Медаль

            Ванюшка со старшей и младшей сестрами жил с родителями на одном конце деревни, а его дедушка с бабушкой на другом. Мать работала дояркой, а отец трактористом и, чтобы дети не оставались дома одни, их ранним утром отводили к материным родителям, дедушке с бабушкой. Благо бабушка нигде не работала, а только занималась домашним хозяйством, что было даже труднее, чем работать на производстве. Но чаще старшая дочь Светлана, взяв братишку и сестрёнку за руки, вела их к любимой бабушке.
И вот идут они по дороге на другой конец деревни, взявшись за руки, Светлана в середине, братишка с сестрёнкой по бокам. Кто-то, увидав их, язвит.
- О! На откорм к бабке пошли!
Кто-то умиляется.
- Какая Светочка молодец! Такие маленькие, а уже самостоятельные.
Но, не дай Бог, сказать что-нибудь плохое о внуках в присутствии бабки или деда! Дед огромный, сильнющий, крутого нрава. Мешки с картошкой кидает, как пушинки, ударом кулака в лоб быка может свалить. А уж внуков-то как любит, больше, чем свою кобылу! Он конюхом работает. Как с детства полюбил лошадей, так всю жизнь с ними и прожил, не захотел в городе учиться на агронома, хотя и был самым смышленым в школе.
Как только придут внуки к бабушке, она их накормит чем-нибудь вкусненьким, а ещё и по конфетке, что припрятала, даст. Тоже любит их не меньше деда. Светлана помогает бабушке по хозяйству, а Ира и Ванюшка или рисуют, или затевают игры: то прятки, то «догонялки», то кто кого пересмотрит, то… Да разве мало игр? Только смех и визг слышится. Бабушка счастливо улыбается и работа лучше спорится. Но когда дед дома, Ванюшка больше с ним общается. Оно и понятно – мужики.
Потом Светлана пошла в школу и уже Ванюшка водил младшую сестрёнку к бабушке.

            Когда Ванюшка подрос, он сумел с табуретки дотянуться до заветной коробки на верхней полке шкафа. Так-то он уже давно всё исследовал в доме деда, где и что лежит, и, если бабушка забывала, куда положила какую-нибудь вещь, Ванюшка подсказывал, где её найти.
- Куда же я её положила? Чёрт, чёрт, поиграл, теперь отдай.
- Бабушка, ты что ищешь?
- Расчёска куда-то запропастилась. Господи! Памяти уже совсем нет.
- Так в комоде она под полотенцем.
- Точно! Вспомнила. Я же её от деда спрятала, а то он уже все зубья на ней поломал. Говорю ему: металлической чеши свои кудри. Так нет, всё мою норовит взять.

И вот старая, потёртая, таинственная коробка из-под конфет в руках любопытного Ванюшки. Усевшись удобнее на табуретке, он снял с неё крышку. А в коробке какие-то маленькие тонкие книжечки, несколько пожелтевших от времени писем, а под ними… А под ними три интересные штучки, которых раньше Ванюшка никогда не видел. Рассмотрел со всех сторон и понёс их к деду.
- Деда, а это что такое?
- А ты где их взял? – удивился дед.
- В коробке нашёл.
- «Нашёл»! Ты не в лесу гриб нашёл, а взял. Медали это.
- Медали? А что это такое?
- Награды.
- Твои?
- Нет, не мои. Матери моей.
- А за что ей их дали?
- Не «дали», она их заслужила на войне.
- На войне? Вот здорово!
- Что же тут хорошего? На войне погибло много людей.
- И мама твоя погибла?
- Если бы она погибла, я бы не родился, и тебя бы не было и медалей. Жива она осталась.
- А-а-а. Деда, а что на медалях написано?
Дед взял медаль, положил её на огромную ладонь и аккуратно протёр её второй ладонью, словно очищая от пыли.
- Вот эта «За Победу над Германией». Вот эта «За освобождение Варшавы». Вот эта «За отвагу».
- Мне вот эта больше нравится - «За отвагу». А за что её дали?
- Мать раненого командира с поля боя на себе вынесла, хотя сама была ранена.
- Он умер?
- Кто?
- Ну, командир.
- Нет. Он бы погиб, если бы мать его не вынесла. Она подвиг совершила!

