Ев. от Екатии. Отрывок

    Стих 1. Вечерняя звезда

       Странник шел домой с лесопилки, а ручей петлял рядом, будто спутник судьбы, сквозь года. То приближаясь, то удаляясь и прячась, он мелодично, чуть слышно журчал, встречая мосты и преграды. В трели его темных вод стали слышны дивные голоса распутных русалок, – “Посох дождя, ло-ла-бай…”*. Добрая осень, тропинка... Вся чистота и невинность беспечных деревьев пала к ногам молодого безумного Странника. Шорох опавшей листвы доносился даже из синих глубин, где он случался как бесконечный мотив клавесина. Клавиши-листья терзали струны ундины на черном илистом дне, ярко украшенном золотом скромного северного «эвкалипта». Кустистая верба так полюбила влажные берега ручейка, что превращалась порою над ним в остроконечные арки.

       В одном из подобных местечек шутовки искусно переплели всю лозу, полностью скрыв от человеческих глаз маленький островок под ажурным узорчатым сводом. Никому не дано было узреть сей хитроумный орнамент, похожий и на арабскую вязь, и на дьявольскую паутину из жуткого потустороннего алфавита. Протекающее в заданном ритме движение стройных узоров, созвучное музыкальному гению этого дикого места, было свито из геометрических, каллиграфических и растительных элементов и созидалось волей будто спонтанно, – так, если бы Некто открыл формулу сущего, найдя логику в хаосе и просчитав тайну жизни. Кружева озорной чуроты буквально бросались в глаза, – поразительно было и то, что он раньше их почему-то не видел.

        Воздух замедлился и загустел, словно холодный ликер. Странник почувствовал запах «бесстыдницы», что сбрасывает свои одежды, движимая жаром под кожей*. Аромат эфирного масла тоненьким ветерком просочился извне, разбавляя экзотикой и неуместным теплом скромное благоухание приполярной незатейливой осени. Страннику робко подумалось, что благовоние послано кем-то, послано с тем, чтобы порадовать духов и его самого. Привиделись даже виновные в этом камедистые деревья – величественные, обнаженные и успокаивающие.

       Янтарный вечер слегка потемнел, и на рдеющем иссиня-едком северном небе вспыхнул самый нескромный бриллиант звезды-преисподней – Венеры. Прохладно-сияющая снаружи, огненно-яростная под покровом гламура, прекрасная планета любви блестела ярко и близко – словно в волшебном видении. По времени посетив небосвод раньше своего часа, она и творила этот приятные сумерки, превращая своим томным сиянием солнечный свет во вселенскую тьму.

       Венера искрилась-лучилась, отражалась нескромно в покрытой серебряной рябью, мелодично и нежно звенящей поверхности ручейка. Проекция небесной блудницы была отнюдь непростой – она проникала сквозь украшенную вечерней росой тончайшую паутинку, сплетенную на окошечке-арабеске орнамента ажурного купола. Изображение туманного божества казалось великолепным-большим, но словно расчерченным четкой линией зловещего колдовского пентакля, подчеркивающего золотой нитью очертанье звезды многоликой Инанны.

       Услышав внезапный всплеск, Странник вплотную приблизился к этой чудесной беседке, страстно желая узреть хоть одну запредельную гостью, но видел только лишь их чуровское искусство и слышал их голоса. Звучали они нежно, хрустально, лаская душу приятными до сладостной боли, завораживающими нотами и гипнотическими интонациями.
Игнорируя стоящего у шатра забавного гостя, русалочки говорили о нем же. При этом разум очарованного скитальца, едва запечатлев мгновение каждого мыслеобраза, хранящего в себе новый стишок, тут же с ужасом рассыпался на части мозаикой бьющегося стекла.
Представив себе лангольеров, движущихся позади и пожирающих эти осколки, Странник вдруг ужаснулся. Ему показалось даже, что он слышит хруст множества острых зубов, грызущих стеклянные фрагменты своего недавнего прошлого. Но позади не было никого – ни звука, ни духа.


        Стих 2. Русалки. Они такие...


       Этот мирок стал похож на спектакль для него одного. Сцена словно сияла изнутри, распространяя свой скромный свет лишь под аркой, но эфемерным актрисам в нем было тепло и уютно.

       — Вчерашний
       — День
       — Никто
       — Не
       — Съел,
       — Он
       — Призракам
       — Достался.
       — А тот,
       — Кто
       — Выйти
       — Не
       — Успел,
       — Навечно
       — В нем
       — Остался, – сказали русалки на свой обычный манер, – так, будто у них был один разум на всех.

       — Простите, но вся эта муть
       Попахивает бредом;
       И сомневаюсь я чуть-чуть,
       Что вторник встречу в среду.
       С материи снять нелегко
       Скорлупку-оболочку;
       Не существует ничего
       Вне времени, – и точка, – комментировал Странник.
      
