Сжечь

письма
из лета

Закат опускался к отсыревшей земле, постепенно сводя на нет дневную усталость старых дубовых досок многоэтажных домов. Тень нависала над деревьями, после сбрасывала листья, которые падали и, кружась, исполняли в танце последний свой блюз.
В воздухе витал петрикор, а в послеобеденных лужах застыло время и слова, сказанные вам на прощание.

9 February

| Милая Н*, мне не передать тёплое время суток, которое изредка посещает здешние места, но сегодня именно такой день! Вы бы знали, как красивы лилии на цветках и клумбах, усаженных вдоль ограды. Солнце неспешно гладит их листья, а утренний туман орошает дождевой водой юные побеги. Пожалуйста, берегите себя! Одному Богу известно, что с нами будет дальше.
Воздух здесь наполнен петрикором, а деревья, качаясь, проигрывают очередную симфонию из еловых веток. Вы же помните эти необъятные леса, окружающие мой дом? Так вот, этим летом мне придётся уехать из родных мест. Мне хочется искренне верить, что у вас всё хорошо. Письмо дойдёт ровно через пару дней после отправки. До мая не читайте, я вас очень прошу! Хоть вы и любите вскрывать мои письма раньше времени...
/смех/

У нас всё-таки не голубиная почта, но письма будут идти чертовски долго с каждым новым днём, вы же помните эти старые адресаты?
Я кладу вам в конверт камешек, только не удивляйтесь! Я долго думал, что вам подарить, но лучше просто не смог придумать.
Если когда-нибудь вам станет плохо, прижмите этот камешек к своей груди, а если станет невмоготу – выкиньте его. Так будет даже лучше, ибо вы всегда сможете найти этот камешек на гравийной дороге, и потому я всегда буду рядом с вами.
Моя вера в вас больше меня самого, и потому она вполне может укрыться в камешке, как в скале. Камешек не сможет погибнуть, и забыть вы о нём не сможете, ибо помнить о нём не обязывались.
Это моё напоминание и одновременно моя любовь, а как им распоряжаться, вы, думаю, выберете сами.
Словами не передать, как я благодарен судьбе за то, что вы существуете,
Дорогая Н*. |

P. S.
Знаете, иногда мне кажется, что это не живое общение, а общение с призраком адресата, который разрастается под моей рукой тысячами идей и мыслей, уползающих прочь, стоит только мне схватить перо. Мой поцелуй не дойдёт до вас в письме, поскольку его выпьют призраки по дороге. Зато теперь у вас будет камешек.
Только не выкидывайте его раньше времени, а то я вас знаю! Или же нет?

10 February

"Я начал писать это письмо ещё со вчерашнего вечера, но вы ведь не обидитесь на меня за мою многословность, верно?
Я верю, что мои слова обретают свою истинную форму, когда в них фигурируете вы. Это ощущение чистоты вашего образа ни раз спасало меня и ещё не раз убережет меня от беды.
Думается мне, что эта вездесущая любовь, которая заполняет мои письма, вещи в спальне, зубную щётку в ванной, есть ещё и нечто иное, как нож, которым я осмеливаюсь копаться в самом себе. Пусть вы и остаётесь для меня в каком-то смысле далёкой и недостижимой.
Спасибо за разрешение писать вам письма, хоть я излишне и напрашиваюсь на них. Отдельное вам за это спасибо, и доброй ночи."

Честно признаться, день задался не сразу. С самого утра крапал дождь, а тучи, растянутые по всему моему окну, не собирались улетучиваться целую вечность.
В занавесках летали жучки, изредка постукивая о потолок моей спальни. В последние дни я крайне мало спал, а вместе с тем старался не потерять нить письма, которая вела меня именно к вам.

| Любезная Н*! Сегодня я в смятении из-за нагрянувшего дождя – неужели письмо дойдёт позже срока? Нет, я в это не верю и не хочу верить из-за какой-то там непогоды. Мои руки растут из моего тела, как из пера выплясывают буквы моих терзаний.
Дорогая Н*, а какую погоду вам обещают? Прогнозы часто врут, а потому, не оставляйте на сердце дождь. Я искренне надеюсь передать вам все то тепло, что несу сквозь нашу с вами переписку, а потому не болейте.
Мы бежим с вами так долго и так мало, насколько это возможно, и когда казалось бы счастье подступает к нам, наша связь обрывается. Мы так близко друг к другу и одновременно с тем слишком далеко.
Прошу простить мою грубость, что письма начинаются с разных сторон, думаю это зависит от моего настроения или же, я не подумав ляпну эти слова. И как после этого я могу переделывать письмо? Как можно переделывать чувства, оставленные на бумаге? Пусть неряшливо, пусть тускло и некрасиво, но слова будут цвести у вас на языке, в вашей голове, в вашем сердце, пока вы их читаете...