Прибежала Ира и, увидав медали, сразу заинтересовалась.
- Какие хорошенькие! А что это такое?
- Ирка, не мешай нам! – отодвинул сестру Ванюшка.
- Я тоже хочу с ними поиграть, - воспротивилась Ира.
- Это не игрушки, а медали мамы нашего деда. К бабушке иди.
- Нет! Сам иди. Дедушка, можно я их возьму?
- Ванюшка же тебе сказал: «это не игрушка».
- Ну, дедушка, ну, миленький, - прижалась щекой к руке деда Ира.
- Ладно. Давай я прикреплю их тебе к платью, походи с ними в комнате, но во двор не выходи.
- Деда, тогда мне серенькую нацепи, за подвиг, она мне больше нравится.
- А мне жёлтенькие нравятся, они красивее.
Дед нацепил внукам медали, и они счастливые до самого вечера их не снимали, пока за ними не пришла мать.

            Года через два Ванюша увидал по телевизору шествие «Бессмертного полка» и был удивлён огромному количеству людей с большими фотографиями в руках.
- Ого, сколько людей! Деда, а куда они идут?
- Это демонстрация в Москве «Бессмертного полка». Пройдут по улице и разойдутся.
- Да!? А что у них в руках?
- Это портреты участников Великой Отечественной Войны.
- Да!? А зачем?
- Чтобы помнили, не забывали о героях войны.
- А ты портрет своей мамы носил?
- Нет. У нас в деревне нет такого шествия.
- А почему?
- Не принято у нас и деревня маленькая.
- Ну и что, что маленькая. Я тоже хочу пройти с портретом бабушки – она же воевала.
- Не выдумывай, Ванюшка.
Но Ванюшке эта идея понравилась, и он пошёл за поддержкой к бабушке.
- Бабушка, а деда не разрешает мне пройти с портретом по улице, а я хочу.
- С каким портретом, куда пройти?
- Ну, как в городе. Там с портретами все идут.
- Демонстрация что ли?
- Да, демонстрация.
- Так нет у нас портрета Ленина и других тоже.
- А мамы деда?
- А, ты про «Бессмертный полк» говоришь?
- Да, про него.
- Это правильно! Скажи дедушке, что я разрешила.
Макар Спиридонович не стал перечить жене. Достал старую, пожелтевшую фотографию своей матери из альбома и дал внуку.
- Смотри, не потеряй, она у меня одна такая.
- Деда, и медали давай.
- Зачем?
- Ну, это же бабушкины. Чтобы все знали и помнили.
Пришла Ира, увидала сборы.
- Вань, ты куда идёшь?
- На этот… как его… «полк».
- Я тоже с тобой хочу!
- Это не девчачье дело.
- Нет, девчачье! Я тоже хочу! Дедушка, дай мне золотые медали, а то Ванька все себе забрал.
Дед нацепил Ванюшке медаль «За отвагу», Ире две другие и проводил их до дороги.

            Было уже 16 часов, но ещё светило солнце, и дорога была сухая. Взяв сестру за руку, а в другой держа фотокарточку бабушки-фронтовички, Ванюшка пошёл по дороге на другой конец деревни. Игравшие на дороге в «вышибалки» ребята сначала остолбенели от увиденного, а потом стали смеяться над Ванюшкой и Ирой. Но «демонстранты» прошли мимо них молча, только у Иры дрожала рука и она с опаской оглядывалась по сторонам. Вышедшая мать одного из ребят, дала молча подзатыльник своему сыну и увела домой. Кто-то из взрослых, поняв, что это за процессия, молча крестились. Кто-то хвалил «демонстрантов».
- Смотри-ка! Вот молодцы! Дети, а поумнее нас. А мы до такого не догадались!
Но кто-то и позлобствовал. Но это больше от зависти, что не они это придумали.
- О-о! Снова Андреевы чудят! Уже и дети выкобениваются.
Дойдя до конца улицы, «демонстранты» зашли к себе домой, попили чаю. К ним присоединилась Светлана и пёсик Пушок и уже вчетвером они отправились в обратный путь. По дороге к ним присоединились несколько мальчишек, с любопытством рассматривая медали. Неожиданно вышла бабка Матрёна с большой фотографией своих родителей в застеклённой рамке, вероятно, снятой со стены, и пошла рядом с детьми. В конце улицы, у дома, их уже ждали дед и бабушка с пирожками. Бабушка, на радость ребят, одарила всех кто пришёл пирожками. Бабка Матрёна дала Ванюшкиному деду подержать портрет, перекрестилась, поклонилась в ноги.
- Хорошие ребятки, нашенские. Спасибо, Нюра, Макар, что воспитали хороших внуков. Нынче не все такие. Вона Гришка Соколов пьёт горькую, и мать с бабкой бьёт. И никак не сдохнет ирод. Господи! Прости мою душу грешную за такие слова.
А уже через год в деревенском «Бессмертном полку», который обозвали «Ванюшкиным полком», участвовало пятеро взрослых «демонстрантов» и детвора. А ещё через год уже более десяти взрослых. А через пять лет уже треть деревни и под гармошку с песнями военных лет. Так, пройдя по главной деревенской улице туда-обратно раза три, расходились по домам, чтобы праздновать 9-е мая дома, а часть деревни прежде шла на кладбище помянуть ушедших в Бессмертие ветеранов.

