Последняя молитва

Побледневшие лики богов
проявляются в утренних снах.
В этих снах нет ни песен, ни слов.
Только память на бледных губах.

Вновь и вновь эти губы дрожат,
а вокруг отболевшая тьма.
Между временем разум зажат,
вопрошает к безумству ума.

От чего же так больно в груди?
От того ли, что было – не жаль.
Да опять там сквозь сон впереди,
жизнь  рисует  дорогу - печаль.
 
Время черную пасть приоткрыв,
пожирает остатки надежд.
И любовь как предсмертный порыв,
уж не спрятать средь тайных одежд.

Два глотка, да последнюю страсть,
отмолить бы у жизни свое.
Чтоб на травы хмельные упасть
растрепав до рассвета ее.

Пробежать босиком по росе,
чистым воздухом, вымыв нутро.
Белым песню сложить о тебе,
с головой окунувшись в добро.

И тогда переменится сон.
Буйных красок мажорный мотив.
Точно нежный, серебряный звон
расплескается, вечность разбив.

Побледневшие лики богов,
может, сжалятся – цвет обретя.
И прощенья блаженный покров
опрокинут они на меня.