Письма идут безумно и безуспешно долго, вытерпит ли моё сердце перемены, пока я жду ответного письма или ему суждено разбиться о скалу безмолвия? Интересно, кто мог придумать писать письма, у которых даже нет адресата? Что за адская мука посвящать душу и чувства невидимым сущностям, которые только и ждут, чем бы поживиться.
Милая Н*, но мы-то ведь с вами не сущности? Мы части чего-то большего, по крайней мере, вы так уж точно, я напрямую в этом убеждён.
Молчание нынче пытка, однако, из-за дальней дороги письма превращаются в нечто, что есть выше нас, выше самой материи. Не оставляйте повода высказать свои мысли, а может даже чувства на бумагу. Не убивайте свои размышления, а вместе с тем мою душу. Ведь когда ваши пальцы, глаза, мысли, соприкасаются с моими письмами, для меня это высшая степень счастья, надеясь, что они кажутся хоть сколько-то интересными для вас.
Знакомая сказала, что дождь будет лить целую неделю, что за пытка выпала на нашу, на мою долю, и без того долгого пути и чувств, замурованных где-то посреди бескрайней пустоши наших давних обид? Что за знакомая, спросите вы? Толком ответить на это правильно, мне не приходит на ум. Но вы можете ни о чём не беспокоиться, моя привязанность к вам нечто большее, чем мысли, которые приходят вам на ум, и вместе с тем, нечто большее наших душ.
Это необъяснимо, но что-то невидимое тянет меня прямо к вам: как магнитом, как по волшебству, как к воздуху, которым я не могу надышаться.
Оставьте смех в закоулках своего подвала таинств, для меня вы первый лучик рассвета, который я всегда ловлю и упускаю из своих рук.

Может ли дождь лить целую вечность? Если да, то тогда мне не остаётся ничего, кроме как невзлюбить непогоду, а вместе с тем пустить свою любовь по волнам к вашим рукам. Как долго мы будем идти друг другу? Как долго мы сможем идти?
Берегите себя, берегите эти моменты. Если их не станет, то что тогда станет с нами? |

P. S.
Я не знаю, куда забросит меня судьба и куда унесёт вас тёплый летний ветер, но этой весной я буду рядом.
В каждой веточке берёзы, в каждой птице, пролетающей мимо вашего дома и заглядывающей в окна, в каждом порыве тёплого летнего ветра.
И если когда-то вы захотите мне что-то сказать, а я буду далеко от вашего присутствия, плесните слова по ветру – он обязательно сможет их донести, он обязательно сможет вернуть их невредимыми...
У меня заканчиваются чернила, а на душе бушует буря, и в груди разрастается тёмная дыра. Что мне делать с теплотой своей, кроме как отдавать её вам? Моё тело не вынесет перемен, а вместе с тем и солнечные дни, которые сменят злую непогоду, поскольку я уже привыкну к дождю, к облакам, к вашему молчанию.
Послесловие вышло длинным, а потому примите его выше как таковое, ведь я не хотел заставлять читать вас слишком многое из того, что у меня на сердце.
Любите жизнь и обнимайте её крепко обеими руками, пока мои руки всё ещё пытаются дотянуться до чистого света ваших глаз.