            Уже не Ванюшка, а Иван, окончив школу с отличием, поступил учиться в областную сельскохозяйственную академию. Он не пошёл в породу своего деда и был среднего роста, худощавый, но сильный.
- И откуда сила у тебя только берётся? По виду на силача не тянешь, - удивлялся дед.
- Сила? А кто его знает. Может у тебя одолжил, - отшучивался внук.
Светловолосый, в меру красив, общительный и умный, вот тут-то он точно в деда пошёл.

Шёл 2023 год. После окончания первого курса Иван приехал домой. И уже на следующий день пришёл к деду и бабушке. Его встретили с радостью - соскучились. Бабушка всплакнула, а потом затеяла печь любимые внуком пирожки с капустой. Дед и внук вышли во двор, сели на лавку, дед закурил.
- Ну, рассказывай, чего в городе нового, как жил. Не очень ты нас балуешь сообщениями. Я-то ничо, терплю, а бабка переживает, иной раз и всплакнёт. Со Светланой в городе видишься?
- Вижусь, деда, но редко. А вам мало пишу… Вроде нечего писать. Всё одно и тоже каждый день.
- Не скажи! Нам всё интересно. Как вы со Светланой уехали в город учиться, так у нас с бабкой словно оторвали пол души.
- Буду стараться чаще писать.
- Да уж старайся. Ну, а к войне на Донбассе как в городе относятся?
- В целом поддерживают, но есть и недовольные.
- Ишь ты, недовольные! А мы-то раньше помалкивали.
- Что же вы молчали?
- Что молчали? Мы, Ванюшка, законопослушный народ, нам не разрешали разглагольствовать, мы и не гавкали, а кто против был, того на лесоповал или в «жёлтый» дом определяли. А как пришёл Горбачёв, ввёл плюрализм и гласность, так Бориска влез на танк, как Ленин в 17-ом на броневичок, и въехал на нём во власть и начался бардак. Болтали что хотели, воровали, кто сколько унесёт. Вот тебе и партийцы.
- Но ты же тоже коммунистом был.
- Был, Ванюшка, был.Нас много было. А как предали нас, мы и вышли из партии. Надутая, как пузырь, оказалась партия, вот и сдулась. Сейчас другое дело.
- Да, другое… Я хотел попросить у тебя охотничий нож.
- Зачем? – насторожился дед.
- Я через три дня уезжаю… на практику… вернее, нас посылают в Оренбургскую область в помощь местным сельхозникам и это зачтётся практикой.
- Надолго?
- На полгода точно, а там по обстоятельствам.
- А нож тебе зачем?
- Ну, мало ли… Всё-таки незнакомое место, ну, и вообще с ним как-то спокойнее.
- Возьми перочинный.
- Мне охотничий нужен.
- Понятно.
Дед замолчал, потом снова закурил.
- Это не просто охотничий нож. Это боевой нож, он мне жизнь спас.
- Ты не рассказывал.
- А что тут рассказывать? Встретился с волком в лесу лоб в лоб. Так-то без нужды они на людей не нападают, оберегаются. Может бешеный был, может логово рядом было, может ещё чего, не знаю. Я успел курок нажать, а тут осечка. Он бросился на меня, глаза злющие, клыки, как у меня пальцы. Растерзал бы в клочья. Только я не сплоховал, и одним точным ударом ему в шею всадил нож по рукоятку, когда он бросился на меня. Понял, о чём я говорю? Не мельтиши, не размахивай ножом, чтобы враг не знал твоего намерения. Молчи. Только один точный удар всё решит. Пусть враг нервничает, а ты жди. Понял?
- Понял! Спасибо, деда!
- Я дам тебе свой нож, но с одним условием. Ты должен вернуть его мне лично, из рук в руки.
- Обещаю!
Дед замолчал, о чём-то думая. Молчал и Иван. Он уже знал, что дед всё понял.
- Ты про «практику» уже говорил родителям?
- Ещё нет, вечером скажу.
- Ну, ты аккуратнее. Храни тебя, Господи!
- Ты же не верующий.
- Не верующий, но в таком деле и Бог не лишний.
Через три дня Иван уехал на «практику», сказав родителям и бабушке, что там, куда он едет, почти нет мобильной связи, и по возможности он сам будет звонить родителям.
Через четыре месяца он позвонил, сказав, что работает и у него всё хорошо и не надо за него беспокоиться. Только бабушка заметила, что дед стал постоянно смотреть по телевизору все программы про СВО, но не придала этому значения.

