Полётом вчера

Откуда-то

             Булату Окуджаве

Наполненные строки гневом,
наш напрягают слух они,
а кровь течёт, течёт по венам
с суровым чувством той вины.

Страдавших, вероятно, часто
не знавших роздыха, а страх
воспринимался как ненастье –
пройдёт. Жестокий вертопрах

не унимался, издевался –
расстреливал былых друзей.
своей работой упивался
и новых назначал вождей,

чтоб обвинить в измене курса
в измене Родине своей.
Откуда-то враги берутся
всё больше и среди друзей.


Им не спится

Нас повторы умиляют,
жалкий вид осенних дней.
Листопад не удивляет,
что становится синей
и длиннее ночи эти
поэтических ночей –
веселятся вновь Поэты,
словно бы весной ручей.

Им не спится данной ночью,
брезжит дивная заря.
Всё вершится между прочим,
и, по-видимому, зря
мы волнуемся в предзимье.
Снег, как белый лист, лежит.
Настаёт не в срок интимность,
ворон под луной кружит.


А в момент

На острова я плавал летом.
А “Стрелка” – детства континент,
где находил на всё ответы,
без рассуждений, а в момент.

Ходил весной по косогору
и поднимался в высоту,
и там ни в чём не видел горя.
Свершалось всё на чистоту.

Обманывать я не стремился,
то в детстве было заподло.
Вокруг меня паут носился,
в зарю выплёскивая зло.

Ловил щурят я в мелкой лыве,
когда спадала днём вода.
По лыве ночью тихо плыли
луна, вослед её звезда.


Полётом вчера

Стою пред витриной овражной,
смотрю на стекающий лес,
где ходит освоенный стражник.
Не мой и не твой интерес
увял на осеннем приволье
под шелест луны и листа,
стоят, оседая дреколья.
Душа, безусловно, чиста.

Так хочется быть откровенным
в траве неизвестных свобод,
притом наслаждаясь мгновенным
полётом вчера в небосвод.
Гляжу изумлённо в пространство
за тем поворотом небес,
где вновь затаилось, как ханство,
свободных от злости чудес.