Перелистывая паутину железного цвета

милорд, 
твою  меланхолию  носит  по  булыжникам
и  ноет  тем  цветам,  что  цветут  и  вянут,
её  кожа  блестит  начищено,
духи  пахнут,
сотрясённый  мозг  вставляется  на  место,
структура  целого – самая  прочная  и  незаметная…

она  хочет  прилечь  на  дорожку,
и  ёрзает  тень,  которая  сама  по  себе,
растворяется  в  цокоте  часов  теми  перекрёстками,
где  камни  дарят  за  тысячу  струнных  дождей
право  не  рисовать  на  горькой  бумаге
сладкие  строчки  мимикрии  с  голубыми  глазами…

медленный  танец  начнёт  обратно  плестись,
это  другая  повесть,
другая  оплеуха,
долго  думая,  как  снег,
муть  вылезет  расторопно  отличаться 
безграничной  преданностью  к  костям  солнца,
она  заиграет  на  лютне  скрежет,
утрамбует  выкрики  боли
шкурками  опалённых  крыс,
меланхолия,
тебя  несёт  по  булыжникам  плоских  лиц…

ландшафт  виден  на  цыпочках,
меланхолию  в  чувствах  близости
киллер  щёлкнет  на  память,
два  брата  на  один  билет  за  тот  свет
переговоры  глухонемых  считают  стихами,
а  если  не  вдруг  злость,
и  путеводная  моль  улыбкой  Луны
в  окна  вставит  стёкла,
милорд  постоит  заурядно  в  стороне  над  ушком…

пульс  талой  бумаги, 
как  наледь  рифм,
тишина  навестит,
чугунным  буфером  сквозняка
въедет  в  грудную  клетку,
в  морге  всё  равно,
но  милорд  будет  мёрзнуть.