            Батальонная ДРГ в составе из пяти бойцов под покровом ночи должна была захватить «опорник» ВСУ и удержать его до подхода утром «штурмавиков». И хотя было малооблачно и светила полная Луна, операцию решили не отменять, надеясь на внезапность и общее наступление по фронту.
До конца минного поля группу провёл сапёр и вернулся обратно, пожелав бойцам удачу. Далее шли гуськом за командиром. Когда до цели оставалось метров двести, командир остановил группу.
- Так, ещё раз уточним диспозицию. Доходим до ста метров до «опорника» и рассредотачиваемся. Далее ползком до тридцати метров и начинаем работать. Но первым начну я с середины, чтобы отвлечь их на себя. «Ёж» с «Химиком» направо! «Потап» с «Боцманом» налево! «Ёж» и «Боцман» первые номера работают в основном гранатами. Вторые номера прикрывают их огнём из автомата. Пока «укропы» спят, мы их возьмём. Всё понятно? Работаем, парни!
Но когда группа приблизилась к «опорнику» на сто метров, по ним открыли огонь из автоматов. То ли ждали, то ли случайно заметили при лунном свете.
- Твою мать! Ложись! Не вставать, перебьют, как куропаток! Ползком! Работаем по плану пока темно!
Из «опорника» бросили несколько гранат, но никто ранен не был. Видно бросали наугад, не видя в темноте, отползших в стороны разведчиков.
Иван, прижавшись к холодной, мокрой земле, полз за «Боцманом». Страха не было, но тело пробивала неприятная дрожь. Он был сосредоточен, но одна чёртова мысль назойливо лезла в голову: «Сейчас или потом. Сейчас или потом…».
- Тьфу, зараза! – тихо выругался Иван.
- Ты чего «Потап»? – шепотом спросил «Боцман».
- Ничего! Кажется, мы попали.
- Не дрейф, братан! Прорвёмся! Ты, когда я встану, не забудь прикрыть меня. Понял?
- Да знаю я, мог и не говорить.
Подползли метров на тридцать до «опорника» и тут неожиданно туча закрыла Луну, и стало много темнее.
«Боцман» вскочил и, не дожидаясь сигнала командира, бросил в «опорник» гранату и рванулся вперёд.
- Полундра, славяне! – заорал он диким голосом, строча впереди себя из автомата и бросив ещё одну гранату.
Иван, приподнявшись на колени, тоже бросил гранату и стал стрелять из автомата. Открыл шквальный огонь и командир, отвлекая внимание на себя. Вдруг «Боцман» заспотыкался и упал.
- Олег! – позвал Иван.
Но «Боцман» лежал, не шевелясь и не отвечая. Справа тоже предприняли атаку на «опорник» и «Ёж» с «Химиком» успели заскочить в «опорник». Там раздались одновременно два взрыва гранат и там всё стихло. Только Иван на левом фланге продолжал строчить из автомата, не давая противнику высунуться из «опорника».
Пригнувшись, вперёд рванулся командир, на бегу кинув в «опорник» гранату. Одновременно и в него с левой стороны «опорника» полетела граната. Позади командира раздался взрыв и он упал. Иван перестал стрелять. Наступила тишина.
«Всё? Кончено?» Иван, крадучись, приблизился к «опорнику». Тихо. Распрямился и тоько хотел подойти к краю траншеи, как оттуда выскочил верзила с автоматом. Иван нажал на спусковой курок автомата, но выстрел …не прозвучал. Верзила тоже направил на Ивана автомат, но и у него не прозвучал выстрел. У них закончились патроны. Верзила откинул автомат и, выхватив из ножен кинжал, бросился на Ивана, но тот ловко увернулся. У Ивана уже не дрожало тело. Он был сосредоточен и внимательно следил за противником, и в руках у него был дедовский нож. «Не мельтеши, не размахивай ножом, чтобы враг не знал твоего намерения. Молчи. Только один точный удар всё решит. Пусть враг нервничает, а ты жди».
Луна снова вышла из-за туч, осветив поле смертельной схватки и соперников. Верзила скинул каску в сторону. Рыжая копна волос, выколотая эмблема SS на шее. Глаза горели злобой, губы перекошены в ухмылке превосходства своё силы.
- Что, москаль, попался? Сейчас мы с тебя шкуру снимем.
Он снова кинулся с кинжалом на Ивана, но тот вновь увернулся.
- Что молчишь, путинское отродье?
Но Иван не отвечал и ждал. Тогда верзила вновь пошёл в атаку, уже не ухмыляясь. На этот раз Иван, увёртываясь, зацепился за что-то ногой, и верзила сумел нанести касательный удар в его левую ногу. Иван даже не вздрогнул от боли.
- Ага! Вот тебе и пришёл конец, москаль!
Хохол, уже не осторожничая, видя, что противнику трудно стоять на раненой ноге, бросился в решающую атаку. Иван не отпрянул назад, как раньше, а хладнокровно, подавшись вперёд,«нырнул» под руку с занесённым кинжалом, зловеще сверкнувшем в лунном свете, и точным, мощным ударом вонзил свой нож в шею противника, попав прямо в эсесовскую эмблему. Верзила захрипел, выпучив белесые глаза, упал сначала на колени, а потом рухнул мордой в грязь. Иван вытащил нож, вытер его о штаны поверженного противника и спрятал в ножны.

