Константин и Елена легенда

Сквозь прах и тлен былых столетий сияет злато куполов,
Далекий звон доносит ветер и отблеск зарева костров;
За пеленой ушедших зорей дрожат туманы над росой,
Укрыв жемчужной дымкой поле пред темной чащею лесной;
За гранью снов или преданий встают резные терема,
Где в окнах блики солнца тают и мреет неба синева.
Там белокаменные стены хранят надежно чудо-град,
Окрест веками неизменно молитвы Господу звучат –
С глубин озерных Святояра немолчный шепот над водой
Разносится с рассветом алым или закатною порой…

Средь звонкой синевы Предречья, Полесья изумрудных трав
Вуалью ароматов вечер окутает листву дубрав;
Неслышно подберется к стенам, и дунет ветерком в окно
Для Константина и Елены…. То время минуло давно.
Они росли под тенью замка: сестра меньшая, старший брат,
Им жизнь стремительно и ярко дарила дивных дней каскад.
Любовью матери с рожденья защищены от зла и бед,
От лжи и темных наваждений, на протяженье детских лет –
Они везде и всюду вместе встречали-провожали дни
И в темных высях Поднебесья считали звездные огни…
Забота, нежность и отрада царили в душах и сердцах
Под сенью солнечного сада, где блики таяли в ветвях.
Среди озер и трав Предречья раскинулся прекрасный град,
В монастырях не гаснут свечи, молитвы Господу звучат –
И Святояра плещут волны близ белокаменных церквей,
Кресты сияют светом ровным, храня покой и радость дней.
Здесь Константина и Елену крестили в ранние года,
И от сетей лукавых плена святая скрыла их вода;
Храня священные законы, они взрослели в тишине
И радостях родного дома, пока счастливые вполне.
Пришли и отрочества годы, расширив их уютный круг,
Под замка каменные своды к ним приведя друзей, подруг –
Все меньше времени отныне бывали вместе брат с сестрой,
Но также искренне любили друг друга и очаг родной.
Все тайны сердца поверяли, делились радостью своей,
И утешения искали в глазах, что были всех родней…
Друг другу они дали слово в сердцах навеки сохранить
Родства и верности закона, любви не обрывая нить…

Двадцатилетье Константина жизнь изменило навсегда,
Теперь его ждала чужбина, иные звали города –
Мужчина и отважный воин, он призван послужить стране,
И дом родной покинув вскоре, в туманной скрылся пелене.
Для матери с сестрою письма, что присылал им Константин,
Являлись светом ночью мглистой, отрадой, голосом родным.
Он уезжал и возвращался, то радость, то печаль даря,
Но гордость за него и счастье в сердцах горели, как заря  -
Его военные успехи снискали череду наград,
И подвигов, и славы вехи всем о герое говорят.
Но в череде походных будней, в горниле смертоносных битв,
Среди забот, решений трудных угасло рвение молитв…
Господь хранил его, как прежде, молитвы матери, сестры
Вели звезду его надежды, и путеводные костры
Ему горели в мраке ночи, к спасенью указуя путь,
Еще вдали беда рокочет, и время есть к кресту прильнуть –
К несчастью, Константин промедлил, обеты, правила забыл,
И в череде пиров победных свет веры в сердце погасил.
Он слишком долго был беспечен, в забавах набирался сил,
И в обществе продажных женщин хмельные ночи проводил.
И тьма явилась, триумфально души заполнив пустоту:
Дано ей было имя – Талья, дурманом горьким поутру…
Душевномертвая с рожденья, и рано потерявши мать,
Она не знала сожалений, она умела лишь желать –
И к исполнению желаний прийти могла любой ценой,
Ценою жизней и страданий! Все для нее – нее одной!
Теперь она нашла мужчину, и, чтобы подчинить себе,
В оплату душу Константина она пообещала тьме.

Беда пришла под своды замка однажды вечером седым,
Разрушив жизни без остатка: приехал с Тальей Константин…
Она вошла и горделиво взглянула на сестру и мать,
Им объявив, что Константина не стоит больше вспоминать:
Они теперь чужие люди, она – законная жена,
Всех лишних муж ее забудет, лишь Талья им владеть должна!
А он молчал… и взгляд не поднял на тех, что в этот страшный час
Стояли, онемев от горя…. И тьма меж ними разлилась.
И сердце матери не билось, любимые черты ловя,
Надеясь на благую милость: но сына взгляд ответил – зря.
Закрылась дверь, а злые тени устлали Константина след –
Тоску и боль не лечит время, и жизни облетает цвет...

