Ада

              Ада

              Tu dis que tu aimes les fleurs et tu leur coupes la queue,
              Tu dis que tu aimes les chiens et tu leur mets une laisse,
              Tu dis que tu aimes les oiseaux et tu les mets en cage,
              Tu dis que tu m’aimes alors moi j’ai peur.
                Jean Cocteau (1889-1963)
 
              Ты говоришь, что любишь цветы и ты срываешь их;
              Ты говоришь, что любишь собак и ты берёшь их на поводок;
              Ты говоришь, что любишь птиц и ты держишь их в клетке;
              Ты говоришь, что любишь меня, а я испытываю страх.
 

       Природа не наделила Аду классической красотой мраморной Афродиты. Природа дала ей много больше – не соперничество с образом в холодном камне, а свой неповторимый стиль богатой женщины. Только Армани, только Диор. Шляпки, сумочки, туфли, большая машина красного цвета и муж… который ушёл.
       Ада не любила громких звуков и криков. На стене работал большой плазменный экран. Последнее время он не гас совсем. Новости раздражали и приходилось брать в руки пульт и бегать по каналам в поисках знакомых лиц на светских передачах. В связи с последними событиями в мире таких передач становилось все меньше и меньше, а больше бесполезной жвачки о нашем переменчивом мире в портретах малозначимых людей. Ада страдала и терпеливо листала каналы до первого знакомого лица. Она мысленно, а если была не одна, то и в слух, комментировала старые связи: «Элегантным был молодым человеком. Сейчас несколько потерял во внешности. Помню его на великолепной вилле в Испании. Он пытался произвести на меня впечатление. Наивный мальчик. Он любовался моей красотой на фоне своего благополучия. Когда я пожелала ему спокойной ночи, он так ничего и не понял, пока не увидел, как я сажусь в дорогую машину, снисходительно кивнув водителю в белых перчатках и в строгом костюме. Это был отработанный жест аристократичной женщины».  Позже они повстречались ещё раз в Париже на модном вернисаже. Она подала ему руку, приветливо улыбнулась и переспросила имя, словно бы не узнала. Бедный мальчик.
       Тревожный взгляд на часы, потом на экран телевизора. Опять никому не нужные новости об одном и том же в тысячный раз. Искусственные лица ведущих, совершенно лишённые своего стиля; скучные мужчины, на которых не хочется взглянуть дважды. Лондон. Вот где возможно в наши дни встретить настоящих дорогих мужчин и женщин.
       Она заприметила его сразу. Он выделялся, из присутствующих на приёме мужчин, и ростом, и молодостью, и дерзкой красотой. Она сама подошла к нему и без искусственных прелюдий познакомилась, протянув ладошку в кружевной белой перчатке, которую Эдуард обхватил пятернёй и пожал до хруста в тонких суставах. Она несколько в смущении обвела взглядом свидетелей этой неловкой сцены и увидела в выражениях лиц вопросительное удивление. Ада поднялась выше привычного для себя статуса, выше всех присутствующих, применив маленькие хитрости дорогой женщины – не торопилась забрать свою ладошку из его грубой пятерни. Он попался.
       Приятные воспоминания погрузили Аду в дрёму, но сон обманул её.
       В тот памятный вечер он вёл себя по-мужски: «Я ухожу. Я полюбил другую» - и он ушёл. Большие связи и важные знакомства помогли ей снять офис по соседству с бывшим мужем. Нет, она не мстила ему и не делала жизнь невыносимой, постоянно мелькая перед взором. Она не такая. Их разделала стеклянная стена. Она могла видеть его профиль, любоваться и ревновать, когда он выходил из зоны видимости и встречался с той другой. Воображение рисовало картины порочной страсти и это было невыносимо.
       Она следила за ним, за его возлюбленной. Всматривалась в её лицо, сравнивала с собой и страдала. Она – лучше, она умнее, она – единственная.
       Ада очнулась. На часах без четверти шесть. Осталось пятнадцать минут. До слуха донеслись напряжённые голоса дочери и ещё кого-то. Слова невозможно было разобрать. Осталось четырнадцать минут.
 
                * * *
       – Бесполезно, госпожа Диана, бесполезно.
       – Умоляю Вас, доктор, умоляю.
       – Мы не можем больше тратить плазму. Она обречена.
 
                * * *
       Он появился за десять минут до окончания приёмных часов.
 
       – Ада, милая, как же так?
       – Ты пришёл.
       – Я только сегодня узнал.
       – Ты пришёл.
       – Я люблю тебя, милая, ты поправишься. Я буду с тобой.
       – Я знаю. Я не умею проигрывать.
       – Ада? Ада! Ада?!
 

       Четверг, 30 января 2025 г.

              * * *

       Ада или в греческом Ата – олицетворение мгновенного безумия, затуманенного рассудка. Её отцом был сам Зевс, который боялся её больше Геры. Именно Ата заставила Зевса обречь своего сына Геракла на унизительное рабство ничтожному Еврисфею. Так и появились все двенадцать подвигов Геракла. Когда Зевс пришёл в себя, то ужаснулся содеянному и изгнал свою дочь с Олимпа. Ада утратила власть над богами, но сохранила её над людьми, заставляя их совершать безумные поступки во имя своих прихотей, а люди придумали для неё новое имя – Любовь. И изгнать её обратно на Олимп никому из смертных не дано.