            Подошёл, хромая, к командиру. Тот лежал на спине с открытыми глазами. Автомат валялся от него метрах в семи.
- Я всё видел, «Потап». Спасибо тебе. Перевяжи себе ногу. Посмотри, что с моими, я не могу ими пошевелить. Потом посмотри, что с парнями и посмотри, есть ли какое оружие и БК.
Иван сделал себе «обезбол», наложил жгут на ногу. Потом осмотрел ноги командира.
- Командир, у тебя сзади ноги посечены осколками. Я жгуты наложу на обе ноги.
Потом сходил к своим товарищам и вернулся к командиру, принеся три гранаты, два автомата и два полных рожка.
- Парни «двухсотые». Из БК ни у них, ни у нас почти ничего нет.
- Хреново дело. Хохлы могут на ротацию придти, а мы «пустые». Значит так. Парней стащи в одно место и прикрой чем-нибудь. Меня подтащишь к «опорнику», а сам давай назад. Кто-то же должен из нас остаться живым.
- Командир, я тебя одного не оставлю.
- Это приказ!
- Не могу я один уйти, не могу!
- Ваня, ты ещё пацан, тебе жить, да жить. Я виновен в гибели парней. Выполняй, как я сказал!
- Никто не виноват, что мы попали в засаду. Никто нас не осудит. У нас в батальоне уже были такие случаи.
- Никто? Совесть моя меня осудит, что я жив, а они нет. Выполняй приказ!
- Мы отомстим за парней, если будем живы, а не «двухсотые».
- Умный очень?
- Умный! Один не уйду, хоть стреляй! Тебя совесть мучит, что парни погибли, а меня будет мучить, что командира умирать оставил. Кому легче?
- Тяжело мне, Ваня, первый раз в разведке парней теряю. Это не при «штурмах», когда «косят» всех подряд и только Бог ведает, кто останется в живых. Иди уже.

Когда Иван затащил парней в конец траншеи, укрыл их найденной плащ-палаткой и вернулся к командиру, тот лежал без сознания, но держа автомат в руках. Иван осторожно забрал автомат, снял с командира «бронник», а также свой, оставил автоматы и БК, взяв только одну гранату, и хоть с трудом, но взвалил командира себе на спину. Куда идти в темноте, Иван толком не знал и ориентировался только по Луне, так как видел, с какой стороны она была, когда шли к «опорнику». Шёл медленно, с трудом наступая на раненую ногу. В какие-то моменты командир приходил в себя, что-то бормотал бессвязное, вроде: «Выполняй приказ… я один, один их задержу… иди, иди…». Иван не садился отдохнуть, боясь, что не сможет встать и нёс, нёс своего командира, шатаясь от усталости.
Ночь отступала, Луна стала бледнеть, и мелкий кустарник был более отчётливо виден.
Наконец силы покинули Ивана, и он упал, потеряв сознание. Словно сквозь какую-то пелену он видел вокруг себя людей, разговоры будто издалека.
- Ни хрена себе! Как же они через минное поле прошли!?
- Как-как! Бог их вёл, не понимаешь что ли?
- Смотри, а нож-то весь в крови.
- Видать не шуточная схватка была.
А Иван, словно во сне, повторял и повторял, - «опорник» зачищен… командир, я тебя не брошу, терпи… нож, мой нож…

