – Расскажу, но после; давай о тебе, Натусь.
     – Но ты же так ждал подтверждения твоих расчётов. Генератор настроили?
     – Натуль, ты мне зубы мои ядовитые не заговаривай. У доктора была?
     – Ты понимаешь, Лёвушка…
     – Значит, не была. Не была опять. Ну, безобразие!
     – Ну прям уж безобразие.
     – Хуже, Наташа, много хуже. Ты не уважаешь ни детей, ни меня.
     – Да ну ладно уж.
     – Чего ладно? Твоё здоровье – им жива наша радость.
     – Хорошо, Лёвушка. Завтра я у врачей. У меня аж три назначения. Мне объяснили, что моё недомогание требует лечения, но оно не страшно.
     – Это правда – отчасти. Если врачи верно найдут причину твоей слабости и лечение будет успешным. Но есть нехорошая статистика.  Двадцать процентов больных этой болезнью… Не cтану продолжать. Двадцать
     – это чересчур. Моя забота – заставить тебя относится к здоровью наисерьёзнейшим образом.
     – Ну перестань Лёвушка. Ты уже не в себе. На канцелярит перешёл – выговорить страшно “насерьёз… наисерьёзнейвшим”.
     – Дети в порядке?
     – Так точно. Дети в порядке, товарищ командующий.
     – Наташа, на той неделе… Не забыла? Я бы не хотел ни гостей, ни ресторана. Давай вдвоём. 
     – Я готова и у меня всё готово.
Лёвка, двенадать лет. Как ты навязывался ко мне? А я, ох, хотела влепить тебя по наглой морде.
     – А эта наглая морда влюбилась в тебя тысячу лет назад и не устаёт любить.
     – Помнишь, когда в том поезде один ты вступился перед пьяной компанией за девушку; ой, подумала я – вот будет свара. А они вдруг как-то послушно успокоились. Вот чудо, тогда подумала я. И увидела, что чудо – это ты.
     – А я вот думаю, чудо – это когда встречаются двое, которые способны дарить любовь и принимать её. Редкость это – а так было и есть. Мы с тобой, ты и я – вселенная нашей любви. А за этой страной всё остальное. 
     Ну, порешили, и на том спасибо. Завтра, Натуля, завтра, чтобы мне отчёт от врачей.
     – А ты сам?
     – Я в порядке. Здоровее и слон не бывает.

     ***

     – Добрый вечер, простите, это лаборатория? Я знаю, что уже поздно, но не на работе ли ещё Лев Карогодин? Можете Вы узнать? Уже одиннадцать, а он ещё не дома. Я очень волнуюсь.
     – Успокойтесь. Вы жена его? Лев Карогодин тут, как Вам сказать… Вы знаете что, позвоните в больницу Гааза. Там Вам всё расскажут.
     – О боже мой! Еду.

     ***

     Здравствуйте, я жена Льва Карогодина. Мне сказали с его работы, что муж в вашей больнице.
     – Карогодин… Да, пройдите в кардиологию, пожалуйста. Там врачи и сёстры – помогут.

     ***

     – Успокойтесь, милая, как Вас?
     – Наталия Юльевна.
     – Наталия Юльевна, я старшай медсестра Карлова. Ситуация серьёзная, но не безнадёжная. Ваш муж в палате, его готовят к операции. Операция ответственная, но нашим врачам хорошо подвластная. Я проведу вас в палату. Там удобные кресла. Разговаривать Вам с мужем нельзя. Для него это опасно. Он сейчас спит. Сон для него перед операцией повышает шансы на успех. 
     Ваш муж запустил сердце – артерии частично или полностью закупорены. Ему поставят стент или больше – это решение хирурга. Операция занимает 2-3 часа. Потом ему нужен полный покой. Если он проснётся – говорите улыбкой, взглядом, кивком, но не разговаривайте. Покой и покой. Пойдёмте.
     Лёва спал на спине: кислород, капельница. Наташа села в кресло и прикрыла глаза. Ей надо было успокоиться. Успокоиться, чтобы не передать тревогу и страх больному мужу.
     Сидела долго. Мучительно долго. Сколько – не осознавала. По-видимому забылась: слышала шорохи, мягкий говор. Потом тишина. Тишина пробудила её. Когда открыла глаза, Лёву уже из операционной привезли в палату, он был ещё под наркозом. Зашёл врач. 
     – Я ваш доктор. Хорошие новости, голубушка. Жив Ваш человечище. И жить ему ещё долго. Вы ему будете нужны позже, пока идите домой. Мы Вас позовём. Обязательно позовём.

     ***

     – Спасибо, что пришла, любимая.
     – Молчи, хулиган. Тебе нельзя говорить. Пить хочешь? 
     – Да, горло высохло.
     – Молчи не говори. Не поднимай бровей. Можешь ответить пальцами, глазами. Я пойму – догадливая. Улыбайся-улыбайся – тебе идёт.
А, поняла. Да – о детях. Твои приехали. С ними порядок и с детьми полный порядок, не как с некоторыми.
     Не надо, я знаю – не надо. Даже не заикайся: я буду с тобой здесь, пока не станешь на ноги.
     Тебе почитать? Нет твоих книг не принесла и не принесу. Это когда вернёшься домой. У меня есть свежие газеты, пару журналов. И у тебя телевизор. Пульт у тебя под правой рукой. Пока врач не разрешит, переключать буду я. Смотри то, что твоя супруга выберет – вот так.

