Зёрна. Притчи. 3. Листья

3.Листья
В маленьком горном селении жил одинокий старик, давно похоронивший жену и оставленный детьми, которые в поисках счастья уехали в город. Они, правда, звали  отца к себе, когда изредка навещали его, но он, любивший неспешную жизнь, наотрез отказывался от переезда. Здесь каждый день слетался к нему золотой рой воспоминаний, и старик чувствовал горьковатую сладость, которую они приносили ему: то лёгкая поступь жены, то звонкая детская песенка слышались ему во дворе, то незабвенные голоса ушедших в иной мир друзей оглашали дом... Он боялся, что городская суета заглушит своим шумом всё, что ему было так  памятно и дорого.
Старик знал, что человеку, которого  призраки навещают чаще живых, нечего делать на этом свете, но что-то мешало ему умереть, не отпускало, заставляло утром открывать глаза и медленно вставать с постели. Может, поэтическая струна, неугомонно звенящая в его восприимчивой душе? Нет, старик не писал стихов, не сочинял сказок и песен, но никогда не уставал он радоваться и удивляться тому, что видели его старые глаза. Вот и этой зимой, на редкость тёплой и бесснежной, старик каждый день ходил гулять; и его драгоценный опытный взгляд подмечал неуловимые перемены, происходившие  в мире, пока он спал. Вот тонкое деревце бережно держит сиротливое гнёздышко с застрявшим в нём пёстрым пёрышком... Где ты сейчас, крылатый жилец? Вот крохотное солнце первого одуванчика светится в жухлой траве... Здравствуй, малыш!
Когда он медленно шёл мимо соседского двора, взгляд его упал на большую кучу палых листьев: видимо, хозяин сгрёб их осенью, чтоб сжечь, да и забыл. «Или огонь превратит их в пепел, или весенние дожди размоют в тлен», - подумал старик. Он вдруг вспомнил, как летом любовался пышной кроной орехового дерева, а значит, и этой листвой, такой жалкой и чёрной сейчас. И ещё одно воспоминание мягко коснулось души: он, восьмилетний мальчишка, сорвал лист грецкого ореха, проткнул в нём дырочку и смотрел сквозь неё на солнце, а потом долго разглядывал лист, заворожённый красотой его дуговидных жилок...
«Все мы - листья Господни, - задумался старик. - Появляемся из почек на свет, радуемся солнцу, шумим на ветру, а после превращаемся в тлен. Ленивый человеческий глаз замечает свежую зелень кроны весной или осеннее золото и багрянец листвы - в целом, редко выделяя среди бессчётного множества один лист. Всевышний же видит каждого из нас, со всеми жилками, и в этом его безмерная святая любовь к человеку...»
Яркий луч поцеловал старика в выцветшие глаза, доверчиво прильнул к морщинистой смуглой щеке, высветлил редкую седую бороду. Старик очнулся от дум, вздохнул и, тяжело опираясь на суковатую палку, поспешил домой. Время приближалось к полудню.