            Бабушка Нюра подготавливала грядки для рассады, когда, выскочившая на крыльцо соседка, не окликнула её.
- Тёть Нюра, там про вашего Ваньку говорят!
- Где говорят?
- По телевизору! Вот герой!
- Какой «герой»? Ванюшка-то? Ты ничего не путаешь?
- Не путаю! Так и сказали: «Рядовой Иван Андреев вынес с поля боя на себе командира разведгруппы». И фотографию показали. Что же я Ваньку не узнаю?
Бабка Нюра выронила маленькую тяпочку из рук и плюхнулась на грядку.
- Какого боя!? Он же… он же… Господи! Что же это делается!? Где же он?
- Так на войне, на Донбассе. А вы что… О! Господи!
- Войне!? Как же так?
Прибежала дочка Лена в домашних тапках, халате, волосы не прибраны.
- Мама! Звонила из города Светлана… ты только не волнуйся… сказала, что видела по телевизору Ваню! Его чуть не убили! Он оказывается на войне! А ты что сидишь на грядке? Пошли в дом. А где батя?
- В лесу, ветки для козы ломает. Знаю уже, Лена, знаю. Мне Клавдия сказала. Господи! Что же это такое делается?
В доме включили телевизор и уселись поближе к экрану, чтобы ничего не пропустить. Через час со школы пришла улыбающаяся Ира.
- Ой, что я вам сейчас расскажу! Мне…
- Тихо ты! Не мешай!
- Так вы уже всё знаете!? Так не интересно! Я сама хотела всё рассказать.
- Потом расскажешь, а сейчас помолчи.
Ещё через час пришёл ничего не подозревающий дед.
- Чего вы тут уселись?
- Батя, Ванюшка на войне!
- И что?
Все повернули к нему головы.
- Ты что, знал об этом!?
- Ну… не знал, но предполагал.
- Ах, ты старый хрыч! Да как ты мог допустить такое!?
- Тихо-тихо, мать! У тебя родители воевали? Воевали! И мои воевали! А почему? А чтобы мы жили и вот Ириша жила. Мать моя воевала! Мать! А ведь девчонкой была. А Ванька мужик! Ему место там! Защищать нас! А там уж как Бог положит! Поняли!? И слёз раньше времени не лейте, не кличьте беду! Так что вы тут сидите?
- Дедушка, наш Ваня герой, он командира спас, рискуя жизнью! Его по телевизору показывали!
- Кого? Командира?
- Зачем командира? Ваню нашего. Меня все учителя сегодня поздравляли.
- Это правильно! Мы одна семья Потаповы и Анреевы, и Ванюшка не посрамил нас. У нас у всех праздник!
Зазвонил сотовый телефон.
- О, как он тут оказался?
- Это я, мама, его с собой захватила из дома. Ой! Это Ваня звонит! Мама ответь.
Лена взяла телефон, включила его, поднесла к уху, но рука у неё задрожала, она выронила телефон на пол и расплакалась. Тогда Ира подняла телефон.
- Алло! Привет!... нет, с мамой всё хорошо, она плачет… как почему?... от радости… и у бабушки и у дедушки всё хорошо… бабушка тоже плачет… Ваня, а Ваня, а про тебя по телевизору рассказывали какой ты герой… почти месяц назад?.. в госпитале?... поняла, передам… Урааа!... я так рада, так рада… как почему?... что ты живой… ждём!... и я тебя целую!... ой, девчонки про тебя мне уже все уши прожжужали… ладно, пока!
- Ну, что там, Ириша?
- Всё хорошо! Он сейчас в госпитале, уже поправился и трам-там-там…
- Ну!?
- 5-го мая будет у нас! Урааа!!!
- И всё?
- Сказал, что всех любит и обнимает. А дедушке отдельное спасибо за нож.Только он не сказал за какой нож.
- Папа, за какой нож?
- Это мужские дела. Гордись, Лена! Стал у тебя сын настоящим мужиком!
Они так и просидели перед телевизором до глубокой ночи, но повтора передачи о Иване больше не было. Оставалось ждать его приезда.

