Про вынужденную пробежку

               
На Манхеттене давно               
Небоскрёб большой стоит.               
Его спутать мудрено.               
Из него прекрасный вид.

На двадцатом этаже,
Где жильё сдают в наём,
Двое, в полном неглиже,
Занимались сексом в нём.

Муж в отъезде по делам,
А любовник тут как тут!
Нацепил гондон на срам,
В чём обычно баб дерут.

Утро, рано, шесть часов.
В темноте не видит глаз.
Те в постели без трусов,
Привели себя в экстаз.

Вдруг услышали, извне
Ключ вставляется в замок!
Баба, лежа на спине,
Садуна толкает в бок.

Это муж, наверно, мой!
Раньше времени пришёл!
Что же делать нам с тобой?
Шепчет, прыгая на пол.

У меня мужик-бугай!               
Нету времени уже!               
За окно быстрей сигай!               
Зашибёт враз в кураже!               

Тот рванул через окно.               
Дождь идёт, погода дрянь!               
Хорошо, что хоть темно!               
Никого в такую рань!               

По пожарной с этажа               
Он спустился в самый низ,               
И пошёл домой, дрожа,               
Выбивая зубом Чиз!               

Вдруг увидел люд бежит               
Группой плотною одной.               
Впереди здоровый жид,               
За ним негр и цветной.               

Вместе утренний пробег               
Совершали те втроём,               
А он голый, как на грех!               
Лишь гондон один на нём!               

Он пристроился им в хвост,
Замерзая без всего.
Пробежали они мост,
Тут цветной спросил его.

Голым бегаешь всегда?
Это что же за прикид?
Посмотрите, господа,
До чего потешный вид!

Ну и что! Тот зарычал,
Голым бегать я привык!
Неужели не встречал?
Жалко времени впритык!

А цветной базарит, слышь,
Оглядев со всех сторон.
Без одежды раз бежишь,
Для чего ж тогда гондон?

Опустил глаза он вниз,
Сразу вспомнив про прибор.
Это просто мой каприз,
Что поделать, с неких пор!