Зима 2015 подборочка

Прижало всех нас в ту весну,
И за квартиру задолжал,
Любил ее лишь я одну
И только старенький кинжал.

Мне подарил его не Вор,
А так, один авторитет,
Когда читали приговор,
Ему просили двадцать лет.

Его берег... Ну а весну
Не смог насильно удержать,
Уехал в осень на войну
За Палестину воевать.

Родной, уютный Карабах,
Тебя всё время вспоминал,
Ты мой поверенный в делах!
- Я в ту войну не убивал!

Прости меня, аятолла,
И Хомейни ты помяни,
Все было ровно, иншалла,
Послал Пророк на ход ноги.

+++

памяти Андрея Ханжина

Попасть в Иваново в тюрьму,
В тюрьме сломать кому-то руку.
В Москву не надо одному,
Там пробки, грязь и сплин, и скука.

Сат, читт, ананду объяснять
Седым, почтенным, старым уркам
И никогда не поднимать
У двери брошенных окурков.

Играть и в терц, и в домино,
У многих там по десять ходок,
Родную не забуду мать
Набить на бицепсе за водку.

Наговориться в хруст и в сласть,
В тюрьме всегда подальше видно
И вспоминать, держал как масть
В Коломне Вор Гриценко, Игорь.

+++

Кто ратовал за черный ход,
А кто-то жил там, как умеет!
В СИЗО казнили одного
Заблатовавшего йеврея.

В ноздрю ввинтилося сверло
Большой, крутой швейцарской дрели.
- Пока казнили одного...
И замолчали вдруг йевреи.

Все на хороших должностях
В очках в хозбанде на досуге,
Пришли ВорЫ, йевреям швах
Взял, наступил на пятки юдэ.

+++

     Беды, наши беды травы сорные,
     Лучше ****ь, вообще не вспоминать!
     Рамс за рамсом шли волки позорные,
     Да такие, что ложились в  масть.

     Как растились? Конопля и баночки,
     Бицепсы из бунинских аллей…
     Как звонили нам ночные бабочки,
     Как носили деньги с бакалей!

     Как нас всех боялись старшеклассники,
     Не пугала в жизни новизна,
     Мы справляли траурные праздники,
     И, естессна, была весна.

+++

     Ходившая с лопатой в сад,
     Сидит печально и устало,
     Зарыла мужа, он был Гад,
     Не поминала, не рыдала.

     Ее надежду на иной,
     Непредсказуемый подарок
     Жизнь охладила, как водой,
     Нет ни друзей, ни дойчемарок.

     Под раскаленной добела,
     Слепит в лицо без абажура,
     Следак сказал под лампой, бля,
     Какая же ты, всё-тки дура.

+++

     Хворая, плача и кренясь,
     Дрожали звезды над Арбатом,
     Там масть и власть держал сам Князь
     В глухом году 49-ом.

     Под мертвенный казенный стих,
     Братва и мама дорогая,
     К себе набрал он молодых,
     Сроками страшными пугая.

     И страх, и оторопь, и жар,
     ВорЫ, сидящие на троне,
     И жажда мести, как пожар,
     К тем, кто хоть раз носил погоны.

     Братва, разящая дотла,
     Без права думать о погостах,
     В себя спортсменов вобрала,
     Дала им всем зелёный воздух.

     Из МУРа хором топтуны,
     Шестой отдел, закон и порох,
     За ними долго с той весны
     Ходили вслед на каждый шорох.

+++

Молчали псы в конце этапа,
А рядом в слёзы голоса:
— Начальник, нож куда ты спрятал?
Не знал начальник, что сказать.

И после... Как тогда в пещерах
На севере Китая, где
Мао Дзедун, усталый, нервный
Был признан, как авторитет,

Стояли зэки страшным червем,
Что извивался и продрог,
И был один закон пещерный,
Который дал японский бог.

Не разминется, не отступит,
Ударит в спину! Кончишь, как...
Народ на кладбище не любит
Напрасных драк, напрасных драк.

+++

Не потому, что жизнь коротка,
А потому, что коротка,
Спасает нас одна лишь водка,
Когда отсижены срока.

Рецепта больше в общем нету,
Нам метадон не пережить,
А Воры странствуют по свету
От воровской своей души.

