12

Стул № 1

К юго-востоку в одиннадцать тридцать
бодро ступал молодой человек.
Где он успел этим утром побриться -
не разгадать эту тайну вовек.

Что о нём жители Чмаровки знали?
Где астролябию он приобрёл?
Псы как при прежнем режиме бежали
мимо желавших вступить в комсомол.

Дворник на улице Ленских событий
молча курил, на скамейке сидел.
Если б не водка, то много открытий
сделал бы между космических тел.

На молодом был костюм и штиблеты.
Шею закутал он в шарф шерстяной
и о невесте мечтал, как поэты,
как конь кобылу считает женой.

Также картину "Письмо Чемберлену
пишет правительство большевиков"
он замышлял. Видя дворницкой стены,
быстро избавился от башмаков.

Лёг на скамейку в костюме зелёном.
Вдруг позвонили. Дверь дворник открыл.
- Барин! - воскликнул он радостным тоном.
Тут молодой со скамейки вскочил.

Носом почуял он запах сокровищ.
Понял вошедший, что дело табак.
Дворник здесь нужен не больше чем овощ.
Он молодым был отправлен в кабак.

Так вот и встретились два человека.
И. Воробьянинов - отпрыск дворян,
щепка крушений двадцатого века,
встретил Остапа, чья юность - туман.

И пожилой рассказал молодому
о бриллиантах, упрятанных в стул.
Он и не мог поступить по-иному.
Есть ГПУ, - молодой намекнул.

Что ж. Он был прав. Разговор не на ранчо
был, а в стране удивительных дел,
где проживал предводитель команчей.
Дворник вернулся и хрипло запел.

Критик его не сравнил бы с Карузо.
Дворник запел одержимо, как Лепс,
хоть утверждают любители блюза,
что соловьям уподобился плебс.

Дворник ударил картузом по гире,
по цилиндрической гире часов.
"Ходики" нервно пробили четыре.
Барин пугал диким цветом усов.

Барин купил контрабандный краситель,
ну и покрасился, вызвав испуг.
Чуб и усы стали радужны вдруг.
Нынче Нью-Йорка и Лондона житель
видит таких постоянно вокруг.

Пёстрый не знал, что такое в грядущем
будет считаться гламурным. Как быть?
Бендер взял ножницы, по пёстрым кущам
ловко прошёлся, стал грустного брить...

И начинаются поиски стульев
в разных местах расцветавшей страны.
Дюжина стульев, как внутренность ульев
пчёлам, сообщникам стали нужны.

В эту эпоху был в моде Чайковский,
позже людей осчастливил Крутой.
Где-то в Мордовии брёл Паниковский,
брёл по Руси, как сын Шмидта простой.

Бендер прошёлся по дому собеса.
О эти платья в мышиных тонах
бедных старушек, им Гоголя пьеса
снилась, и юность. Им слышался Бах.

Вдруг как Нетребко взвыл Огнетушитель,
взяв неожиданно верхнее фа.
Если бы Данте, Рубальской учитель,
слышал, то сОздал бы гимн УЕФА.

Пять мужиков обжирались капустой.
- Это сироты, - признался завхоз.
Бендер прислушался к дружному хрусту.
- Дети Поволжья, - он сделал прогноз.

Стул не нашли, но бутылка зубровки,
курица с рисом и борщ, и компот,
также узор на десЯтирублёвке
скрасили стыд за мордастых сирот.

Странно, но больше везло Ипполиту.
Стул к нему в руки как чудо приплыл.
Фёдор, земляк его, с видом бандита
гамбсовский стул, взяв за ножки, тащил.

Бой состоялся в глухом переулке.
Ситец в цветочках как чайка кричал.
Пели пружины в тиши как гуцулки.
Стул раскуроченный в яму упал.

Два человека дрались как атланты,
будто поссорились братья Кличко.
И разошлись, не найдя бриллианты,
сразу поняв: их искать нелегко.