Теперь лишь в дочери Елене искала утешенья мать,
Но продолжала на коленях о сыне Бога умолять;
Все думы – о его спасенье, все слезы – о душе его,
Она в предательство не верит: то сердце тьмой заволокло…
Она молилась, угасая, молилась и в последний миг,
И этот стон любви бескрайней до сына блудного достиг –
Так Константин приехал вскоре, гроб с телом матери своей
В обитель вечного покоя он проводил… Огни свечей
Кресты, иконы и молитвы теперь напомнили ему
О всем счастливом, позабытом в тот миг, когда он принял Тьму…

Он понял здесь у гроба мамы, что предал собственную кровь,
Что оказался слишком слабым и принял рабство за любовь:
С ним Талья следовала всюду, и каждый шаг его пути
Вел лишь по замкнутому кругу, теперь уж выход не найти…
Она владела безраздельно: и ревность, жадность и злоба,
Влекущие ее в безверье, навеки и его судьба –
Для Тальи добывал богатства, для Тальи жизнью рисковал,
И в Темном заозерном царстве Властителем при Талье стал;
За доброту она ругала, за помощь людям каждый раз
Она все способы искала, чтоб Константина пыл угас –
Она злословила подспудно, лгала на преданных друзей,
И ежечасно, неотступно в зловонный погружая хмель…
Он жил в плену, как в паутине, и вырваться уже не мог,
Опутан разум, нет и силы, и под запретом имя – Бог.


Была Елена рядом с братом, не сознавая мир вокруг,
Не думая, в чем виноват он, страдая от душевных мук;
И сердце Константина сжалось, он обнял бедную сестру,
Отдав теперь ей эту малость: свою любовь и доброту –
Он испугался, что Елена не сможет горе пережить,
Или на грани мира тлена ей вечно суждено бродить…
Участвуя в лихих сраженьях, он часто хоронил друзей,
Потом поддерживал их семьи среди печальных горьких дней –
Все делал он тайком от Тальи, теперь же, глядя на сестру,
Виной и горечью объятый, решился перейти черту –
Он здесь останется на время, уладит срочные дела,
И убедится, что Елена потерю пережить смогла.

И брат с сестрой почти как прежде сидели вместе у огня,
В окно стучался ветер свежий, на берег озера маня;
Там, где для них все было свято, слезами серебрилась гладь,
Елена рассказала брату, как за него молилась мать –
И Константин в молчанье слушал, а сердце плакало, скорбя,
Что бросил тех, кому был нужен, что ничего вернуть нельзя…
Он не сказал сестре о плене, в котором до сих пор живет:
Его вина, его измена, на сердце нестерпимый гнет…
Он чувствовал, сейчас начало его бессрочного конца,
От дома, от могилы мамы до похоронного венца –
И он просил свою Елену вовеки Господа молить
О даровании спасенья и душу грешную простить.
Когда потом они простились, как в детстве, за руки держась,
Друг друга здесь благословили, и наступил разлуки час…

А в Черном заозерном крае, когда уехал Константин,
От злости бесновалась Талья, и вился ядовитый дым;
За ним на Дикие болота она отправилась одна,
Движимая своей заботой… пред ней на мох ступила Тьма:
И Талья с трепетом и страхом узнала, что их уговор
Теперь закончен будет крахом, Господь вновь длань свою простер –
Мать принесла святую жертву, отдав любовь и жизнь свою
За сына… он вернется к свету, а Талья сгинет на краю!
Ее мученья и страданья превысят мыслимый предел,
Что станет только воздаяньем за совершение злых дел.
Избегнуть можно наказанья: отречься должен Константин
От Бога и от покаянья, пусть только Тьма лежит над ним…

