Сибирские сказания. Чудесный варган

     Жизнь оленеводов требует много сил. Как только вырос сын, родители отправились выбирать невесту в далёкое стойбище. По традиции мать невесты приняла от сватов платок, и отец назначил калым. Вернувшись восвояси, они порадовали сына, что нашли ему девушку.
     Всё лето семья трудилась не покладая рук, а осенью жених заскользил в нартах по первому снегу, весело напевая:
     – Я выплатил калым уже,
         Мать к свадьбе сшила малицу*.
         Неси олень меня скорей
         Жениться на красавице.
     А его невеста принарядилась в ернас (платье) и села у пылающего очага в томительном ожидании. Услышав лёгкий свист полозьев да топот копыт по морозному насту, подошла к меховой уркэ (к двери чума). Дождалась стук лыжами друг о дружку и начала словесную игру:
     – Ой, боюсь, боюсь! Кто там?
     – Не бойся, Айнана! Это Улгэн приехал!
     – А зачем Улгэн приехал к невинной девушке?
     – Чтоб жениться и увезти с собой.
     – А он будет ей добрым мужем?
     – Да, если она будет хорошей женой, – ответил жених и, перешагнув култыр (порог чума), впервые увидел невесту.
     Взявшись за руки, молодые сели на медвежью шкуру и расплели косы, снимая баса (украшения из бисера). Не поднимая глаз, обменялись ими и вплели в свои волосы, как талисман супружеской верности, обещая никогда не расставаться. Отметив свадьбу в кругу близких, зажили все дружной семьей.
     Имея с малых лет навыки кочевой жизни, молодожёны стали родителям главными помощниками. Дела у них быстро ладились, одна беда – детишек нет.
     – Дочка, отправляйся с Улгэном на весеннюю ярмарку, – велела невестке свекровь, – там каждый год на «Вороний праздник» идёт обряд желаний. Глядишь, родишь тогда мне с отцом внука.   
     Прибыли супруги на таёжный берег Енисея в самый разгар торговли, где скрипели величественные сосны. Продали оленину со шкурами и накупили впрок лосося с корюшкой. Упаковав рыбу в мешки, укрыли рогожей от ворон, прилетевших с далёкого юга.
     – Чё раскаркались? – крикнул Улгэн, бросая им рыбёшку.
     – Они не каркают, а поют, – поправила Айнана.
     – Хотелось бы знать, о чём?
     – «Вьём из веточек гнёзда, кар-кар.
        Сизым мхом устилаем, кар-кар.
        Пусть согреет луч солнца, кар-кар.
        Чтобы детки рождались, кар-кар.»
     – Выходит, птицы о том же мечтают, что и мы, – улыбнулся муж.
     Супруги приблизились к берёзе, увешанной лентами, куклами, монетами и даже бубликами, как символ солнца. Привязали к ветке тряпичную куклу и попросили небесную Торум-анки* подарить дитя.
     Люди собрались вокруг костра и, размахивая руками словно крыльями, начали ритуальный танец под глухие удары бубна, изображая повадки птиц да гортанные их крики. По преданию, этому зову внимает сверху Торум-анки и летит невидимой вороной, чтоб исполнить желания тем, кто сердцем чист и добр душой.   
     После танца шёл час дарения. Поднося игрушку или бусы, люди оборачивались три раза вокруг плеча по движенью солнца и кланялись, получив ответный дар. А кому не доставался дар, огорчался, ибо верная примета – тайное желание не исполнится. Айнана вручила незнакомой девочке меховые рукавицы и, приняв от неё носовой платочек, была счастлива.
     Мужчины же затеяли состязания на просторе, где силачи проявляли недужную хватку в рукопашной борьбе, охотники меткость в стрельбы, а оленеводы ловкость в своём деле. Улгэн первый заарканил оленя, чем гордился и радовал жену. Довольные, что праздник удался, супруги вернулись в родное стойбище.
     Через девять месяцев наступили долгожданные роды. Мать велела Улгэну с отцом выйти из чума и нагрела воду в тазу. После долгих мучений невестки, приняла внука и осторожно искупала. Положив слабое тельце на руки роженицы, устало села у затухающего очага и подкинула дрова. Но огонь не вспыхнул и не встретил искрами первенца.
     – Что-то Дух Огня не весел, – молвила свекровь.
     – Может, гневается, – предположила Айнана, – я сегодня на золу встала.
     – Если б гневался, то шипел бы.
     Улгэн, ходивший тревожными кругами за чумом, услышал детский плачь. Влетел со снежном вихрем и чуть не задул огонь в очаге.
