Рождение компрадорской буржуазии

РОЖДЕНИЕ КОМПРАДОРСКОЙ БУРЖУАЗИИ

Настал следующий год, уже распался Советский Союз, уже начали останавливаться заводы. Уже грянули массовые увольнения. До расстрела Верховного Совета РСФСР оставалась несколько месяцев.

В этом году на страницах российской печати, еще полусоветской,  утвердился термин – «компрадорская буржуазия». Нет, ну, газово-нефтяная – да. Но прочая? Что за рубеж-о продают, кроме нефти и газа? До продажи металлов дело еще не дошло, еще не обвалил отечественный алюминий лондонскую биржу…

В устах наших «коммунистов» и газово-нефтяная, и прочая – тоже компрадорская. Это означает, что наше подрастающее поколение эксплуататоров не занимается производством, а занимается перепродажей произведённого продукта. Желательно, за границу, за доллары. В общем, компрадор готов ради западных льгот собственную маму продать.

Компрадор в переводе – покупатель, торговец, посредник между иностранным капиталом и национальным рынком.
Европейцы, переселившиеся в Восточную Азию, компрадорами называли прислугу, которую посылали на рынок торговать привезёнными товарами.
Справочник нам сообщает, что компрадорская буржуазия – это  часть буржуазии экономически отсталых стран (как колоний, так и независимых) осуществляющая торговое посредничество с иностранными компаниями на внутреннем и внешнем рынках и тесно связанная с колонизаторами. Формировалась из той части классов купцов, ростовщиков, феодалов и племенной знати, которая безоговорочно подчинялась иностранному капиталу как политически, так и экономически и использовалась последним в своих интересах. Колонизаторы подбирали кадры местного чиновничества как раз из компрадорской буржуазии и из родоплеменной знати.

Мне кажется, для 1992 года термин подобран неудачно. Перепродажа (спекуляция) означает, что владелец денег покупает товар, а затем, накрутив процент себе в карман, продаёт по большей стоимости. Между тем наши эксплуататоры («наши»!) ничего не покупают – нет денег. Они продают. Поэтому буржуазия не компрадорская, а цыганская.
Стоит, например, цыган вблизи чужого частного дома, когда хозяева отлучились, и продаёт его за ящик водки. А потом у изумлённых хозяев – как это в психиатрии, катарсис? А, нет: ступор. Стресс.
   
В былые годы можно было продать свой труп. Примерно за сотню мединститут приобретал право на очищение почвы от скверны. Можно было нажить миллионное состояние, сдавая бутылки. В Москве, в застойные времена невозможно было допить бутылочку «Фанты», перед тобой уже стояло нечто и протягивало руку за тарой.

И воцарился в России тотальный бардак.
Валерычу, фотографу, рабочему местного оборонного гиганта «КБМаш», дали задаром, как и многим, ненужный контейнер из-под ракеты. Валерыч свез его на дачу, чтобы разварить переднюю стенку и сделать гараж. Неделю не трогал, наконец, разварил – и обнаружил ракету тактического назначения.
Позвонил на родной завод, дескать, ракету обнаружил. Ему ответствовали: «Сегодня суббота, позвоните в понедельник». Позвонил в понедельник. «Ваша ракета по нашим накладным не числится», - ответствовали рабочему.
Тогда Валерыч за свои денюжки нанял кран и КАМАЗ, привез ракету к заводу и… его не пустили. Три часа он таранил ворота родного предприятия. Наконец дозволили. Но только КАМАЗу. Опять же за свои кровные рабочий отыскал кран… Ваш покорный слуга написал об этой истории листовку.
Прошло полгода. Никто никому ни гугу. Но листовочка моя попала в Москву. И буржуазный честнейший «Коммерсант» эту историю перепечатал – от своего лица. И только тогда к Валерычу нагрянули КГБ-шники…
Что контейнер! Пацаны в Закамске обнаружили на железнодорожных путях брошеный поездной состав. Легко открыли двери и обнаружили техническое оборудование для пуска ракеты железнодорожного базирования «Скальпель». Какой-то ящичек, набитый электроникой, удалось открутить и привезти в Пермь…
 