     ***

     – Доброе утро, Лёвушка. Эти два дня ты больше спал. Наверное, они дают тебе успокоительное. Это хорошо, ты выглядишь свежее, бледность ушла – почти. Доктор позволил нам поговорить немного. С детьми всё, как и быть должно. Папа с мамой передают тебе пожелания доброго здоровья. Звонили и мои. Они тоже переживают за тебя. 
     Теперь. Как ты?
     – Я понял, какой я был беспечный и похвальбишка. 
     И я жив. Голоден жизнью. Наташка, таил от тебя. Только Илья Борисович, он мой профессор в университете, знает. Работая над проектом, я нечаянно, да нечаянно подумал о насекомых и мне пришла мысль о новом подходе к передаче данных светом. Мы с Ильёй Борисовичем просчитали большую часть. Выводы поддерживают мою находку. Ты будешь женой известного в мире физики открывателя. Подчёркиваю – не изобретателя. Во как!
     – Знаю, хвастунишка, и верю. Ты у меня никогда больше не вернёшься домой с опозданием.
     – Ну а как ты, моя славная?
     – Ну что, врачи говорят, излечение не проблема. Никакой орган не повреждён. Но требуется до четырёх месяцев медикаментозное лечение.
     – Вот это добрая новость, Натуля.
     Здравствуйте, Анна Францевна. Капельницу менять? Давайте – издевайтесь. Эх, как здорово знать себя человеком, Анна Францевна. 
     – А как ещё можно, Лев Игнатьевич?
     – Можно, не дай Г-сподь, пройти жизнь существом.
     – Это как?
     Смотрите, что есть существо: дышать, кушать, пить, справлять нужду, совокупляться.
     А у человека есть ещё одна потребность – творить: проникать в мироздание и познанное передать обществу.
     Я изучаю Тору. Вы знаете, что это?
     – Слышала. Вы еврей?
     – Нет. Так вот в ней Г-осподь не заповедовал – “верьте”, Он сказал – “познавайте”. Познавайте и Меня, и моё творение. Учитесь, понимаете, учитесь.
     – И в чём же смысл этого? Извините, не понимаю.
     – Смысл в том, что существо – тогда становится Человеком, когда приходит к вопросу: для чего Я? В ответе тяжелейший труд, и в успехе – продление жизни, когда труд живёт после ухода своего творца. Извините, я отдохну.
     – Ой да-да, это я виновата. Разговорила Вас. Ох и достанется мне от доктора.
     – Он не узнает.
     – Всё равно, я закончила: убегаю, убегаю.

     ***

     – Здравствуйте, больной и его жена. Поговорили? Достаточно. Всё тихо-тихо-потихоньку. Вы через сестру, Наташа, спрашивали, нужна ли сиделка? Нужна. На ещё дня три было бы желательно. Вы можете отдыхать в больнице, у нас есть комнаты отдыха с кроватями.

     ***

     – Добрый день. Как самочувствие больной? Завтра мы разрешим Вам встать и прогуляться на балкон. Наташа, на случай непогоды принесите ему тёплый свитер и носки шерстяные.

     ***

     – Наталья Юльевна, Вам нужна помощь до дома?
     – Я на машине. Спасибо Вам, доктор. Я вдруг почувствовала зверский голод. Чашечка кофе дала бы мне силы. Поеду, пока приготовлю, пока то да сё…
     – А Вы знаете, при больнице есть кафе. Я там втайне от жены пью кофе с пирожным. Она против того и другого.
     – Спасибо за заботу, и я так сделаю: кофе с пирожным. Мой тоже сам не ест – спасается от лишнего веса, но и мне, худобине такой, не разрешает. Вы какое, доктор, любите?
     – Эклер.
     – Оп-па, это и моё любимое.
     – Ну коли так, то Вам, Наташа, только в наше кафе. У-мм, вкуснятина! До свидания.
     – До встречи. 

     ***

     – Простите, уважаемая, Вы Наталья Карогодина?
     – Я. А кто Вы?
     – Доктор Садовников просил Вас вернуться. 
     – Да, иду. А что случилось? Где он?
     – В палате Вашего мужа.
     – Вы меня пугаете, бегу.

     ***

     Доктор стоял около постели, в ней укрытый простынёй с головой лежал человек. На глазах врача были слёзы. 
     – Беда, Наташа. Лёва только что умер. В секунду. Оторвался тромб. Не уберегли мы Вашего мужа.
     – Вы ошибаетесь. Это не Лёва. Вы же утром сделали ему успешную операцию.
     – Да, сделал. Профессор Лапин сказал: Доктор Садовников, я горд Вами. Такая работа делает мне, Вашему учителю, честь. 
     Мужайтесь, Наташенька. 
     Мне быть… или оставить Вас одну? Понял. Выхожу. Вот звонок у кровати. Мы будем рядом. Простите.

     ***