Дневник Авигель день 5 или Последний этап

Дневник моей супруги Авигель-Малки или Последний этап

Смотрю на ею присланное видео, на стальное крыло самолёта, поднимающееся выше и выше над страною, где она прожила 8 лет счастливой жизни, родила прекрасных детей и пережила такой опыт, который уже вряд ли переживёт где-то и с кем-то. Из сказочной Голландии обратно в ад, где злобные люди вымещают свои комплексы и неудовлетворённости друг на друге повсеместно и ежеминутно. Обратно в ад.
Серебряное крыло как бы отрезает ощутимый жизненный пласт, оставляя его там где-то непостижимо вдалеке. Я только сегодня осознал, что никто никого не бросил. Никто никого не бросал. Она просто умерла. Да, умерла. Тело осталось вроде тоже самое, хотя появились новые привычки и пристрастия. Она умерла. Ей стали даже чужды её собственные данные, ей стало с ними тесно, неуютно. Она решила сменить всё - фамилию, имя отчество. Самолёт поднимался всё выше и выше, словно поднимая душу моей безвременно усопшей Авигель к Небесам, к Ай-Клоуду, откуда она должна была спуститься совершенно другой личностью. Моя Авигель умерла. А, может, я её убил? Вместе с советами её подруг, матери и всех прочих, которые никто и никогда не благоволил ей, а лишь своими наущениями неизбежно подталкивали к пропасти. Ту искорку Б-жественного света, которая в ней теплилась, безжалостно задули, погасили. Это трепетное и страстно-наивное желание служить Творцу Благословенному. Она спускалась в новой ипостаси к своему бывшему окружению, представители которого первое, что спрашивают это «ты кого-нибудь уже встретила?», «Ты нашла себе любовника?». Низменные, ничтожные подружёнки с низменными и ничтожными стремлениями и целями, желающими и подталкивающим к такой же как у них, а то и худшей доли.

Это иррациональный вариант. А житейский будет звучат вот как:
- Во нагрела я этого лоха! Слюни распустил, повёлся на срамную щель! Так и ему и надо! Пусть нянчится с тремя детьми - посмотрим, как это ему удастся, когда он даже толком работать не сможет. Ха-ха(незадерживаемый гомерический хохот, на который с некоторым испугом оглядываются пассажиры).
Сейчас приземлимся, пойду напьюсь где-нибудь в Таллинне, оторвусь за столько лет воздержания!
- Звонить не буду, все контакты порву,- пусть во мне нуждаются больше, чем я в них. ХА-ХА-ХА.

Наконец Третий вариант.
- Проклятые голоса! Опять зазвучали! И заглушить их нечем, нет ни галоперидола, ни других подходящих нейролептиков! Невозможно с ними жить! Страшный кошмар, как будто беседуют у тебя в голове две противоположные личности. Одна другой говорит:
- Ты же мать! Детки тебя любят. Крепкая семья. Чего тебе ещё искать? Успокойся!
В то время, как другой голос не соглашается да кой они тебе … ?! Жизнь короткая, живи своей жизнью, наслаждайся, гуляй, пей, веселись - ведь живём «только раз!»

Голоса спорят настолько интенсивно, что в некоторый момент наступает желание наложить на себя руки, чтобы только они заткнулись. Но у женщины есть ещё кой какие медикаменты, она открывает пластиковый контейнер, высыпает половины содержимого себе на ладонь, заглатывает.- Всё сейчас заткнуться, пододвигается ближе к иллюминатору, закрывает глаза:
- Попробую вздремнуть. Скоро Таллин, надо аккумулировать силы для пешего перехода границы.

Ещё может быть куча возможных вариантов мотивации побега, даже такого, что у неё вообще «Снндром беглянки» и, что где бы она не была и, как бы хорошо ей не было, она все равно свалит, отчалит подобно Колобку, чтобы только пропеть в самаупоении эти несколько строк «я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл..»

Но одно мне непонятно. Мне грязному, вонючему, гонимому еврею, как мне это кричат здесь в спину в центре цивилизации, рядом с Дворцом мира, как можно бросить своих детей, тогда как ещё совсем недавно наши бабушки отдавали свои жизни за жизнь своих младенцев, что бы хотя бы на несколько секунд продлить им дыхание?! Многие  задаются вопросом, а кто же всё-таки это - еврей? Нос, шляпа, вьющиеся волосы и редкая хитрость или безупречное генеалогическое древо? Ответ один: только качество, как милосердие может определять принадлежность индивидуума к «избранному народу». Больше ничего;