Без вести

 Располагают, всё-таки, поздний вечер с тёмными окнами, перестук колёс, утихшие пассажиры, скромная сервировка столика купе, просто к необходимости общения. Располагают, всё-таки.
Вот и сосед предложил, получил одобрение, с участием. Разговор через время перешел в необходимость выговориться, как и полагается у русского народа. А рассказал он про двух своих уже давно ушедших тётях.
Видимо, и рассказывать уже стало некому.
 Вспомнил это вот всё недавно. Запало потому что. Передаю вкратце его разговор, о его тётях. Обе родились, теперь уже, в позапрошлом веке. Старшая так и не вышла замуж, женихов по выбило, начиная ещё с японской войны. Младшая, а вот про младшую подробнее, но так, как запомнилось. Как бы от его лица.
 «Моя вторая тётя, была женщиной оригинальной, отлично подкованной по религиозной части, и с невероятным стержнем жизни станичницы. Оценил это, когда приехал в конце шестидесятых прошлого века в свой первый трудовой отпуск, отработав первый год инженером, в ответ на мою легенду, где работаю. Она же снабдила меня только что изданным «Новым заветом». Чётко знала все церковные службы, праздники, но без догматизма, фарисейства. Уже в годах, за семьдесят, отказалась, чтобы ей помогал отвозить на тачке свои фрукты в Пищепром. С удовольствием ходила в кино, не отрешалась от рюмки. Очень ей благодарен, когда в наших спорах пояснила смысл нательного креста, и сейчас меня удивляет, что вижу. Когда её однажды достал по теме жизни, веры, то подарила мне своё: «…верующие? сегодня верят, завтра нет, человек настроен внутри, и быть религиозным, значит не выпячивать, чтобы это видели». В Отечественную потеряла мужа, и старшего из трёх сыновей. Средний сын захватил конец войны, пришёл после ранения, всё болел. Младший призвался после «во флота» и сгинул. На потерю мужа и сына пришли «без вести пропавший». Так и ушла тётя, ничего не зная. Когда же организовался «Мемориал», дай, думаю, а вдруг. Интернет есть, послал запрос. Машина ответила, что таких в списках нет. Тогда пошёл по созвучиям, выдала машина несколько фамилий. И, удача — добрый человек внёс карточки потерь, в том числе госпитальных. Там тоже как-то сначала не заладилось. Тогда пошёл снова, просто глазами. И на фото одного из донесений, заполненных не очень разборчиво в эвако - госпитальной суете, увидел, что-то подобное названию моей станицы. Но вот когда я прочитал в последней графе: «жена, зовут так то, улица Красная, дом 150» я оценил роль, удел жены солдата «умершего от ран». Точно так же потом нашёл сына: «мать та же, улица, дом», только название станицы искажено, потому разные военкоматы. У мужа было плюс другое отчество, потому машина долго упиралась. Но жена и мать — она у «без вести павших» одна, и хата, откуда они ушли, тоже одна. В графе «Судьба» муж умер осенью 43-го, сын его через неделю, посмертно награждён медалью «За отвагу». Воевали вместе, умерли в одном госпитале. Бои были на севере нашего края, там и похоронены, есть номера могил. Станица на юге края, можно сказать, рукой подать, а вот ведь как всё случилось. Так и случилась, у многих, многих, уже ушедших. Знали бы жены, матери, за что «пали без вести» мужья, сыновья. И что стало со страной".
 Есть теперь такая, передача: «Глазами туриста». Как реквием зазвучала теперь надпись неизвестного автора на стене разрушенной школы где-то на Кольском полуострове: «Россия — это край чудес, родился в ней, и в ней исчес». В оригинале, до буквенно.