     – Плохи дела, – сказала мать, – боюсь, как-бы сыночку хуже не стало. Отправляйся к Калтась-Эква* и попроси чудесный варган.
     – Я не умею играть на нём.
     – Научишься, – раздался голос отца у порога. – Иди скорей, да помни, вся надежда лишь на тебя одного.
     – А в какую сторону идти?
     – Куда укажет Полярная Звезда, туда и ступай, пока ночь светлая.
     Поскакал он на олене, увязая в снегу. Путь был долгим и мучительным. Как только суровая тайга осталась за спиной, Полярная Звезда указала лучом на заснеженную сопку. Поднялся на вершину и диву дался. Странно видеть, как лютой зимой цветёт багульник, а под зелёной берёзой девочка, одетая по-летнему, играет с серым зайчонком.
     Повернувшись к нему лицом, хозяйка обернулась в грозную Деву с огненным трезубцем, затем стала нежной Матерью с младенцем на руках, а подошла доброй Бабушкой, неся ему варган. Многоликая Калтась-Эква, а это именно она, произнесла с улыбкой:
     – Улгэн, если хорошо сыграешь, подарю, если нет, уйдёшь ни с чем.
     Оленевод, волнуясь, прижал инструмент к губам и указательным пальцем привёл в движение металлический язычок. Сначала играл неумело, но вскоре красивая мелодия звучала всё громче и громче, устремляясь с ветром к родному чуму. Айнана, уловив далёкие звуки, поняла: отец играет для сыночка. Младенец зачмокал синими губками и с жадностью начал пить материнское молоко.
     С того часа дитё набирал силы и рос здоровым. Но радость в семье была неполной, ибо год прошёл, а Улгэн так и не вернулся.
     – Ступай-ка, дочка, за мужем, – велел невестке свёкор.
     Ведомая знакомой мелодией, помчалась по морозному насту на олене. День был светлым да лёгким. Готовая ко всему, поднялась на снежную сопку и совсем не удивилась, что муж играет на цветочной поляне, а его олень пощипывает ягель, и зайцы прыгают под кудрявой берёзой.
     Позвала по имени, тот отмахнулся, как от назойливой мухи. Тогда решила подойти и за руку поднять, но путь преградила Дева с огненным трезубцем. Айнана не испугалась и не убежала прочь от грозного оружия, ибо догадалась, кто перед ней:
     – Калтась-Эква, отпусти Улгэна.
     – Рада бы, но кто играет на чудесном варгане, не хочет расстаться со мной.
     – Тогда забери у него варган.
     – Не могу. Это подарок.
     – Значит, Улгэн никогда не вернётся в семью?
     – Вернётся, если скажешь, о чём играет он. Но знай, твой муж стал настолько чувствительным, что никакую ложь не принимает.
     Айнана слушала варган и не находила слов. В пустой голове звучала только музыка с красивыми переливами. Наконец, она успокоилась и сказала:
     – Улгэн, с слышу в твоих звуках, как поёт ручей да свежий ветер, и как лопочет наш сынок, сделав первый шаг навстречу нам.
     Муж обрадовался, что жена понимает его музыку, и крепко обнял её. Перед тем, как отправиться восвояси, они низким поклоном поблагодарили Калтась-Эква за все благодеяния. Могущественная Дева ласково проводила их в путь. Затем подняла трезубец и, ударив о землю, превратилась в золотую статую. Сверкнула молния, но гром не грянул, лишь вихрь поднялся и закружил, скрывая вершину снегом от ненужных взоров.
     Супруги вернулись в стойбище, где сразу окружили родные да знакомые, спрашивая: что да как? И открыв рты, слушали о многоликой Калтась-Эква, чудесном варгане и цветущей поляне на заснеженной сопке. Кто верил им, а кто не верил – поднялся шум. Улгэн не стал напрасно спорить, достал из кармана подаренный инструмент и заиграл. Все разом стихли, ибо оказались во власти музыки, трогающей сердце и понятной без слов.
     С той поры на каждый праздник съезжались люди к славному оленеводу. Усаживались вокруг костра и впитывали звуки варгана, наслаждаясь покоем таёжного Севера!

-  -  -  -  -  -  -  -  -  -  -
* Малица – тонкая меховая рубаха северных народов.
* Торум-анки – верховная извечная Мать, дающая рождение всему сущему на земле, ибо управляет Солнцем.
* Калтась-Эква – Золотая Мать, дающая жизненные силы и богатства, а также Дева-защитница с огненным трезубцем или Земная Бабушка, излучающая солнечный блеск.