Низлагаемое

Вопрошающее небо осветилось мучительностью давно угасших звёзд,
Безответное существование содрогалось в сумерках предвечернего угасания надежд,
Разверзающаяся вечность плелась по обрывкам изнурительного осознания,
Стремящегося в тишину безвестности и в тщетные попытки палую истину постичь,
Во тьме опустошённого космоса дрожало холодное эхо безутешно истлевших миров,
Рассеивающееся в призрачных отголосках потерянных мыслей и сгнивших основ,
Сквозь трещины потухшего разума струилась рваными струнами дрожь бытия,
Трепетало мгновение в судорогах горести, канув в безмолвие фантомом забвения,
Пространство сминалось под тяжестью собственного бездушного молчания,
Растянутого между мёртвыми созвездиями, названными и забытыми,
Осколки света тонули в вязкой черноте, размытые мглистым туманом времени,
Склонённые в мёртвом смирении, в зыбком сплетении немого шёпота лет,
На границах восприятия таяли в спиралях безликих теней, лишённых форм,
Стирая всевозможные различия между прошлым, настоящим и будущим,
В нескончаемом дрожании зыбкой материи скудное сознание угасало,
Безучастно распадаясь на глухие отголоски безответных вопросов,
И всё, что осталось, — фатальный тлен безначального, дрожь перед зиянием,
Попытка ухватить смысл, который рассыпался прежде, чем мог бы родиться.