Припадая к лунному увечью

эта  стена  подробно  взломана,
тесно,
прочно,
рождённая  самой  бездной,
гипнотическая  болезнь  бегает  по  тяжёлой  земле,
и  невесомость  махнула  рукой
размазывая  по  воздуху  то  немного,
что  выглядит  много,
центробежная  сила  торопит  время
и  однажды,
и  разгибаясь…

свёрнутое  равнодушие, – это  потребность  не  повторять  дважды,
сдвинуть  онемевшие  связки  спешно,
муть,
в  утёк  промахиваясь,
в  пределе  перехода 
лунным  затмением  обозначит  жест,
склянки  отобьют  полночь
протяжно,
высоко,
до  самой  Луны,
и  вызверится  вой
невозмутимо,
тяжело…

их  вынесло  в  радиус,
их  зола – азимут  сферических  кренов,
они  космонавты,
им  пошатнулась  реальность  ошибаться  вдоволь  и  поперёк,
когда  рассверкало  настойчиво  и  в  стержень,
завязалась  темень  в  тонну  тишины  потрескивающих  мыслей,
и  потекла  кожура,
паралич  потряс,  когда  тряс…

и  им  спешно  стечь,
выбрать  и  упереться,
дорога  закончилась
они  прилетели,
туман  подобрал  озноб  и  затуманился,
в  паутине  космоса  пахнет  панцирной  каймой  адреналина…

за  окнами  жизнь,
там  люди,
здесь  космонавты,
за  ними  следят,  чётко  зная  ракурс,
абсолютно  темнённые,
абсолютно  в  белом,
конфликтно  не  скачут,
уже  наскочили,
как  цветы  на  воду,
как  злые  глаза  на  добрые  катаракты,
космос  большой,
навсегда  летают  в  нём  те,
кто  космонавты.