А снег летел...

ВЕХИ

- 1 –

ОТ НОЛЯ ДО ЕДИНИЦЫ

Третье марта. Студёным день был,
неизвестным маршрутом шагая,
громким плачем роддом разбудил,
о жильце новом свет извещая.

Первый год титьку мамы сосал,
в деле важном усердно стараясь,
беззаботно годок прожигал,
по волнам в люльке детской качаясь.

Был порою, как выжига, смел,
майский день грудкой голой встречая,
а затем долго, страшно болел,
под молитвами жизнь сберегая.

То был первый рубеж, первый срок.
Испытаньями был перегружен.
Только Боженька жизнь мне сберег,
для чего-то я был Богу нужен.

Был я нужен Советской стране,
что, шестой пятилеткой шагая,
протянула длань крепкую мне,
о поддержке в делах обещая.

За спиною двадцатый партсъезд.
Впереди; шаг широкий, победный.
Набирал я уверенно вес.
В общем, был я ребенок невредный.

Первый год накопил в теле сил,
несмотря на все хвори, лишенья
и прорвался, шагнул, победил,
к новым вехам и новым свершеньям.

- 2 –

ДЕСЯТЬ ЛЕТ

Десять лет. Школьник. Класса пример.
Государству - бесхозный котёнок.
Слишком молод, чтоб стать – пионер,
слишком стар, чтобы быть – октябрёнок.

Я еще никому не грублю.
Детским сердцем обиды встречаю.
Маму, бабушку, папу люблю
и зарю над тайгой привечаю.

Тех, кто старше, зовёт целина,
комсомольских наказов богатство.
У меня есть посёлок, страна
и друзей нерушимое братство.

День придёт! Звуки горна в карьер
вдоль линейки промчат, веря звуку,
встану гордо в строй я, пионер,
и, приветствуя, вскину вверх руку


КОГДА В ДУШЕ КИПЕЛО ПЕНЬЕ

Моим коллегам и друзьям по горняцкому братству
Н.С. Приезжеву, А.В. Могилину, Ю.А. Понихидникову
и многим, многим другим….

Когда в душе кипело пенье я, сбросив груз дневных оков,
встречал строкой зари кипенье и пенье дерзких петухов.
Открывший книгу, без сомнений не пролистни строку, прочти,
мой путь событий, размышлений своей дорогою пройди.
Горняцкий труд был на примете у близких духом мне людей,
порой держал строку в секрете, порой хвалился гордый ей.
О днях ушедших, худших, лучших я, размышляя в тишине,
предвижу поступь дней грядущих, судьбой дарованную мне.
Я не познал кумира славы, но был от Бога мне посыл, горняцких
дней листая главы, ночной строкой дышал и жил.
Где за отвалом, в далях пыльных, гуляли в травах волны строк, и
космодром степей ковыльных не тронул времени песок…
Строка, страница, книга, Слово, за ними даль, разрезов глас,
стена отеческого дома, Кузнецкий край, родной Кузбасс!
Разрезов глас, с годами звонче, тепло и свет нёс в каждый дом,
мой взгляд, став пристальней и зорче, отточен был людским трудом.
И давней пристанью, сердечной, мне служит детства уголок,
барак, посёлок, каждый встречный, кого признать я сердцем мог.
Оттуда Слово, точно знаю, оттуда поздняя строка, страничка
светлая, живая, как детства дальнего река.
Страницы радости, печали, надежды, счастья и любви, где на
волнах простор качали проулков лунных корабли.
За полем скромный перелесок по зеленям, разлитым, плыл, а
вслед за ним стеной отвесной простор небесный синь разлил.
Луч солнца на пихтовых лапах лощины сумрачной блестит,
таёжных трав дурманит запах и с Богом сердце говорит.
Здесь всё родное: детства меты, тайги разгул, размах небес,
здесь все вопросы и ответы, друзья, поселок и разрез


А СНЕГ ЛЕТЕЛ…
 Папе

А снег летел, парил безбрежный,
сквозь сердце, память, сквозь года.
Тот день ненастный, вечер снежный
остался в сердце навсегда.

Навстречу снегу струйка вилась -
с печной трубы слетал дымок.
Ждала морковка, соль томилась,
под куржаком страдал полок.

А ты рубил в корыте сечкой
капусту мелко на посол,
от кочерыжек, вставших свечкой,
ломился круглый банный стол.

Затем с улыбкой, сердцу странной,
откинув на плечи башлык,
с азартом, споро, в печке банной
впервые жарил нам шашлык.
 
Шашлык шкворчал, вбирали ноздри
забытый запах давних дней.
Воспоминаний дымный воздух
густел и жил в груди моей.

А снег летел и без утайки
простое Слово с неба нёс.
Летел, засыпав сосны, стайки…
Стожком застыл лохматый пёс.

Как он летел! Пред Богом каясь,
в Чертогах Высшего Суда
скажу: «Летел, души касаясь,
так не парил он никогда».

Парил в ночи бесшумно, таял,
посадкам нанося урон,
предзимний снег с сосёнок славил
квартет певцов, лесных ворон.

Гудела нам печурка ладно
ночную песню о своём.
И было на сердце отрадно.
Гудящий жаркий окаём…

Дымок беспечно будет виться,
засучит в небо рукава.
И запоёт ночная птица
в дуэт с печуркой и слова,
 
слова любви на сердце лягут,
слова простые, ни о чём.
Перекликаться будем взглядом,
тепло плеча встречать плечом…

Я помню миг над светлой зыбкой
и миг в толстовке с башлыком,
как протянул с родной улыбкой
шампур с дымящим шашлыком.

Два мига - миг рожденья, тризны.
Рожденья плач и смерти крик.
Счастливый век совместной жизни.
Простого счастья светлый миг…

Всё вспомнив, может, чуть поплачу,
на миг пристану на бегу.
Улыбку папы, как удачу,
до тризны в сердце сберегу.