ракушки, из цикла Пиратские байки на ночь

Ракушка-ракушка, русалочье ушко,               
В ней воздух свернулся клубком,               
В ладонях прибоя звенит погремушкой,               
Пока не забьется песком.

И рындами всех кораблей затонувших,
На дне позабытых морском, 
Бьет склянки и ищет свободные уши,
Печалясь, не помня о ком.               
             
К волшебному уху свое ты приложишь –
Сквозь призрачный хор голосов       
Дыханье пучины расслышать ты сможешь      
И брачные песни китов.

Спиралью закручена, моря валторна,
Слоев обертоны взрастив,               
Гудит, не смолкая, исчадием шторма,
Простой повторяет мотив.               

Для будущих песен совьет геликоид,               
Рог звонкий – тритонам трубить.
Прилежно узорные башенки строит,               
Чтоб музыке было где жить.               

Утроба ракушки белей алебастра,
В ней спят до поры семена
Историй пиратских, и звоном пиастров
Ее сердцевина полна.               

Порой предрассветно она розовеет,               
Впуская зарю в лабиринт,               
И бриз над затерянным островом веет,
Где спрятал сокровища Флинт.   
         
"Эй, Дарби Макгроу, подай-ка мне рому!" –            
Проклятый трещит попугай.               
Нельзя, что ли, птицу назвать по-другому?
Заладил: "Подай да подай!"

Досказаны сказки и песни допеты,
И кончился рома запас.             
Посланье в бутылке отыщется где-то,
И, может быть, вспомнят о нас.

Медузы щекочут, как крошки в постели,               
Тела разыгравшихся волн.
А море ракушки с их песнями смелет               
В чуть слышный серебряный звон.