Мы встретимся с тобою в феврале...

Мы встретимся с тобою в феврале,
В конце его.
Или в начале марта,
Или в апреле (будет слишком жарко).
Когда без снега тает на земле

Постылый лёд. Инеющая крошка.
И на моих торосах, где закат
Так неизбежен, как к обеду - ложка,
Как обещанье погодить немножко,
Вот перед тем, как всё вернуть назад.

В основу дня всегда ложится утро,
Которое я, как всегда, просплю,
Не потому что утро не люблю,
А потому что это - крайне мудро -

Уйти за край, схватившись у воды
Едва заметной ледяною плёнкой,
Обнять в себе -
Остаточно - ребёнка,
И, не желая никакой беды,

Обнять февраль: он зол и равнодушен.
Он одинаков - что в воде, что в суше,
И руки его слишком холодны,
Особенно когда он ими душит
Все звуки мира, кроме тишины.

Свои круги расходятся от камня,
Чужие - прочь.
Сжимается в квадрат,
Всё на моих торосах, где закат
Мне каждый раз как скомканное знамя
Или огонь.
И всё идёт на лад,

И всё с ладоней падает и снова
Я строю мир из палок и травы
Внутри своей никчёмной головы
Используя четыре лишних слова,
Которые не вычеркнуть, увы.

И не забыть. Не бросить. Не оставить.
И не сказать, что это было зря.
Мы встретимся внутри календаря
Вне всяких дат и прочих глупых правил,

Которые ни к слову, ни о чём,
Которые по сути бесполезны,
Болезненны,
Отрывочны...
Над бездной,
И зная, что февраль тут ни при чём, -

Мы встретимся.
Не в этой, так потом,
Из жизней всех, что нам ещё осталось,
Потрёпанные, - вот и нам досталась
Судьба сравняться где-то на втором

Отрезке дня.
Или - осадке дна.
Всплывая пузырями из-под ила
Тревожного.
Мы вспомним: это было, -
Закат, торосы, вечность и трясина,
Смешавшая в одно: тебя, меня...

Я ничего, не вспомнив, не забыла,
И ничего ещё не поняла.