11 February

Я не мог подобрать слов, а потому не смог написать ничего стоящего со вчерашнего вечера. Видать, погода смутилась от моих недавно брошенных про неё слов и решила скоропостижно раздвинуть завесу тайны. Сегодняшний день обещал быть крайне жарким.
Время двинулось, и на стрелках часов забегали зайчики солнечного света, брошенные на произвол судьбы гигантскому солнцу. На стенах висели картины, в гостиной было на удивление прохладно. Утренний ветер гудел в проводах и приносил с собой аромат перечной мяты, росшей далеко за пределами моего горизонта.

| Как поживаете? Вернее, будет сказать, как самочувствие, дорогая Н*? Ночь выдалась сумбурной, и потому мне трудно описать, какая сейчас за моим окном погода. Если долго смотреть в окно, покажется, что всё вполне отлично, но если пробежаться глазами по одинарной шторке, светлое время суток превратится в нечто тёмное и непроглядное.
Моя душа то и дело, с каждым днём, рвётся наружу, но почему же ваша тогда молчит? У меня остаётся терпкое послевкусие на языке, и слова, сказанные вчерашним вечером, имеют свойства забываться. Но я не хочу вас забыть!
Пусть я остаюсь непобедимым, горделивым и эгоистичным, тогда почему, посмотрев на вас, у меня начинает таять рассудок? Или опускаться руки из-за первобытного страха и страха перед собой? Почему я так жалок и одновременно с тем упрям?
Какой свет вы несёте за собой? Какой свет вы несёте в себе? Сколько времени мне нужно стоять на носочках, чтобы прикоснуться к вам, к вашему свету, к вашей мечте? |

P. S.
...сегодня я не получил от Вас письма, а вместе с тем и нового от Вас слова. Когда я не могу ухватиться за него, то остаюсь с собой наедине и повисаю в неизмеримой пустоте.
Память моя ненадёжна, а сердце сдавлено тисками.
Я не оступлюсь, и вы, пожалуйста, не оступайтесь. Иначе как мы будем смотреть друг другу в глаза? Будет ли в этих глазах теплиться жизнь или мрак?

12 February

Тучи улеглись за горизонт, и город начал потихоньку расходиться огнями домов. Занавески сияли яркими лампочками, шум толпы расползался в ушах и глухо звучал в трубах многоэтажек. Жара спала, и в вечернее время местами было холодновато. Вдалеке шелестел лес, необременённый никакими заботами и делами, с верхушек слетались совы и, медленно лавируя меж деревьев, улетали в могильную темень Сагано.
Лес жил своей жизнью, а совы поддерживали огонь сей жизни.

| Дорогая Н*, как поживаете? Не примите за скудность моей души, но повторение — это не всегда плохо. Если отправлять письма без капли заботы, не вставляя вначале толику теплоты, они утратят свою веру. Как больному можно обходиться и без костыля, но, убрав этот костыль, станет ли ему легче? Сумеет ли он поскорее поправиться или окончательно выздороветь? Моя тоска по вам укореняется во мне с каждым днем и безмерно множится с каждой секундой, минутой, часом.
Могу ли я рассуждать о вас вслух? Могу ли я хоть что-то знать о вас? Как бы то ни было, письмо дойдёт ровно в срок, по крайней мере, мне хочется в это верить. |

P. S.
С каждым днем моя рука слабеет, и писать становится все труднее. "Возможно, ты заболел," – подумаете вы, но можно ли заболеть тоской, которая и так клубится над каждым новым днем и идет за нами по пятам? Мысль о болезни, стоит только о ней подумать, укореняется в человеке прочно и надолго, поэтому я думаю не о ней, а о вас.
Сегодня очередной прекрасный день для отправки письма, которое дойдет через n количество дней.

Я прижимаю это письмо к груди, и рядом со штемпелем вырисовывается кардиограмма, где линии моих сердечных волн бегут зазубринами в ваши тонкие руки.
Не отпускайте их и не рвите преждевременно когда-то моё, а теперь уже ваше письмо. Дайте ему прожить мгновение, хотя бы до следующего звездопада.

13 February

Сегодняшняя ночь глядела на нас своими широкими, необъятными глазами, словно это была бездна, в которую провалились все без остатка. Блеск ночного неба разгонял темноту над нашим городом, и небесные светила разгорались с ещё большей силой, с ещё большим азартом. Сделав глубокий вдох и ощутив на себе всю прелесть северного сияния, я лёгким движением руки прочертил линию от начала зелёного потока света до его конца и сжал пальцы в кулак.

Ночь разрасталась на километры вперёд. Зелёные огни тонули в лучах убывающей луны и перебирались с одного клочка видимого горизонта на другой. На восток неспешно брел небесный верблюд, оставляя за собой яркие огоньки, похожие на мигающие гирлянды. В небе стремительно летели самолеты, разгоняя облака перед завтрашним восходом солнца. "Что поделать, у них такая работа!" – подумал я про себя и едва не поверил.
Рядом с нами не было гор, но мне думается, если бы мы могли забраться на одну из них, в этот момент нам стал бы доступен весь мир, все звезды, которые клубятся и распадаются по всему горизонту событий на две, нет, на три тысячи ярдов и разбегаются от нас прочь, туда, куда не достанет солнце.

