Рильке. Советы молодому поэту

Приобрела  небольшую книжечку  "Reiner Maria Rilke Briefe an einen jungen Dichter" письма Рильке на немецком языке.
Письма  обращены к одному адресату:   
начинающему  австрийскому поэту  Францу Ксаверу Каппусу,
автору сатирической книги "В монокль" (1914).  Каппусобратился к Рильке за литературным, поэтическим советом.

Мое внимание привлекло самое первое письмо, в нем удивительна тонкость, в нем  ритм и замечательные советы. Подумала: а не перевести ли на русский, или предложить для перевода знакомому российскому немцу.

 Но в инете нашла эти письма, уже есть перевод.
Хочу предложить читателю начало письма, написанного  Рильке
из Парижа 17 февраля 1903 года.
На мой взгляд, актуально для нас, пишущих в инете  сегодня.
Я бы даже сказала: прямо в строку!
В книге все напечатано сплошным текстом, видимо, так было в письме Рильке.
Я сделала некоторые просветы для облегчения чтения и понимания текста (а это замечательный текст!) с экрана ноутбука.


                Милостивый государь,

Ваше письмо я получил лишь недавно. Я хочу поблагодарить Вас за Ваше большое и трогательное доверие. Вряд ли я могу сделать больше: я не могу говорить о том, что такое Ваши стихи; мне слишком чуждо всякое критическое намерение.

Слова критики могут менее всего затронуть творение искусства: и критика всегда сводится к более или менее счастливым недоразумениям. Не все вещи так ясны и выразимы, как нам обычно стараются внушить; многие события невыразимы, они совершаются в той области, куда еще никогда не вступало ни одно слово, и всего невыразимее - творения искусства, загадочные существа, чья жизнь рядом с нашей, временной жизнью длится вечно.

Сделав это краткое замечание, я могу Вам сказать лишь одно: в Ваших стихах своеобразия нет, но в них сокровенно и тихо намечается что-то свое.

Яснее всего я это чувствую в последнем стихотворении "Моя душа". Здесь что-то личное хочет выразиться вслух, хочет найти образ и слово. И в прекрасном стихотворении "Леопарди", может быть, возникает что-то вроде родства с этим Великим и одиноким духом.

Все же эти стихи еще немного значат; в них нет самостоятельности, даже и в последнем стихотворении, и в стихах о Леопарди. Ваше чистосердечное письмо, которым Вы их сопроводили, не преминуло объяснить мне те недостатки, которые я чувствовал, читая Ваши стихи, но не мог еще назвать в точности.

     Вы задаете вопрос, хороши ли Ваши стихи. Вопрос задан мне. Раньше Вы спрашивали других. Вы посылаете их в журналы. Вы сравниваете их с чужими стихами, и Вас тревожит, что иные редакции возвращают Вам Ваши опыты. Так вот (раз уж Вы разрешили мне дать Вам совет), я прошу Вас все это оставить. Вы ищете внешнего успеха, а именно этого Вы сейчас делать не должны.

Никто Вам не может дать совета или помочь; никто.

Есть только одно средство: углубитесь в себя.

Исследуйте причину, которая Вас побуждает писать, узнайте, берет ли она начало в самом заветном тайнике Вашего сердца, признайтесь сами себе, умерли бы Вы, если бы Вам нельзя было писать.

И прежде всего - спросите себя в самый тихий ночной час:
должен ли я писать? Ищите в себе глубокого ответа.

И если ответ будет утвердительным, если у Вас есть право ответить на этот важный вопрос просто и сильно: "Я должен", тогда всю Вашу жизнь Вы должны создать заново, по закону этой необходимости; Ваша жизнь - даже в самую малую и безразличную ее минуту - должна стать заветным свидетельством и знаком этой творческой воли. Тогда будьте ближе к природе.

Тогда попробуйте, как первый человек на земле, сказать о том, что Вы видите и чувствуете, и любите, с чем прощаетесь навсегда.

Не пишите стихов о любви, избегайте вначале тех форм, которые давно изведаны и знакомы; они - самые трудные: нужна большая зрелая сила, чтобы создать свое там, где во множестве есть хорошие, и нередко замечательные, образцы.