Ежели переместиться из Орджникидзевского района, где расположен КБМаш, в Свердловский, подальше от центра, есть там поселок Владимирский. Деревеньку близ поселка называют Загарье.
В Загарье в 1992 году существовал городок из картонок и ящиков, жили там нищие, как в том фильме, в котором советские артисты показывают, что они есть на самом деле. Только для режиссёра - сценарий капустника, а в Загарье всё реально, как броуновское движение, не поддающееся никакому детальному описанию. Правда, никаких еврейских музыкантов, «сыгравших что-то иностранное», там не было в помине. В городке жил мужик, ездивший побираться в Пермь. После чего приобрёл мерседес и посещал изредка своих коллег в картонных жилищах (скоро и это приватизируют). Одевался он в приличный костюм-тройку, однако было в нём что-то, из-за чего нищие принимали владельца мерседеса за своего. «И возвращался на машине марки Форда…»

В том же Загарье в том же году здравствовал козёл Федька, открывший задолго до Горбачёва малое предприятие при местной пивнушке. В отличие от нас, продающих сотнями «ИЛ»-ы и БТР-ы и не знающих даже, в каком городе их производят, Федька «покупал» чужую водку со знанием дела. Иной посредник носится по городу, телефон у него сутками не смолкает, то он профнастил продаёт из Хабаровска в Суксун, то подтяжки мужские из Гонконга в Нытву, а потом оказывается, ни подтяжек, ни профнастила – «воздух гонял», как выражаются профессионалы. Федька жил в чертополохе возле пивнушки, без телефона, но работал солидно. Каждый, кто выходил из пивнушки, обязан был отдавать процент с выпитого козлу. Козёл различал в чём выносят – в рюмке или в стакане и строго следил. Если посетитель процент не отдавал, Федька отпускал «чайника» метров на сто, затем разгонялся и повергал ударом рогов под зад. Если условный рефлекс не вырабатывался сразу, козёл урок повторял до победы.

Козлиный опыт с успехом переняли прибалты. Кооператив «Паневежис» собирал компрометирующие материалы по заветам Остапа Бендера и продавал заинтересованным миллионерам. Впрочем, какие шутки! Деньги – дело исключительно серьёзное, не правда ли. Уральский Клондайк кретинизма – зона, где коммерсанты пользовались уважением, зарабатывание денег, не работая - считалось делом, как после 1917-го белогвардейцы убивали и полагали, что заняты делом, и это было «исторически оправдано», их «труд» носил «общественно-значимый характер», т.е. была общественная потребность на продукт труда – трупы, и труд оплачивался мародерством и фунтами стерлингов.

Однажды из Москвы в Пермь везли компьютеры, впереди машина, сзади машина, в машине охрана. Остановили две милицейские машины, зашли, начали выносить товар, парень сунулся - тут команда «двери закрывай», хлобысь - верх черепа снесло, очнулся – гильзы, порохом пахнет, как на войне. Но мстить не стали – дело надо доводить до конца… (прошу прощения, свистнул у В. Аксёнова).