И снова сети паутины жена неверная плетет,
И возвращенья Константина она нетерпеливо ждет.
Вернулся он, и преступила вмиг Талья к плану своему,
Отравой слов лишая силы, заполнив ночи тишину.
Раз мать, умершая недавно, была опаснее живой,
То мужу Талья рассказала, что та зовет его с собой –
Что будто бы приходит ночью и в изголовии стоит,
Наверно, смерти сыну хочет и проклинает каждый миг…
Но Константин уже не верил, сопротивляясь день за днем,
Чем дольше, тем все тяжелее, а сердце словно жгло огнем.
И Т
алья распускала слухи и сплетни о сестре его,
Шептали по углам старухи… но он держался все равно.
Тогда сказала Талья мужу, что княжий титул скоро ждет –
Принять иную веру нужно, в иной земле иной народ.

Еще она ему сказала, что если завтра поутру,
Не примет он решенья к славе, то изведет его сестру –
Он понял, выбор то последний, ведь Талью не остановить,
Приходит сумеречное время, и оборвется жизни нить:
Он ночью мысленно молился, прося Елену оградить
Отныне до кончины жизни от Тьмы зловещей защитить;
А утром, дав согласье Талье, сказал, что едет на три дня
В столичный город Зори алой по приглашению царя…

В день радостный и злато-светлый своих с сестрою именин,
В день расставания последний домой вернулся Константин:
И вот счастливая Елена бежит к нему, как было встарь,
И мальвы у крыльца алеют, и серебрится неба край.
Но по глазам его усталым сестра почуяла беду,
А сердце все еще не знало, что принял брат свою судьбу –

Он ей шептал слова прощанья, слова надежды и любви:
Минуют горе и страданье, их встреча ждет в иной дали…

Как вдруг с опушки Чернолесья к ним потянулась злая Тьма,
В ней корчились, смеялись бесы, и скрылась неба синева!
И брат закрыл сестру собою, в престольный храм ее введя,
Поцеловал, обнял с любовью, и сел на своего коня –
Он оказался в гуще мрака, вокруг злой вихорь завывал,
Ждал Константин благого знака и имя Бога призывал!
И он увидел! Золотистый лучами пробивался свет,
Услышал голос нежный, чистый, с младенческих знакомый лет…
И стихли в одночасье звуки, в бессилии застыла Тьма,
Сын протянул навстречу руки: средь света мать его ждала –

И пусть среди пути земного он жертвой собственных страстей
Пал низко, но поднялся снова, молитва матери сильней!
Сильнее Тьмы, сильней обиды, предательства и лжи сильней:
Все было матерью забыто, сын не уйдет за грань теней!
Теперь он с ней, теперь он с Богом, и все преграды сокруша,
Здесь, у пресветлого порога трепещет бедная душа…
И пусть над пеленой земною несут забвение ветра,
Но будет с искренней любовью молиться за него сестра.

…Минула Тьма, уйдя обратно, а на дороге в Черный лес
Елена плакала над братом, и искры падали с небес…
Она молилась, сжав распятье, когда, пройдя через толпу,
К ней подошел сам Настоятель, глядя на Черную тропу:
Он ей сказал, что испытаний еще не кончилась пора,
За душу брата поле брани зажжется заревом костра –
Но Бог силен, Он все управит, даст утешение и сил,
Он слышит, Он повсюду с нами, цветы взойдут среди могил;
И пусть Предречье и Полесье сокроются с лица земли,
Молитвы сила не исчезнет, сияет свет в любой дали…



Но в этот миг вороньей стаей, из Чернолесья и болот
Со свитой появилась Талья, а тучи скрыли небосвод.
Сойдя с коня, на Константина лишь мельком глянула она –
Но в ярости неукротимой кричала, что одна жена
Имеет право на решенье, как упокоить прах его,
Что нужно запретить Елене о нем молиться… Что давно
Отрекся Константин от Бога и поклонялся божеству
Другого, чуждого народа, и возносил ему хвалу!
Она сказала – не позволит поставить Константину крест:
Он не хотел и не достоин благословения небес!

