СноТворцы. Ведомые музыкальные сновидения

           Ну как же без творческих экспериментов, а тем более в таком неизведанном пространстве как сны!  СноТворцы  ваш выход!
          Сама идея dream-скитаний, не наша, да и  не нова, но мы решили внести в это свой арт-вклад  и сделать все по-своему.
          В один февральский вечерок пригласили наших слушателей на Ведомые Музыкальные Сновидения, являющиеся, в какой-то степени родства,  с  общеизвестными  lucid dream.
      По замыслу мы решили оправить явившихся смельчаков в воображаемое путешествие в мир неизведанного на грани сна и бодрствования, сопровождая их вояж звучанием аутентичных музыкальных инструментов и архаичного вокала на несуществующем языке (джиббериш).
     Так сказать,  организовать приватное сТРАНСтвие,  ведь сон — это единственное место, где каждый день можно встретиться с самим собой.
     О технике джиббериш мы слышали и раньше, изредка практиковали на джемах,  но чтобы сделать вторым ядром в обволакивающем инструментальном полотне, не помышляли. А напрасно!
     Неисчерпаемое явление открылось нам всей своей, якобы, несуществующей  красотой!
         Так, в погружающем вступлении, на фоне песочных пересыпов посоха дождя и приглушенного звона металлических лепестков  калимбы,  в наигрыш  просачивается монолог Океана.
       Озвучить океан немыслимо! Вот именно, когда думаешь, как он звучит, как воспроизвести звук этого исполина, то уже обрекаешь себя на неудачу. Копировать бесполезно. Такое возможно только при условии недолгого расставания со своими мыслями и способствует этому, как раз, джиббериш… (техника непрерывного произнесения бессмысленных звуков).
       Вот так мы, слагатели этого звукового пейзажа, вместе с присутствующими растворяемся в набегающих волнах мысленно воссозданного  Океана…
      Смена звукового ландшафта наступает сама собой, о ней напоминают колокольчики и другие легкие перкуссии,  выходящие из водных глубин, на берег тишины, отмеряя  расстояния легкими прикосновениями.
       Постепенно источник звука  меняет свою привычную локацию, потому что тибетские чаши, рассеивая свои вибрации, начинают медленно перемещаться по всему пространству.  Каждый присутствующий не только слухом, но и открытыми участками тела ощущает эти низкие кочующие шаги, самой старшей чаши. Именно ее голос первым доводит присутствующих до границы между сном и явью и оставляет  там…..   
       ……………………………………………………………
         По опыту прежних погружений отмечаем, что эта часть наиболее любима у слушателей, которые достигнув этой условной отметки, несколько минут пребывают в звучащей тишине, которая, по своей сути, также является продолжением всей музыкальной истории.   
     Продолжить это состояние мы доверяем только китайским гуслям (гуцинь), их неспешные, вытягивающиеся из шелковых струн провисающие звуки, продолжают медленно покачивать пространство своей  пентатоникой.
      Звучание гуцинь непривычно для нашего евразийского уха и потому, вышедшему из океана слушателю, приходится со настраиваться с этой необыchinaной музыкой, симфонией чая, шелка и  воздушных змеев.
      Гуцинь не долог в своем монологе, на смену тягучести, приходит еле слышная устойчивость,  размеренно вступают  чаши в сопровождении неспешного легкого ритма иранского дафа и приглушенного   рассеивающегося  баса большого шаманского бубна.  На какое-то время  Восток и Север звучат в унисон.
      Повеяло чередующимися ритмическими рисунками, но слух просит чего-нибудь объединяющего и вот, заполняя все пространство томным гулом, проявляется австралийский диджериду. Его низкое многоголосье, с вычурными потусторонними призвуками,  напоминает зов самой матери-Земли. Утопающие в этом узорчатом рокоте перкуссии постепенно повышают обороты и на максимуме затухают, звук древнейшего инструмента идет на спад и затухает.   
   Из тишины с грустью, проявляется  дудук.  Удлиненными фразами, с паузами для вдоха,  пространство заполняется голосом инструмента, идущего напрямую из души абрикосового дерева.  Слушать дудук можно бесконечно, но мы делаем паузу.
        Становится теплее, звонче и орнаментальнее!  Пожаловала гитара, а за ней кочевые джиббериш - напевы, уводящие все дальше на Восток. Эта часть действа очень интересна и нам самим, как исполнителям, потому что каждый раз появляется новое звучание, новые ассоциации и новый опыт общения со слушателем. 
          Бывало так, что слушатель настораживался, и между нами ненадолго возникал некоторый психологический барьер,  поскольку музыкальное повествование, идущее на стыке других культур, непривычно для уха и он рассматривает его больше чем музыку, остерегаясь неизвестных  мистерий. Но музыка берет свое, рассеивая прохладу, состоящую из непривычных звуков, она ведет дальше нас всех дальше,  по пути звука.
        Самое непривычное для слуха наших гостей наступает под завершение этого вояжа, когда пелена полусна-полуяви уже окончательно  растворяется.
        Мы называем эту часть - бубно-вайб, простите за англицизм, но так прижилось, так свибрировалось)
        Вы только представьте, как одновременно звучат четыре бубна, образуя из низких раскатов единое вибро-поле! Их мембраны раскачивают вокруг себя воздушное пространство вместе с присутствующими, которые уже слышат эти ритмы севера  всем телом. Но сама архаика начинает господствовать,  когда свое место в этом потоке занимает варган и горловое пение, добавляя количество мурашек бегущих по телу!
         Не знаем как у слушателей, но у нас, как у «повелителей» этих бубнов во время игры, останавливается не только мысленный поток,  но и время, если оно, вообще, существует.
     Этот вибро-сеанс всегда длится по-разному, то затухая, то, непроизвольно, распаляясь. И, удивительно, но после завершения всегда хочется совершить еще одно прикосновение колотушкой к дрожащей поверхности этого древнего инструмента, который не отпускает и не хочет прерывать сеанс связи с нашим далеким прошлым.
      На этом завершаю краткое описание нашего очередного снотворного  опыта.
     До следующей встречи во сне и наяву.