Урлук и скит...

Урлук и скит, беспаспортные души,
Отшельником становится босяк,
Сам арестован и смиренно служит,
Тот, кто по жизни был жестоко смят.

Где склон хребта, Иркутская дорога,
Благообразный месяц за каймой,
Отшельник говорит о важном Богу,
Прикрывши рот отрезанной рукой.

Про постриг говорит, про век сиротский,
Про свой монашеский, подаренный покой,
Про беспокойно-тлеющий, уродский
Ужасный мир, без Истины немой.

Подавленная радость, дух безрукий,
Брожение закатов, твердь зари,
Урлук и скит, словно патока муки,
Был долго пленным, а теперь твори!

Пеки свой рай, наперсный крест качая,
Вторя ударом Сердца пустоте,
Урлук и скит, так мало нищий знает,
Как жарко седцу в лживой наготе.

Так долго издевались над убогим,
Был полусонный ад и смех судьбы,
Обрубленным крылом рубил дороги
Немного опоздавший херувим.

Но вот пришёл, казанский храм, пороша,
В лохмотьях век, прочитанный скупым,
Подавленная радость, всхлип как ноша,
Пожар вселенной как забытый дым.

Вьючной скотиной станет змей жестокий,
Безмолвие разделят по слогам,
Монах безрукий, нищий, синеокий,
К Богу идёт на зло чужим богам,
Урлук и скит, злой мир такой далёкий,
Когда отдашь всё важное Христам...
Крепись монах, совсем не одинокий,
Построивший над бездной вечный храм.