            Что 5-го мая приедет Иван Андреев, внук Макара Потапова, знала вся деревня. Когда городское такси подъехало к дому Андреевых, там уже была любопытная детвора. Наряженный в костюм отец Ивана уже с утра не отходил от окна, боясь пропустить приезд сына. И вот жёлтая машина остановилась у калитки. Степан выскочил на крыльцо, но его, чуть не сбив, опередила Ирина и первая подбежала к такси. Детвора тоже бросилась к машине и окружила её со всех сторон. Открылась дверца и из салона неловко вылез Иван. Он был в красивом мундире с двумя медалями на груди и …тростью в руке. Детвора сразу окружила Ивана плотным кольцом. Ирина кинулась обнимать брата.
- Тихо-тихо! Задушишь!
Подошедший Степан отстранил дочь, - погодь, дай и мне сына обнять, - и трижды поцеловал Ивана.
- Боец, рюкзак не забудь, - водитель протянул вещмешок.
- Я возьму! Я!
- А мама где?
- В доме. Переволновалась, не может встать.
Отец и Ира, взяв под руки Ивана, повели его в дом. Детвора, толкаясь, тоже пошла за ними. Ко двору подошли ещё земляки и соседи повыходили из домов. Все приветствовали Ивана, махали руками. Поднялись на крыльцо, детвора за ними.
- А вы куда? – удивился Степан, - Ира, вынеси им конфет и печенье. Пусть радуются.
Мать сидела на табуретке в праздничной одежде и, когда увидала сына с тростью, хромающего, расплакалась.
- Ну, что ты? Всё ведь хорошо, - обняв мать за голову, успокаивал Иван, - успокойся, всё нормально.
- А с ногой что?
- Пустяки. Случайно поранился о …гвоздь. Через пару недель заживёт.
- Ты правду говоришь?
- Правду!
- Ваня, ты с дороги умойся. Лена, ты организуй чай, а кушать будем у родителей. Старики уже заждались.

К Потаповым Андреевы шли сопровождаемые неутомимой детворой. Встречные взрослые их приветствовали. А как же! Иван был единственным участником СВО от их деревни. Бабка Матрёна даже вышла на дорогу с иконой, остановила процессию, расцеловала Ивана и перекрестила. А в конце улицы уже стояли дед с бабушкой. Вездесущие пацаны уже сообщили им, что Андреевы идут к ним. Макар Спиридонович был в чёрном костюме и сапогах. Ивану показалось, что дедова седая голова и борода стали ещё белее. Анна Тимофеевна была в голубой шерстяной кофте, коричневой юбке, белом платочке, синем переднике и галошах с шерстяными белыми носками. Ждали.
Первой обняла внука бабушка, расцеловала и …всплакнула, вытирая слёзы кончиками платка. Потом внука обнял дед и с таким жаром, словно хотел задушить в своих объятиях. Отстранил от себя, держа за плечи, и внимательно посмотрел на награды.
- «За отвагу»?
- За отвагу.
И только тут все обратили внимание на медали, а до этого радость, что Иван живой, затмила всё.
- Вань, а вот это что?
- Это, Ира, орден «Мужества». «Мужик» по-нашему.
Детвора сразу, не обращая внимания на взрослых, протиснулась ближе к Ивану.
- Ничего ж себе! Дядь Вань, а за что её вам дали?
- Награды не дают, их заслужить надо! – прервал вопросы дед, - мать, принеси мальцам пирожки, и пошлите в дом, нечего на дороге стоять.

            Руководил застольем дед. Сначала выпили за возвращение Ивана, потом за всех погибших на войне, потом за родителей. И когда волнение прошло и насытились, начались расспросы что и как на войне.
- Вань, а как ты заслужил орден «Мужества»?
- Ир, это не очень интересно.
- Ну, почему же? Мне интересно.
- Мы село одно освободили и за это всех наградили.
- И всё!?
- Всё. А что ещё?
- Так за подвиги же награждают.
- Ну, правильно. Мы же освободили село.
- Ванечка, а страшно на войне?
- Что ты, мама! Не страшнее, чем в городе жить. В нём тоже можно под автобус попасть.
- Но на войне же стреляют.
- Стреляют. Но не попадают же. Хохлы там не обученные.
- А с ногой у тебя что?
- Бабушка, это я о колючую проволоку зацепился. Пустяки.
- Ты же мне сказал, что гвоздём поранился.
- Гвоздём? А, ну, да. сначала гвоздём, а потом проволокой.
- Вань, а как ты командира спас?
- А ты откуда знаешь?
- Так по телеку рассказали.
- А, понятно. Ну, примерно, как мама деда вынесла командира с поля боя.
- Тяжело было?
- Нет. Он лёгкий был.
- А позывной у тебя какой?
- «Потап», - покраснел Иван.
Все повернули головы к деду. У деда дрогнула рука и он положил ложку обратно на тарелку. Все замерли, видя, как у деда заблестели глаза от слёз. Дед кашлянул.
- Уважил, Ванюшка, уважил, - на минуту замолчал, потом продолжил, - ладно, потом ещё пораспрошаете, а сейчас перекур. Пойдём-ка, Ванюшка, на воздух выйдем.

