Здесь взрастали хлеба и невзгоды

Здесь взрастали хлеба и невзгоды
До изгиба двадцатого века.
И вконец взбунтовалась природа
У расхристанного человека.

Каин брата выслеживал в поле.
Солнце в кровь уплывало в закате.
Здесь ведь каждый любовью был болен
К тем, с кем после сходился на рати.

Вычищает шальные просторы
Войн Гражданских воинственный бредень.
И пока себя мучим в раздорах,
Нам бока выгрызают соседи.

Что ж, давимы железной Европой,
Раздираемы гордым Востоком,
Мы захватчиков грязные стопы
Возвращали к их мрачным истокам.

Только в логовах не добивали.
Не гнобили их там за пороки,
И они, как всегда, забывали
С лёгким сердцем больные уроки.

Нет, не стали они нам приятели.
Сколько ворогов? Да, и не счесть их.
Может, боги ссудили проклятие,
Что не дышим мы кровною местью?

Наша правда другим непонятна.
Смысл её скрыт для них пеленою.
Лишь друг с другом мы можем приватно
Приоткрыться ответной душою.

Ведь порою, как это ни странно,
Мы с тобою, забыв передряги,
Пьём, держась за зажившие раны,
Из одной упоительной фляги.

Вновь весны соловьиное пение.
Исчезает вся ложь и наветы.
И мы чувствуем снова влечение
Лишь к судьбы благосклонным советам.

Жизнь, она неизбывно большая.
Редко в ней наслаждаешься тишью.
Только всё же тебя я прощаю,
Брат, за всё, что ещё причинишь мне.