Ищите спасения от общих тем в том, что Вам дает Ваша повседневная жизнь;
пишите о Ваших печалях и желаниях, о мимолетных мыслях и о вере в какую-то красоту,- пишите об этом с проникновенной, тихой, смиренной искренностью и, чтобы выразить себя, обращайтесь к вещам, которые Вас окружают, к образам Ваших снов и предметам воспоминаний.

Если же Ваши будни кажутся Вам бедными, то пощадите их; вините сами себя, скажите себе, что в Вас слишком мало от поэта, чтобы Вы могли вызвать все богатства этих буден: ведь для творческого духа не существует бедности и нет такого места, которое было бы безразличным и бедным.

И если бы Вы даже были в тюрьме, чьи стены не доносили бы до Ваших чувств ни один из звуков мира,- разве и тогда Вы не владели бы Вашим детством, этим неоценимым, царственным богатством, этой сокровищницей воспоминаний? Мысленно обратитесь к нему.

Попробуйте вызвать в памяти из этого большого времени все, что Вы забыли, и Ваша личность утвердит себя, Ваше одиночество будет шире и будет домом в сумерках, мимо которого будут катиться волны людского шума, не приближаясь к нему.

И если из этого обращения к себе самому, из этого погружения в свой собственный мир родятся стихи, то Вам даже в голову не придет спрашивать кого-нибудь, хорошие ли это стихи.

Вы больше не пожелаете заинтересовать Вашими работами журналы: Вы будете видеть в них Ваше кровное достояние, голос и грань Вашей жизни.

Произведение искусства хорошо тогда, когда оно создано по внутренней необходимости. В этом особом происхождении заключен и весь приговор о нем; никакого другого не существует.

Вот почему, уважаемый господин Каппус, я могу дать Вам только один совет: уйдите в себя, исследуйте те глубины, в которых Ваша жизнь берет свой исток, у этого истока Вы найдете ответ на вопрос, надо ли Вам творить.

Выть может, окажется, что Вы призваны быть художником.
Тогда примите на себя этот жребий, несите его груз и его величие, никогда не спрашивая о награде, которая может прийти извне. Творческий дух должен быть миром в себе и все находить в самом себе или в природе, с которой он заключил союз.

       Но, быть может, Вам и после этого погружения в себя, в свою уединенность придется отказаться от мысли стать поэтом (достаточно, как я уже говорил, почувствовать, что можешь жить и не писать, и тогда уже вовсе нельзя стать поэтом).

Но и тогда эта беседа наедине с собой, о которой я Вас прошу, не будет напрасной. С этого времени Ваша жизнь неизбежно пойдет своими особыми путями, и я Вам желаю, чтобы эти пути были добрыми, счастливыми и дальними, желаю больше, чем я могу сказать (...)".

Райнер Мария Рильке, рисунок Эмиля Орлика (1917).
Райнер Мария Рильке считал, что поэт не должен искать внешнего успеха.

Рильке Райнер-Мария
Письма к молодому поэту

Марина Цветаева переписывалась с Рильке, их эпистолярно познакомил Борис Пастернак.
Цветаева любила Рильке и его творчество, искренне признавалась в письмах в любви
к нему, хотели встретиться, но поэт был уже неизлечимо болен.

Помню, как священник перед могилой брата моего мужа читал стихи Рильке "Осень" ...

Существует немало переводов этого замечательного стихотворения.
Я сделала попытку перевода, но поняла: сделать это не просто...

Рильке Райнер-Мария
Письма к молодому поэту

* Райнер Мария Рильке  (1875, Прага—1926, Вальмонт, Швейцария) — австрийский поэт и переводчик, один из самых влиятельных поэтов-модернистов XX века.
Родился в Праге, имел австрийское гражданство, писал стихотворения на немецком, французском языках. Путешествовал по Европе, останавливался в России, Испании, Германии, Италии, во Франции.
Был знаком с отцом Бориса Пастернака Леонидом Осиповичем Пастернаком. Известен портрет Рильке, сделанный Л.О. Пастернаком.