Во дворе уселись на лавку у крыльца. К ним присоединился Степан. Хотела и Ира с ними посидеть, но дед отправил её в дом.
- Ну, рассказывай, Ванюшка.
- Что рассказывать?
- А всё. Как ты врёшь бабке с матерью, я вижу.
- Я не вру.
- Ты меня не дури, я тебе не баба. Гвоздь с проволкой придумал. Тьфу! Понял я, что ты только на побывку приехал, а не на совсем. Так?
- Так! А что я им ещё скажу? У меня ещё контракт не закончился. Да и война не закончилась.
- А как же учёба в институте?
- Какая, батя, учёба? Кому я буду нужен, если страны не будет? Вы служили в армии, вот и я служу. А институт никуда не денется. Пару лет – не срок в жизни.
- Это понятно. Мои родители под пулями четыре года были. Дай, Бог, и ты выдюжишь. Страшно там?
- Страшно, деда!
- Это правильно. Не боятся только дураки, они и погибают по дурости. Нож привёз?
- Привёз. Он мне жизнь спас! И наставления твои. Помнишь, про волка мне рассказывал? Всё так и случилось, точь в точь. Нож пока себе оставлю. Мало ли.
- Оставь. Рассказывай, всё рассказывай.
Трижды на крыльцо выбегала Ира, приглашая пить чай с пирогами, но мужики отмахивались от неё рукой. Иван рассказывал, а отец с дедом слушали. Но вот и они наговорились.
- Ты матери ничего пока не говори. Скажешь после праздника, что поедешь оформить документы. А там, как Бог решит.
- Я так и хотел сделать.
- Вот и хорошо! Пошли чаёвничать.

            До 9-го мая Иван побывал в школе по приглашению учителей с рассказом о войне на Украине. И, конечно же, в классе своей младшей сестры. Ирина была счастлива и горда, а её подружки не сводили восхищённых и влюблённых взглядов с брата одноклассницы и, в тайне, а кто и явно, завидовали Ире.
Приходили Ивановы одноклассники и ребята постарше проконсультироваться о добровольной мобилизации, контрактах, о войне в целом.
8-го мая приехала из города Светлана и привезла большие портреты фронтовиков родственников.
И вот 9-е мая. Как только закончилась трансляция военного парада на Красной площади, у дома Андреевых стал собираться народ в «Ванюшкин полк» с портретами своих ветеранов, флажками и шариками. Андреевы вышли всей семьёй. По уже сложившейся традиции шествие возглавили Светлана, Иван и Ирина. Сёстры держали под руки брата и шли медленно, чтобы прихрамывающему Ивану было не трудно идти. По дороге присоединялись ещё земляки, а детвора забегала вперёд сбоку, чтобы лучше рассмотреть настоящего боевого военного с наградами. Светлана и Ирина уже не надевали медали матери дедушки. Зачем? Ведь рядом с ними идёт Герой СВО и у него на мундире орден «Мужества» и медаль «За отвагу», точно такая же, как они носили в детстве. Дошли до конца улицы и повернули в обратную сторону. Впереди шествия выскочил подвыпивший гармонист Захар.

Наш Ванюшка, как святой
В женском окружении.
Что ж ты, Ванька, холостой,
К девкам нет доверия?
Эх! Эх! Опа!

Идёт Ваня в орденах
С сёстрами под рученьку…

Но тут кто-то запел военную песню, прервав Захара.

«Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!...»

Все подхватили эту песню, и Захар стал им подыгрывать. Даже собаки радостно завыли и залаяли. Так, с песнями дошли до другого конца
улицы, повернули обратно и стали потихоньку расходиться. Лишь детвора, балуясь, прошлась ещё раз с криками «Урааа!».

            Лишь после праздника Иван сказал матери, что едет на Донбасс переоформить документы для получения «боевых». К Деду зашёл накануне отъезда вечером.
- Деда, я пожалуй тебе оставлю награды. Положишь их к тем, в коробочке.
- Нет, Ванюшка. Забери моей матери награды себе. Ты будешь их хранить. А пока воюешь, Ира за ними присмотрит.
- А как же вы?
- А мы с бабкой уже старые. И не в наградах дело, а в памяти! Вот ты организовал «Бессмертный полк» в деревне, а это и благодарность им, и память. Я о деревенских «полках» больше нигде не слышал. И нож лично вернёшь – дай нам с бабкой пожить ещё. Понял, о чём я говорю?
- Понял, деда!
- А матери и бабке, как воевал, ничего не говори. Это мужское дело. Пусть думают, что вы палками бьётесь. Ну, иди. Храни тебя, Господи!

На следующий день Иван уехал. Был весенний солнечный день 2024 года.

Алексей Балуев (10.02.2025)