Поток глубокого

преданная  зима  отыскала  тёплый  снег,
плёнка  пелены, 
непроницаемо  увянув,
отсохла  окоченением,
задрожался  в  писк  студень,
обернул  странно - рыхлое  тело  в  брызги,
густые  нервы  пара,
как  волосы  механизма,
завораживающим  обострением  спутали  происходящее
взвинчено,
ошпарено,
а  я  изжогой
взахлёб
примялся…

особая  форма  связи  иных, – пялится,
сотрясти  хватку  сил  и,
дёргаясь  про  себя,
сторожить  звук  сплетен,
мне  чистыми  губами  расстелить  рассказ,
укутать  вволю  думу, –
нет  верха,
нет  низа,
один  тихий,
тлеющий  конец  света…

и  хромает  он  ломкой  одеревеневшей  последовательности,
особого  цвета  кислое,
как  тонкая  шея  зимы
из  ворота  отрыжки  торчит,
дни  мелькают,
как  обглоданные  сугробы  за  окнами  поезда,

стремительный  темп  находится  в  соседнем  купе,
в  моём: –
радиоактивная  радость
кислотой  плачет  в  жилетку,
где  уран  за  пазухой,
колёса  собаками  в  упряжке
мелодично  покачивают.