В молитве обретая силу, с колен Елена поднялась,
У Господа она просила прервать морока злую власть –
Взглянув в глаза пустые Тальи, Елена думала о том,
Какие горькие страданья привел несчастный брат и их дом…
Сестра сказала ей: «Неправда! Здесь нету веры лжи твоей –
Ты не погубишь душу брата! Подумай лучше о своей:
Там, за тобой, из Черной чащи кровавые глаза следят,
С болот ползет туман смердящий, зовет, зовет тебя назад…»
И Талья в ужасе застыла, почуяв за спиною Тьму,
Безжалостную злую силу, что ввергнет в Ад её судьбу –
Теперь над телом Константина она подумала о том,
Что слишком мало получила, но душу отдала в полон…

Вдали раздались звуки рога, и взвился злато-алый стяг:
Уже к пресветлому порогу дружины воины спешат!
Пред Настоятелем у храма они, колени преклоня,
Молитву Господу во славу превознесли… Среди огня,
Среди войны и дней суровых за Константином шли вперед,
И к смерти были все готовы, и вот пришел его черед –
Друзья с Еленой рядом стали, молясь у стен монастыря:
Единые в своей печали, о брате названном скорбя;
Но Талья снова повторила пустые ложные слова,
И требуя сейчас пред миром признать над ним её права…
Елены сердце трепетало от горя, страха и любви,
Боясь последнего удара, что смерти медленной сродни –
Но твердо названные братья сказали, что приказ царя
Велит установить распятье, молитвы петь у алтаря;
И рядом с матери могилой покою вечному предать
С почетом тело Константина под храмов свет и благодать!
И Талья, проклинала Бога, но отступила до утра:
Теперь на Дикие болота ко Тьме отправиться пора…

Пред нею нитью путеводной вновь вился ядовитый дым,
По гати в сердце мглы болотной стелился, вел ко мхам густым.
Плотнее стали очертанья, вот Тьма явилась перед ней,
Неся в мир плач и завыванья, там сотни корчатся теней!
И Талья замертво застыла, вдруг оказавшись посредь них,
Ужели здесь ее могила… подумалось в тот страшный миг:
Вот тени облепили тело, забилась в ужасе она –
Спросила: «Что же ты хотела» - смотрящая в глаза ей Тьма…
«Ты не исполнила условье, и, душу мужа потеряв,
Прими навек мои оковы: страданье, боль, тоску и страх!»
Но корчась в неизбывной муке, молила Талья дать ей шанс,
Вновь договор условить жуткий, забрав какой-нибудь аванс –
Лишь пусть ей Тьма теперь поможет с лихвой Елене отомстить:
Пусть правда обернется ложью, пусть кровных уз прервется нить;
Пусть остановят погребенье и пение святых псалмов,
Пусть будет предана забвенью его душа в конец веков –
Так будет договор исполнен, душа не сможет перейти
Без должного святого слова, и без креста путь не найти:
И Талья душу Константина навеки приведет ко Тьме!
Погибнет он тогда для мира, о нем забудут на земле…

И Тьма сказала, что готова помочь в последний раз… Когда
Даст Талья клятвенное слово исполнить все, что даст судьба:
И, если душу Константина сестра отмолит у небес,
И освятит его могилу, установив в изножье крест –
То добровольно на болота придет она, и навсегда
С своей смириться несвободой и в муках сгинет без следа!
Однако… можно откупиться, долг передав из рода в род:
Сама свободно, словно птица, живя без горя и забот –
Пусть кто-то, дети или внуки расплатятся за все сполна…
Ей власть магической науки над миром будет отдана!
И Талья совершила сделку, купив свободу, помощь, власть –
На весь свой род поставив метку, где Тьма отныне разлилась.

Вот горькое настало утро, дым ладана взлетая ввысь,
В Обители покоя людно, уж к погребенью собрались
Елена, названные братья, все прихожане Храма, причт…
Молился скорбно Настоятель, как волю Господа постичь –
Он видел вещий сон сегодня, в нем солнце меркло перед тьмой,
А злато-радужные волны несли защиту и покой…
Елена чуть жива стояла и вспоминала светлый сон,
Где вместе были брат и мама средь радужно-небесных волн…
Заупокойная молитва взлетела песней к небесам
О всех ушедших, позабытых, отданных сумрачным ветрам;
И вот уж имя Константина печалью слышится окрест,
А вечность путь ему открыла… Но вздыбился вдруг Черный лес!
И легионы темных полчищ обрушились на светлый Град,
Самою Тьмой приговоренный… Тревожно раздался набат –
На помощь уж бежали люди, с дружиной заступая в бой:
Пусть страх сердца их не остудит, едины верою одной!