       — Он
       — Нас
       — Слышит?
       — Вот
       — Дела…
       — Членисы
       — Кривые.
       — Ганна
       — В оборот
       — Взяла, –
       — Помнит
       — Дни
       — Былые, – расхохотались русалки, а после продолжили:
      
       — Ты
       — Присядь
       — На
       — Островок
       — Рунце
       — Золотое –
       — Ароматный
       — Табачок, –
       — Зелье
       — Непростое.

       — Табачок со Мною Ведь!
       Трубка есть, отрадно, –
       И уж очень потрындеть
       С вами мне приятно, – сказал Шут шутовкам*, снимая ботинки, – иначе, как по воде, на островок было не перейти.


       — Ног
       — Нельзя,
       — Не замочив,
       — К нам
       — Сюда
       — Добраться.
       — Но,
       — Тебя
       — Заполучив,
       — Можем
       — Постараться, – с этими словами русалки развратно захихикали, но потом внезапно умолкли и заговорили уже совсем иным тоном:
   
       — Видел
       — Как-то
       — Госпожу
       — Ты уже
       — Однажды;
       — Приближаясь
       — К миражу,
       — Лишь
       — Усилишь
       — Жажду, – пропели они как-то хитро-настораживающие.


        Вода оказалась совсем ледяной, но ноги словно горели, а поросшее мягкими водорослями дно ручья ощущалось, как нечто очень нежное и приятное. Выбравшись на островок, Странник достал остатки пахнущего медом превосходного табака и, набивая трубку, задумался: Босые ноги, ручей... Всё выглядело, будто ключи. Это уже происходило с ним, только немного иначе. Он вспомнил отрывки своей памятной встречи с первой из женщин и то, как русалка, откинув назад свои волосы, посмотрела ему прямо в глаза...

       ...Бездонные глаза-озера, смотрели на него тогда пристально, холодно и коварно. Было в них нечто непостижимое, запредельно-тоскливое, пугающе, настораживающее и притягивающее одновременно, способное свести с ума. Умные глаза изощренного демона на прекрасном девичьем лице.

       — Мне нельзя с ним встречаться, –
       С Гостем древней земли.
       Но ты можешь остаться
       Тут пока. Отдохни.
       Говорить долго очень
       Будет Усир* с тобой;
       Ждут бессонные ночи, –
       Диалог несмешной.
       Я тебя подготовлю –
       Лишь коснусь твоих глаз.
       Брось свой плащ в изголовье,
       Сделай ложе для нас, – раздался в голове Странника знакомый потусторонний голос.

       От неожиданности он опешил, – русалка стояла прямо перед ним, сияя глазами, похожими на совиные. Выглядела она совсем настоящей. Странник протянул руку и прикоснулся к прохладной коже, – она была очень мягкой, живой, но совсем не такой, как кожа живых людей или покойников, – несказанно-приятной, неописуемо-нежной, мерцающей, наэлектризованной и магнетичной. Недолго думая, парень поднялся и обнял запредельную гостью, утопая в ее глазах. Прохладные губы ответили на поцелуй вкусом вина, настойки опиума и блаженства. Запах моря переплетался с ароматом «Диора» в ее волосах, а бархатные изящные ручки проникли уже под рубашку, нежно лаская и впитывая его тепло.
       Странник делился своей энергией с дивой стихии, и та с радостью принимала его драгоценный дар, даруя в ответ свою запредельную прелесть. Неважно, сколько девичьих душ впитала в себя королева русалок, но в ней теперь будто сосредоточилась вся в мире женственность, все обаяние и сладострастие мира.

       Пусть останутся маленькой тайной самые сокровенные подробности этой трепетной встречи. Тронутый до самых темных уголков своего странного сердца, счастливый обессиленный Странник уснул, обнимая неземное создание.

       Русалка лежала у него на груди и мило мурлыкала. Да, она была неземной, запредельной, но отчего-то, теперь очень милой, родной – такой теплой, желанной, будто маленькая невинная нимфа, а выглядела почти как обычная красивая девушка. Когда же и она уплыла в царство своего речного Морфея, то подарила Страннику сон, представ ему на мгновение в образе Мирамы фон Кримс...


                ***WD***


*Посох дождя – музыкальный инструмент, имитирующий звуки дождя, журчанье воды…

*Ло-ла-бай – Lullaby – колыбелльная, мягкие, успокаивающие звуки, журчанье ручья, шелест ветра, убаюкивать, успокаивать, усыплять… Слова чуроты нередко имеют схожие значения в мире реальном. Однако это не исключает иные их смыслы.

*Бесстыдница – эвкалипт. Называют так за то, что он сбрасывает кору. Еще Бесстыдницей называют Венеру за то, что она первой появляется на небе, потом неизвестно, где шарится и уходит последней.

*Шутовка - наяда, русалка... Так еще нимф воды называют. Наяды живут преимущественно в ручьях и даже в фонтанах) Нечисть, чурота - одним словом.

*Усир – так русалка называла Осириса... почему-то. Однако чурота рассказывала о том, что Осирис зол на них по известным причинам. Не помогли, когда был расчленен и утоплен. Однако же это не вся информация.


                ******