Артюр Рембо Пьяный корабль перевод Б. Лившица

Когда бесстрастных Рек я вверился теченью,
Не подчинялся я уже бичевщикам:
Индейцы-крикуны их сделали мишенью
Нагими пригвоздив к расписанным столбам.

Мне было всё равно: английская ли пряжа,
Фламандское ль зерно мой наполняли трюм.
Едва я буйного лишился экипажа,
Как с дозволенья Рек понёсся наобум.

Я мчался под морских приливов плеск суровый,
Минувшею зимой, как мозг ребёнка, глух,
И Полуострова, отдавшие найтовы,
В сумятице с трудом переводили дух.
яя       
Благословение приняв от урагана,
Я десять суток плыл, пустясь, как пробка, в пляс
По волнам, трупы жертв влекущим неустанно,
И тусклых фонарей забыл дурацкий глаз.

Как мякоть яблока мочёного приятна
Дитяти, как волны мне сладок был набег;
Омыв блевитиной и вин сапфирных пятна
Оставив мне, снесла и руль и дрек.

С тех пор я ринулся, пленён её простором,
В поэму моря, в звёзд таинственный настой,
Лазури водные глотая, по которым
Пдывёт задумчивый утопленник порой.

И где, окрасив вдруг все бреды, все сапфиры,
Все ритмы вялые златистостью дневной,
Сильней, чем алкоголь, звончей, чем ваши лиры,
Любовный бродит сок горчащей рыжиной.

Я знаю молнией разорванный до края
Небесный свод, смерчи, водоворотов жуть,
И всполошённая, как робких горлиц стая,
Зарю, и то, на что не смел никто взглянуть.

Я видел солнца диск, который, холодея,
Сочился сгустками сиреневых полос,
И вал на древнего похожий лицедея,
Объятый трепетом, как лопасти колёс.

В зелёной снежной мгле мне снились океанов
Лобзания; в ночи моим предстал глазам,
Круговращеньем сил неслыханных воспрянув,
Певучих фосфоров светящийся сезам.
Я видел, как прибой — коровник в истерии,-
Дрожа от ярости, бросался на утёс,
Но я ещё не знал, что светлых ног Марии
Страшится Океан — отдышливый Колосс.

Я плыл вдлдь берегов Флорид, где так похожи
Цветы на глаз пантер; людская кожа там
Подобна радугам, протянутым, как вожжи,
Под овидью морей к лазоревым стадам.

Болота видел я, где, разлагаясь в гнили
Необозримых верш, лежит Левиафан,
Кипенье бурных вод, взрывающее штили,
И водопад, вдали гремящий, как таран,

Закаты, глетчеры, и солнца, лун бледнее,
В заливах сумрачных чудовищный улов:
С деревьев скрюченных скатившиеся змеи,
Покрытые живой коростою клопов.

Я детям показать поющую дораду
Хотел бы, с чешуёй багряно-золотой.
За все блуждания я ветрами в награду
Обрызган пеной был и окрылён порой.

Порой, от всех широт устав смертельно, море,
Чей вопль так сладостно укачивал меня,
Дарило мне цветы, странней фантасмагорий,
И я, как женщина, колени преклоня,
Носился, на борту лелея груз проклятый,
Помёт крикливых птиц, отверженья печать,
Меж тем как внутрь меня сквозь хрупкие охваты,
Попятившись, вплывал утопленник поспать.
И вот, ощеренный травою бухт, злодейски
Окутавшей меня, я тот, кого извлечь
Не в силах монитор, ни парусник ганзейский
Из вод, дурманящих мой кузов, давший течь;
Я, весь дымящийся, чей остов фиолетов,
Я, пробивавший твердь, как рушат стену, чей
Кирпич покрыл я сплошь — о, лакомство поэтов!-
И лишаями солнц и соплями дождей;
Я весь в блуждающих огнях, летевших пулей,
Сопровождаемый толпой морских коньков,
В то время как стекал под палицей июлей
Ультрамарин небес в воронки облаков;

Я, слышавший вдали, Мальштрем, твои раскаты
И хриплый голос твой при случке, бегемот,
Я, неподвижностей лазурных соглядатай,
Хочу вернуться вновь в тишь европейских вод.

Я видел звёздные архипелаги в лоне
Отверстых мне небес — скитальческий мой бред:
В такую ль ночь ты спишь, беглянка, в миллионе
Золотопёрых птиц, о Мощь грядущих лет?

Я вдоволь пролил слёз. Все луны так свирепы,
Все зори горестны, все солнца жестоки,
О, пусть мой киль скорей расколет буря в щепы.
Пусть поглотят меня подводные пески.

Нет, если мне нужна Европа, то такая,
Где перед лужицей в вечерний час дитя
Сидит на корточках, кораблик свой пуская,
В пахучем сумраке бог весть о чём грустя.

Я не могу уже, о волны, пьян от влаги,
Пересекать пути всех грузовых судов,
Ни вашей гордостью дышать, огни и флаги,
Ни плыть под взорами ужасными мостов.
Перевод Б. Лившица