Не потому, что жизнь тревожна,
А потому, что не видна
Нам в ней скачуха, острожно
Бутылку с близким пьём до дна.

И над судьбою размышляя
В минуты редкой тишины
Во сне ко мне приходит Таня,
Чтоб сделать радостными сны.

Она права, она надёжна,
Она... Да что тут объяснишь?
Мне в передачу, если можно,
Чифирь пикОвый положить.

Текут безмолвные столетья,
Прогоны славят Общий Дом,
Я, если можно, буду третьим,
Но не в любви, а за столом.

+++

В Перми менты всегда банкуют,
А я всю ночь читал «Коран»,
Страницу там нашёл такую,
Что от неё весь вечер пьян.

Взрослела милая принцесса,
Была весьма одарена,
Алмаз к воротам шах подвесил,
Который знала вся страна.

Рыдали волки, выли бесы,
Пролилась девственая кровь...
А ночь принц был вдруг зарезан,
«Коран», коварство и любовь.

Пришли решалы и менялы,
Ковры и мускус, желтый чай...»
— Не надо быть такой коварной,
Судьбе я молвил невзначай.

+++

Жил я в старом доме, я привык,
Окна, как у толстой бабы груди,
Вдруг заходит в дверь сухой старик:
— Больше отопления не будет!

Я вскочил, я просто возмущён,
В гневе счастлив я одновременно,
Мы же оплатили старый счёт
Больше 1000$ наверное!

Это Бостон, Массачусетс штат,
Мафия и копы держат шишки,
Ты давай на выход, белый брат,
Хочешь, перекинемся в картишки?

Он устал. Он многих обошёл,
Счастлив выполнением работы.
— Отключили всем! Все хорошо!
Бро, гудбай до следущей субботы.

+++

Не разбежаться бы, не пропасть,
Не закричать бы на свадьбе «горько»,
На Украине блакитна масть,
А я вдруг в детстве танцую польку.

Слегка нескладный я, и не в такт,
От каратэ слишком много в танце,
Вчера зашёл к нам один босяк,
Напротив вынесли иностранцев.

Учитель танцев наш Раздватрис
Заметил скорбно мне, не питая
Больших иллюзий: — Вперед смотри!
И я увидел там лунный камень.

+++

И я, если надо,
Уеду на 23,
Я сменой стану,
Стреляющей по годам.

Не плачь ты, родная,
Скорее слезу утри,
Ведь нашу любовь
Никогда я
Ментам не сдам!

И там и останусь,
Ещё раскручусь на 100
Блокадных, солёных,
как прииски,
Горьких грамм.

И будет конвой
Кричать мне:
— Куда ты, стой?!
А я им, мол,
Вечная, вечная
жизнь ВорАм.

+++

А вот хотя бы и Гезеншафт,
А вот хотя бы, брат, и Android,
Ведь всё-таки есть там, ну, и масштаб,
Как в пьесе «Мученик» Кэрол Оутс.

Не когнитивный ли диссонанс,
Не 210 по пункту «альфа»,
А воровской в небеса романс,
Кламбоцкий Гарик в нем крутит сальто.

Отражены и размер, и ритм,
Отшлифовал «Шлиф» свой Арутюнов:
— Египет древний седой старик,
Который мудрым был и безумным.

Ягнят молчание описал,
Прожил в дисбате на месяц больше,
И если новый день, то шакал,
Если украинцы, только в Польшу.

+++

Золотятся купола церквей,
Меченые благостной синевой,
В камере 14 был хорей,
В камере 15 сидел конвой.

Были там и те, кто прожил скотом,
Были там и те, кто прожил с душой,
В камере 13 рулил содом,
В камере 13 все хорошо.

Память не фасеточно поплыла,
Выбирать поэт должен сам чего...
В камеру 11 ты пришла.
— Здравствуй, милый!
И обняла его.

+++

Противясь естественной убыли,
Избегнув разборок и свар,
Мы жили на зоне и думали,
Что кончится этот базар.
Во все приполярные стороны
От срока до срока гранит,
Уздечки об пидоров порваны,
Больничка и формальдегид,

И слышилось жалкое тиканье
Секунд, что бездарно прошли,
Нам справки со временем выдали,
За нами родные пришли.
Ты бей батогом или шомполом,
Мы финкой в ответ не взмахнем
На кортах бормочущих что-то там,
Свистим на наречии своём.