Молилась истово Елена, с ней Настоятель и весь притч,
Молились, преклоня колени, и небесам бросая клич:
Молитва об упокоенье со всею силою любви,
Надежды, света озаренья и пламя бы зажечь смогли –
Им небеса отозвалися! Вкруг будто искры замело,
Пробился луч из темной выси, пав Константину на чело:
И негасимый свет далекий в последний путь благословил
Его, прошедшего дорогой тяжелых дней среди могил…
И был в торжественном молчанье земле он предан. Благовест
Звенел надежды воздаяньем – в изножье установлен крест!
И в этот миг крик леденящий донесся с ветром верховым
Из заповедной Черной чащи и канул облаком больным…

Но войско Тьмы не отступало и окружало дивный Град,
Уж света остается мало, вкруг алчные глаза горят –
Мертвящий ужас, тлен и холод ползут туманом к воротам,
Мир на куски теперь расколот, но вера силы даст сердцам!
Защитники, народ, дружина вернулись под защиту стен,
Снаружи Тьма, рыча, бурлила, но Город был благословен –
Всем миром вместе: Настоятель, и прихожане, и народ
В молитвах жарких благодати просили дать… и в свой черед
Несли к Престолу покаянье, огонь души, любви и свет,
И Богу были благодарны за все свершенья тихих лет.
Теперь всем миром вновь молились об оставлении грехов,
Об избавлении, о мире, и … о прощении врагов…
Вот дивным светом просияли лучи сквозь окружавший мрак,
Смотрели люди со слезами на посланный спасенья знак –
Вкруг Града Святояра волны взлетели радужной стеной,
Вновь солнце в синеве взыграло, и хор раздался неземной!
Вздрогнули городские башни, земля раскрылась под водой –
Мир под-озерный, настоящий явился яркою звездой!
И Град земной ему навстречу стал погружаться в глубину,
К сиянью правды, в бесконечность, оставив без добычи Тьму…

Смотрела Талья в исступленье на уходящий навсегда
Шанс совершить свое отмщенье: и вот пред ней ее судьба!
Крест над могилой Константина, его сестры счастливый взгляд –
Они воскреснут в лучшем мире, а ей не повернуть назад…
Зачем теперь ей власть земная, могущество запретных тайн,
Тоска ее иссушит злая, маня в недостижимый край…
Все кончено! Ничто на свете не принесет покой душе,
Что словно призрачный свидетель стоит на темной рубеже –
И обвиняет в преступленьях , в предательстве, коварстве, лжи;
Над Тальей уж предвестник тлена в обличье ворона кружил:
Златые косы поседели, в глазах поблекла синева –
В минуту промелькнуло время, и пала под ноги листва…
Она смотрела, как уходит вглубь озера чудесный Град,
Как кружат солнечные воды, и брызги золотом горят.
В последний раз в глаза Елены взглянула Талья… навсегда
Сомкнулась радужная пена и растворилась без следа.
Лишь только свет упал над лесом, окаменело войско Тьмы,
Оставшись глыбами у плесов, дозором темной стороны…
Померкли блики над водою, затихли отзвуки вдали:
У кромки леса над тропою вновь тени мрачные легли –
Неотвратимый час расплаты теперь для Тальи наступил:
Она и род ее проклятый ушли навеки в темный мир…
                ***
Спустя века одни легенды остались в памяти людской,
Цепь образов неясных, бледных, сокрытых тайной пеленой –
О мрачной ведьме Чернолесья, живущей среди тьмы болот,
Продавшей за возможность мести на муки вечные свой род;
Легенда о сестре и брате: о вере, верности, любви,
Что защитили от проклятья и вечный свет в душе зажгли;
О чудо-Граде величавом, сокрытом средь озерных вод,
Чей образ на рассвете алом над Святояром восстает:
Видали люди… Только солнце рассыплет брызги по волнам,
И ветер эхом отзовется, летя к туманным берегам –
Над Святояром Город тает, сияют в небе купола
Под золочеными крестами, и слышна Господу хвала…