В апреле обещают Лириды, почти в новолуние. Я не смею вас просить, но именно в этот день звёзды будут как никогда близко. Четырнадцать метеоров в час! Этот час обещает тянуться очень долго или очень быстро – в зависимости от того, что вы выберете сами. От того, кого вы выберете.

| Дорогая Н*, до момента звездопада я и подумать не мог, насколько сильно вы значите для меня. Во время метеорных потоков я думал не о планетах, не о вращающихся спутниках, не о газовых гигантах или Луне, а о вас, ведь вы – костёр моей души! Моё сердце то и дело замирало на какие-то доли секунды и не давало мне отдышаться. Я думал о вас, я молился за вас, чтобы кто бы то ни был там, на небе, уберег вас от любой напасти.

В эти минуты на меня сыпались метеоры, раскиданные по всему небу, разошедшиеся на мириады световых лет и улетавшие прочь от Земли. Глаза расплывались, и трудно было устоять на ногах. Нас по-прежнему ждала необозримая жизнь, перед нами раскинулась неизбежная равнина времени без конца и края. Тогда я хотел только одного: чтобы у меня хватило сил вас защитить.

Путь был устелен тысячами немых точек, подвешенных к потолку; небо нарочито сыпало на мои руки влажные листья. Как так вышло, что у нас обоих растёт одно и то же дерево? Я улыбнулся и закрыл лицо руками. Мне стало невмоготу.
Воспоминания будут жить в моём теле, пока чист разум, а значит, никакая хворь не завладеет моими мыслями о вас. Это самое смелое и сильное чувство во мне. Вы кажетесь мне чем-то недоступным, неподвластным времени и пространству.
И пусть мы обменялись тысячами сообщений – даже если это только мои сообщения, – наши сердца едва ли сблизились хотя бы на сантиметр.

Как часто с приближением лета вы задумываетесь о том, каким оно будет? Я думаю, нынешнее лето сможет превзойти все наши былые ожидания и надежды. Лето будет греть вас, а вы будете дышать его воздухом. Вы станете сильной, нет, вы и так сильная, намного сильнее меня, но это не остановит вас от того, чтобы стать ещё сильнее, ведь так? Берегите себя. Моя надежда на будущее скудна, а потому я тревожусь за вас – не умышленно, а может, и наоборот, я привык.

Живите, дорогая Н*, и дарите этому миру радость и надежду будущим поколениям, поскольку этой веры во мне с каждым днем становится всё меньше и меньше. А если я не могу верить в чудо, могу я тогда хотя бы верить в вас? Могу ли я просить вас о столь многом, незримом нашим глазам?

Простите меня за беспокойство и секундные порывы моего характера. Мы так и не сможем отыскать ответы на вопросы, что задаёте вы каждый день перед сном. Да пусть хранят вас перед сном мои слова, как оберег, и снятся счастливые сны так часто, насколько это будет возможно, и спите вы так крепко, насколько хватит сил Морфею.
Я бы писал вам вечность, но у вечности тоже, оказывается, есть свой предел.

Не морозьте свои руки в холодное время года, а летом не стойте слишком долго на солнцепеке. Весна и осень неприхотливы и изменчивы, а потому просто будьте собой в это время года. Чаяния остаются в силе и разрастаются на километры безнадёжности и заботы одновременно. Что-то сегодня давит на грудную клетку – возможно, хондроз, – но все мы так склонны верить в чистую, непреклонную любовь нашего сердца и продолжаем верить, и убеждаем себя в этом.
Любите жизнь, и тогда кто бы то ни был там, наверху, – звезда ли, далёкие светила – будет гореть ярче всего в те дни, когда вам будет нужна поддержка.
Живите и будьте живой, самой жизнью, что питает всё живое вокруг вас.
Это мои пожелания, а вместе с тем моя надежда на светлое будущее и на всё, через что вы пройдёте. Солнечных дней, дорогая Н* и тепла в ваш дом. |

P. S.
Сжечь любые упоминания во время метеорного потока Лириды.
23 April 1:55 a.m.