Античные зарисовки

Эвридика, Эвридика
Постой, не мани,
А не то опять начнутся
Летние бои.

Ты же знаешь, ты же помнишь —
Был стремительный покос,
Он любви ладей десяток
В Африку с собой унес.

Нимфы плачут, горько плачут
Нимфы на слух говорят.
То застонут, то заалчут,
То бегут скорей назад.

Нимфа моря, нимфа речки,
Нимфа чиста ручейка,
Вмиг покажут Пану спины,
Знать, дорога далека.

Лишь Наяда вслух не плачет,
Она мужеством полна.
Про неё весь день судачат,
Что она-де не одна.

То не как на поле брани,
Это просто вечера.
Все равно сидеть не хочет
Все одна, одна, одна.
 
Да вот, младший Пан — подпанок
Нимфу замуж не берет!
Даже розовое платье
Ей победы не дает.

Сам из первых, сам затейник,
Сам творец веселых дум.
От него бывает, правда,
На поляне один шум.

Старший Пан другое дело,
Он фактически злодей.
У него премного-много
Нехорошеньких затей.

Будит мысли, будит планы,
Будит дерзких сто идей.
Он проказник, он охальник
Ей же, ей же, ей же, ей!

Даже листья трепетали
Над начатками страстей,
Даже нимфы убежали!
Под покровами ночей!

«Ничего, когда вернутся,
Я добьюся своего!»
Крикнул Пан в лесную чащу.
Правда, больше ничего.
 
Пан спесив, да и заносчив,
У него серьезный вид.
Чуть чего не так, не этак,
Он ворчит, шумит, кричит.

Вот сейчас он спозаранок
Разошелся — хоть куда.
У него в колтун завилась
Вся седая борода.

Ручеек бежит с обрыва,
За кустами козодой.
Вроде все на своем месте,
Только он всё сам не свой.

На полянках розмарина
На опушке у реки
Разыгрались две нимфетки,
Грациозны и легки.

Та тигрица, эта львица или лани на бегу?
Ну, настолько все беспечны — разобраться не могу.
Только Пан следит, вздыхает
И, конечно, ни гу-гу.

Перелесок, перелесок,
А за ними хвойный лес.
Вьется дивная консона,
Настигает речки плес.
 
Выше, выше, выше, выше,
Достает уж до небес
Эта нежная консона,
Это чудо из чудес.

Сохнет бедная Наяда —
Он один на целый лес!
Все вздыхает, да вздыхает.
Все фигуру соблюдает,
Контролирует свой вес.

Пастушок из леса вышел,
И к полянке подошел.
Тут допел свою консону
И в обратный путь пошел.

Пастушок у них талантлив,
Он большой-большой поэт,
Пастушок у них танцует,
Все мечтает про балет.

А навстречу, а навстречу
Проскакал Единорог
С гордым видом, подбоченясь,
Демонстрируя свой рог.

Он из тех краев далеких,
Из нездешних берегов,
Бросил службу у Орфея,
Убежал, и был таков.
 
Буду жить у вас, дриады!
Потупившись, он сказал.
Чудо, где он разглядел их,
Чудо — как сюда попал!

А дриады расшумелись,
Кто об этом мог мечтать?
Вскорь умылись, приоделись
Стали танцы танцевать.

Праздник, праздник, все довольны,
Вихрь нарядов на бегу,
Даже нимфы все вернулись,
Разогнали прочь тоску.

Сто закусок окружают,
Сто напитков на столе,
Виноградное, хмельное.
Дело, впрочем, не в вине.

Однорогий утомился —
Две — три ночи на скаку,
Он наелся, он напился,
Почивает на боку.

Только Пан сидит, моргает,
Подозрителен, следит.
Он коня не привечает,
На него и не глядит.
 
Пан вздыхает, он икает,
Выбирает мысли путь.
На ночь планы созидает,
Тут уж точно не уснуть!

Что же Пан? Не спать!? Ну, как же!
Солнце тронулося в путь,
Новый день уж наступает,
Скажешь, право — не уснуть!

Вот опять он спозаранок
Разошелся — хоть куда.
Вновь в колтун его завилась
Вся седая борода…

Ручеек бежит с обрыва,
За кустами козодой.
Вроде все на своем месте,
Но опять он сам не свой.

Вот спешит дружок Наяды,
Шепчет громко, шепчет вслух:
«Я вернулся, дорогая,
Я к твоим словам не глух.

По тебе скучал безмерно,
Ко всем с признаньем обращусь!
Вот теперь мы будем вместе,
Завтра ж на тебе женюсь!»
 
Ну, а в общем, все в порядке,
Унеслась Наяды грусть.
И дриады подустали,
Завершает солнце путь.

Пастушок своей свирелью
Весь окрест заворожил.
Усыпил Единорога —
Бедный столько пережил.

Даже Пан угомонился,
Песнь дослушал до конца.
Приоделся, надушился,
Поздравлять пошел юнца.


------------------------------
Если кто-то почувствует легкий сдвиг во времени или логике — не волнуйтесь, у них там так бывает.