В начале 90-х коммерцией в Перми занимались все. В Перми не было не коммерсантов. Костяк - выпускники физического факультета университета (из простого народа), реже математики, ещё реже – химики. Затем доля физиков начала уменьшаться, доля химиков – расти.
Одна отставная балерина под сорок, торговала КАМАЗами, вертолётами, лесом, жемчугом речным, сахаром, тушёнкой, консервированной рыбой, мебелью, швеллером, уголком любым, двутавровой балкой, сталью полууспокоенной, медью четыре девятки в чушках два вагона, спиртом в цистернах, жидкой ртутью «Меркурий два» четыре девятки плотность двадцать двадцать стибиум два о семь гидраргирум два по 240 тысяч баксов за кг наличкой конечных посредников отстреливают крышку не отвинчивать радиосигнал засекают спутником очевидно закупает Хусейн. А также скандием кристаллическим в инертном газе четыре девятки и СКМ-Д высокоочищенным сертификаты есть товар живой сам глядел 12 миллионов безнал за кг в деревянных Леша в чушках в бочках по миллиону за тонну факс тот же что и телефон, феррованадий неучтёнка циркониевый порошок мелкодисперсный совсем задёшево, ворованная платина, гафний, жесть пищевая, трусы детские обязательно складскую справку четыре вагона, а также ядом гюрзы.
Балерина ходила в замшевой шляпке и замшевом пальтишке, местные рэкетиры ее уважали. Напоминала не то девку с панели, не то сумасшедшую. Раньше она работала в редакции областной газеты «Молодая гвардия», печатала на машинке и делала ошибки через слово, её любовник, университетский геолог, женат, а ее муж пытался укротить её характер баллончиком в лицо. Очевидно, после этого, звоня из незнакомой квартиры, она называет её «мой офис», попутную забегаловку «это моё кафе», а сауну – «моя сауна». Однажды эта парочка в содружестве с кампанией рэкетиров выгуливала меня, и я видел, как отдыхают денежные люди. Хуже, я принимал в этом участие.

Сауна на Липовой представляет собой утлую комнатку с двумя деревянными полками-ступенькой и тюремной решёткой, за которой под металлическим почерневшим отражателем разогреваются расколотые изоляторные кольца. Рядом с комнаткой утлый бассейн с водой цвета воды из-под крана когда отключили воду. Старый деревянный стол для пива. Из батарей вода ржавая, а когда отключают воду, почему-то по струйке начинает бежать что-то среднее между канализационным стоком и водой после помывки автомашины. Впрочем, могло показаться.

В примыкающем здании – ночлежка, гостиница. Там между комнатами по утрам бегают бабы в нижнем белье, а ночью пьют водку и, как бы помягче – нет, это глагол в следующей строчке, словом, совершают соитие. Девок набирают так: «Эй, кобыла, поехали совершать соитие» (приоткрыв дверцу такси). Постели – без простыней.

Десятком лет раньше баньки с обслуживающими проститутками предназначались для директоров спортклубов, заводов, деканов с ректорами, секретарей обкомов и др. приличной публики. Нынче простой народ из коммерции решил пожить так, как завещали старшие господа.
    
Компрадорская буржуазия снимала комнаты в гостинице «Урал», а её адепты располагались в киосках вокруг городских площадей. Обыватель, проходя мимо, пялил глаза на дорогой дефицит, а дома на кухне рассказывал, как бы он всех перестрелял из автомата Калашникова. (Буржуазии и здесь легче: она, не стесняясь, торгует оружием.)

Генерал Макашов, большой патриот - ненавидел кооператоров и коммерсантов. «Они же ничего не производят, а только перепродают, да накручивают цену». Демократы ненавидели бывших «коммунистов», перешедших в коммерцию. Как в 30-е: «поражение в правах», всем можно, а им нельзя. Демократы строго следили, как перераспределяются председателем областного Совета - коммунистом  Быстрянцевым «девятки» и «Волги» (хотят получить процент). Брошенные на произвол судьбы младшие «коммунистические» чины следили за свеженькими буржуйчиками, что окопались под вывесками разнообразных благотворительных фондов. И те, и другие – последовательны, первые как охотились, так и продолжили охотиться за «коммунистической» мелочью, которая не играла и не играет в экономике никакой роли. Вторые как не замечали раньше крупных благотворительных китов, типа «Фонда Чернобыля» или Совдетфонда, так и не начали замечать.
Так было в России в 1992 году.
Завтра их обделанные штаны исчезнут в водовороте постперестройки…

Борис Ихлов, Пермь