По рассказу Джека Лондона Белое безмолвие

-Кармен умрёт. Да. Пару дней. И задерут свои же. Такое имя, словно бич. А смерть - всё ближе, ближе. Загадывать мне не с руки, Но - верная примета. Такие вечно - слабаки. Бог гонит из со света. - Ну, что же, Мэйсон, поглядим. Ведь слабых - раздирают. Припасов - ноль. Кого съедим Мы первым. Бог лишь знает. Кармен? Как знать? Ведь мы -в краю - давно забытом Богом. Скажу - увы - мы не в Раю. Не мудрствуя о многом. А боги Севера хитры. Они все жаждут крови. Такие правила игры. Не надо хмурить брови. Руфь, Кида Мэйсона жена, Подумала, вздыхая. Вообще-то местная она. И не видала Рая. В Раю - ей муженёк сказал - вигвамы выше сосен. И там он по небу летал. И с неба даже не упал. И Бог его не сбросил. Ах, врёт, конечно. Бог ты мой. Такого не бывает. Но - что не пошутить с женой. Живёшь , ведь, жизнью- то одной. И сколько жить - кто знает. Припасов нет. И людям - жуть. Собакам - горше вдвое. Шесть дней пути. Бежать, идти Средь Белого Покоя. Застыло всё. И дрожь сквозь мех. Великое Безмолвье. Ты погребён в нём, человек. И лёд у изголовья. И если не захочешь ты, Есть способы у Бога Враз убедить. Без суеты. Их очень, очень много. И ты ослаб. И труден путь. И небо - ярче меди. Мы едем молча. Не свернуть. А мы всё едем, едем ( и мы почти что бредим). Но белый человек - упрям. И Руфь всё это знает. С подарком он идёт в вигвам. И лучших забирает. А если не дают добром, дерётся, как безумный. И всё же - заберёт своё. Он очень, очень умный. Кармен уже без постромков плетётся, подвывая.  Убить её? Не нужно слов. Ах,не видать нам Рая. Её нам съесть? Но - пусть живёт. А вдруг лося пристрелим? Коль не найдём - тогда умрёт. Пока в удачу верим. Теряют больше иногда. Кармен ещё живая. В себя стреляем мы всегда, кого-то убивая. Молчим. Идём. Пустыня ждёт. И слух боится звука. А Мэйсон впереди идёт. Идти же первым - мука. Он всем прокладывает путь. И лыжи в наст вминает. Молчащая хохочет жуть. Она нас убивает. Стоянка скоро . Свист бича. Но что это? О, боги! Сосна упала, грохоча, росла что у дороги.Злой рок преследовал нас всех. (людей) И Мейсона задело.В искрящийся он вдавлен снег. ( и  снег он вдавлен, без затей). Стволом разбито тело. Руфь вскрикнула, но собралась. Собаки завизжали. Безбрежна у Безмолвья власть. И мы всё это знали. Мы ствол убрали. Мейсон жил. Но был весь искалечен. На плечи небо он взвалил. Не выдержали плечи. Стояли день, стояли два. Ждать больше невозможно. Просил: добейте вы меня. Но выбор сделать сложно. Мороз крепчал. Кармен уж нет. А прав тот, кто сильнее. И Мейсон вдруг увидел свет . Он был нас всех умнее. Сазал жене: Люблю. Иди. Добейте только, братцы. Всех вечность ждёт нас впереди. И нечего бояться. Но не хочу я умирать, истерзанным волками. И вас надежда есть -шагать. А я - прощаюсь с вами.  Я так устал. И нету сил уже в могучем теле. Руфь, помни. Я тебя любил. И это - в самом деле. Не плачь, моя любовь. Пора. Мы молча уходили. Такая вот была игра. Мы Мэйсона убили. Вознёсся он на небеса, привязанный меж сосен. И Руфи  я смотрел в глаза. И Бог его не сбросил. - Надеюсь, будет он в Раю. Но Руфь не отвечала. Она хранила боль свою. Всё не начать сначала. Она вминала лыжи в снег. И первой шла в дорогу. Не нужен здесь ты, человек. Ни дьяволу, ни Богу. Увидел я в глазах тоску вселенскую у бабы. Несла с собой Руфь боль свою. Я рядом с ней был слабым. В Раю. - ей муженёк сказал - Вигвамы - выше сосен. И он там по небу летал. И с неба даже не упал. И Бог его не сбросил. Она осталась вдруг одна. Одна на целом свете. И изгалялась тишина. А мы - за всё  в ответе. Под сердцем Мейсона дитя. Тогда она носила. И знала - умирать нельзя. И то давало силы. Теряют больше иногда.Кармен уж не живая. В себя стрляем мы всегда Кого- то убивая.