Gaemi, Lee Gun Young - Mom, my mother Мамочка, моя

Старый, привычно ленивый, он сидел за столом, отложив в сторону книгу, которую только что читал. В книге все происходило так, словно действие разворачивалось на другой планете, не на его планете, не с такими, как он людьми. И он представлял себя - эти мысли последнее время часто кружились в сознании - молодым, еще не ступившим на путь, постепенно становившийся все более бессмысленным, хотя и украшенный редкими флагами и букетами, как оказалось, бумажных цветов, с трибунами, уж очень напоминавшими тумбы на мемолиальном клалбище. А ведь был и другой путь, и были силы для его одоления, но не было импульса действия и не было человека, пусть не наставника, а только способного указать на нужный поворот, поддержать при первых робких и неуверенных шагах, совершить несколько поворотов ключа и подзавести ослабевающую пружину. Не было такого! А лень прежде него родилась - так говорила иногда мама. И он, предоставленный сам себе, прошел мимо этого поворота, глядя на плакат с призывами этого пути, как на мираж, недоступный для реального хода событий, читая тексты и завидуя, но только бесцельно мечтая. И вот сейчас, перечитывая любимую в юности книгу, испытывая призрачное упоение от восставшего на короткое время созвучия с главным героем романа - а ведь мог же даже книжный герой в определенных условиях подтолкнуть к нужному повороту - этот человек, проживший долгую и, во многом, бесполезную жизнь, с болью в сердце желал вернуться к себе юному и нерешительному, чтобы встряхнуть себя за шиворот и заглянув в глаза, спроецировать, как на экране, серую и пыльную свою-его жизнь, оберегая его-себя от горького сожаления перед закрывающимся навсегда занавесом.