Мцыри. Апокриф

1.
Закончил речь свою юнец
Про свой печальнейший конец
А излагал он полчаса
Про тяжкий крест и небеса.
И как хватило только сил.
Он говорил и говорил…
Всё что хотел, он произнес.
Всё вплоть до юношеских грез
И вот умолк он и обмяк.
Монах коллегам подал знак,
И те беззвучною толпой
С заботой нежной и мирской
Омыли тело в сотый раз.
Чтоб жар унять, натерли мазь.
И внутрь болезненному дав
Настойки из лечебных трав,
Залили в раны вязкий мед
Из самых свежих горных сот

2.
Сказал чернец наш в тишине
«Ты говорил… Позволь и мне.
Ты стройно выдал монолог,
Как Не жилец едва бы смог!
Я очень рад твоим словам
Я в этой исповеди сам
Узнал в тебе свои черты
И облик ныне, что постыл
В моей душе ты пробудил
Следы ушедшего давно.
Меня тревожит лишь одно.
Чего сейчас вокруг кружить.
Ты жил и должен дальше жить!


3.
И следом произнес чернец:
«Молва твердила – не жилец!
Но вот лекарства вновь несут
Будь добр и не сочти за труд
Попей воды, сглотнувши ком,
Чуть повернись и ляг ничком
Укол прими от столбняка
Твой организм взбодрит слегка
Глядишь, и поживешь пока.
Монахи принесли с собой
Ромашки вар и зверобой.
И пусть далек двадцатый век
Найдет решенье человек.

4.
Тут помирать уж не впервой.
Годами раньше не живой
Был ты в районе лет шести,
Но смог ты хворь перенести.
И твой мучительный недуг
Ослаб от дружественных рук.
Вот и сейчас, как ни скажи,
Борись, давай, борись за жизнь
Я чую в твоем теле пульс
Я раньше был и вновь вернусь
И буду снова здесь пока,
Не наберется сил рука.
Я знаю, снова сможешь ты,
Взглянуть на дальних гор цветы


5.
Конечно, просто старика
В твоих страданьях упрекать.
Ты много ставил нам в вину
Твой плен, аскезу, и страну
Родную, что уж не познать.
Тебе откуда было знать,
Что без побега увидать
Ты вскоре мог родную мать
А может даже и отца.
Не знаю про судьбу глупца.
Кончине я не буду рад
Не раб ты здесь, а аманат.
Дитя сомнительных ты уз
Скрепить был призван наш союз
Потомок горных ты племен
Для мира был ты там рожден.

6.
Вообще, я, в целом, удивлен
Как за не длительный полон
Ты славно изучил язык
Как будто с детства ты привык
И даже смог печальный путь
Ты в ямба слог переобуть.
Другая есть тебе судьба
Посла к родным, а не раба
Ты дух бунтарский проявил
И только как хватило сил
Три дня скитаться без еды
Одежды, знаний и воды.
Ну вот, в обители родной
Ты вновь лежишь едва живой
Познал намедни тропы гор,
И дышишь ровно до сих пор.
Отнюдь, не здесь ты был рожден.
Я очень, очень удивлен!

7.
Я знаю, юности порой
Любим измученный герой,
Который в повести в конце
Прилег в трагическом венце
Терзает исповедью слух,
И вскоре свой испустит дух.
Но доблести в кончине нет
Пускай, хвалили этот бред
В веках поэты и чтецы,
Уже отдавшие концы.
Всё чаще уж на склоне лет
Давали юношам совет.
Однако, чести больше в том
Чтобы прожить с твоим венцом
Свой крест нести, преодолеть
Проблемы, горести и смерть.
Старухе, люди говорят,
Заняться есть чем без ребят,
Тебе подобных и другим,
Что в смерти видят яркий нимб.

8.
Ты прав, мне есть чего забыть
До службы я успел грешить
И ты, покудова, живой,
Попробуешь на вкус впервой
Грехов земных туманный флёр
Ну и отеческий укор.
Таков наш старческий удел:
Уж отойдя от славных дел,
В морали юность поучать,
повиновения ожидать.
Сейчас уныние - твой грех.
Он убивал порой и тех,
Кто, вроде, жив, живя свой быт
Но лично сам собой забыт.

9.
Без опыта пошел в поход
Мех скал, лесов и горных вод.
Пусть не одобрит наш народ.
Со временем и то пройдет.
Освоишь навыки, шутя.
Ты уж мужчина, не дитя.
Твои геройские три дня,
Что шёл под действием огня,
В груди он с детства бушевал
Как вой стихий или горный вал,
На подвиг юность вдохновят.
Я вижу, как пылает взгляд
Их молодых и дерзких глаз
От этих бодрых резких фраз.»

10.
Сказав сие, монах умолк
Не сразу это взял он в толк,
Как Мцыри столько миль пройдя
Опустит руки, как дитя.
И сдастся вовсе без борьбы
Презрев своих друзей мольбы.
Гордыни голос всё затмит
И даже гор прекрасный вид
В чертогах стен монастыря
Не мог он друга потерять
Джавари столько долгих лет
Давал страдальцам хлеб и свет
И вновь в обители судьба
Решится. Коли плоть слаба,
То дух отца неколебим
Сын будет жить. Конец за сим.



11.
Недель сменилась череда
От ран на теле ни следа
И на ногах уже герой.
Ему с болезнью не впервой
Бороться в сумрачных стенах.
Теперь всё то, что видел в снах,
Он лицезреет наяву
И шум дубрав, и их траву
Походкой робкою идет
К той сакле, где грузинка ждет
Или не ждет, но может ждать
Ведь не спросив и не узнать.
И много есть чего сказать:
Про битву гордую меж скал,
Где Барса палкой побеждал,
И про стремительный поход.
Любой в таком себя найдет!
Про рыбок и предсмертный бред,
В котором проку вовсе нет
И про людей, что столько лет
Хранили жизнь того юнца
И про монаха, как отца.
«Дерзнувший духами храним!
Природа, Бог и люди с ним.»

12.
Всё застучало вмиг в груди.
Дверь сакли в метре впереди.
Раздался скрип её петель.
И отворилась плавно дверь.
Там слышатся уж голоса.
Что дальше было, рассказать
Мне не досуг. Пусть каждый сам
Прислушавшись к мои словам,
Добавит от себя свои.
Зачем мешать нам тем двоим.