В глазах смотрящего
из распахнутых адских врат
он выходит и делается собой,
словно не был ещё распят.
Вкус резиновой гари во рту, и рот
мог бы, в принципе, жечь огнём.
Но его не возводят на эшафот -
и опять его жизнь при нём.
Мы не можем увидеть, какие сны
видит он в часы забытья.
Мы не можем провидеть его весны
или осени бытия.
Но взираем, словно на образа
исцеления своего,
не на светлое небо в его глазах -
на хромую поступь его.
Свидетельство о публикации №125020507369