Два брата

Подавив в своём сердце кипение чувств,
Не желая их больше возврата,
И за пояс заткнув непонятную грусть,
Старший брат обнял младшего брата.
Сели вместе за пиршества радостный стол.
Но покоя в душе старший брат не нашёл.
С затаённою болью во взоре
Думал он: пусть без праздников дни мои шли,
За обычными днями такие ж текли,
Но зато без тревоги и горя.

Я не знал сильных чувств, знал, что где-то в дали
Мир весь бредит богатством и славой.
С возвращеньем же брата мне грудь обожгли
Чувства новые жаркою лавой.
Вот пришёл он. И в первый же дома присест
Для него столько близких, гостей и невест,
И со всеми он весел и дружен,
Золотая одежда сверкает на нём,
Вечереет, а в доме от свеч, словно днём.
Я ж, как раб, никому здесь не нужен.

Вот он взял мандолину и песню поёт,
И так сладко счастливцу внимает народ.
Говорит - сразу все замолчали,
Будто речи такой не  слыхали.
Он в селении нашем - событие дня.
И, стяжая восторг впечатлений,
Говорит, чужедальнею жизнью маня,
О невзгодах своих злоключений.
Позабыл неудачи своих он растрат,
Что недавно, кружась над ним роем,
Гнали в спину его. Нынче светел мой брат,
Словно в дом возвратился героем.

Так, страдая в душе, старший брат горевал.
Младший брат же с весёлым рассказом
Не одной здесь подмигивал глазом,
И беседою лёгкою всех занимал.
Кто-то в бубен ударил под звонкие струны,
И кто молод душою и в помыслах юны,
В дивных парах пошли танцевать.
А у младшего брата уж есть тут невеста!
Он, поднявшись торжественно с важного места,
Стал с подружкой, как конь гарцевать.

Почему ж я один на пиру так несчастен, -
Думал старший, - и к празднику так безучастен?
Чужды песни мне, роскошь, наряд
И лукавая за чернобровой охота,
А далась, как волу, лишь одна мне работа
И мучительной зависти яд?
Словно был я обманут и принял к условью
Жить для прочих, себя загубя,
Между тем, как другие и труд не любя,
Наслаждаются славой и общей любовью.

И жестоко отца своего он корил:
Брат бездельничал, деньги развеял.
И не только он принял его и простил,
Но брат в славе и жнёт, где не сеял.
Тот же, в танце резвясь, словно он голубок,
В кратковременном встречи веселье,
Пока сладкое кружит всех зелье,
Был наружно игривым, но в сердце глубок.
Младший брат был не глуп, потому и чудил:
Сколько в чести такой униженья -
Понимал, возвратясь, он и с горечью пил
Перед жизнью своё пораженье.

С той поры, как оставил родимый порог,
Помышляя о воле, о счастье,
Ничего своего основать он не смог.
Только жалкое вызвал участье.
Он, который иметь уже должен свой дом
И для малых и слабых опорой быть в нём,
Лишь в ногах у отца вновь валялся.
Как собака побитая, жалко скуля,
В детский кров воротился, в родные поля,
И быть изгнанным только боялся.

Но мучения эти скрывал он от всех.
Вскоре, вслед своего возвращенья,
Небывалый имея в селенье успех,
Сделал девушке он предложенье.
И при этом он выбор огромный имел.
Был достойно одет он, и строен, и смел,
С ясной речью, и поступью твёрдой,
И овеян романтикой дальних дорог,
Приключений и бурь, и борьбы, и тревог,
Поражал всех осанкою гордой.

"Дорогие мои, - думал он, - жизнь обман,
Кто удачлив, тот счастье знает.
В сердце - томной красавицы чудный туман.
В том тумане - любовь обитает".