Из Былого. Апрель-Май 2022-го

Из Былого... 2022-й. По следам одной Спецоперации.
-------------------------------------

I. «Русский фашизм. К вопросу»

О наболевшем… Да, нет – скорее, о «переболевшем». Переболевшем-перебродившем во мне, но рванувшем сегодня – уже в самой Действительности! – по полной программе.
Порой забавно видеть, в чём я перекликаюсь с Глебовичем (Невзоров). Перекликаюсь… Пусть и захожу в тему под иным углом, с иными акцентами.
Но… Переболели оба.
(Похоже, что у Шуры сегодня «новые обязательства и хозяева». Надо отрабатывать. У меня же – ни тех, ни других нет. И – Слава Богу!)
Чудь начудила, да Меря намерила…
Александр Блок. 1910-й. После «На поле Куликовом» (1908).
В 1918-м (уже на излёте) были «Скифы». Впрочем, и скифы с сарматами – не совсем азиаты… Хотя, кто такие «азиаты»?!
Так и меря – из угро-финнов.
Меря (меряне) – ассимилирована славянами. А точнее – русью, марийцами и мордвой. Марийцы и мордва –те же финно-угорцы, но – сохранившиеся.
Мало ли кого ассимилировали те же славяне. Та же русь.
Украинцы – русь, ассимилировавшая скифов-сарматов. Беларусы (литвины) – русь и балты. «Москва» – русь и «меря». Меря… Мери той было немерено.
Кто-то считает мерян финно-угорцами, другие – уже смешанным славяно-финским этносом.
Когда русь пришла в места мери (или – угро-финнов)?! – В Залесье… А где-то на рубеже I–II тысячелетий.
А место маркировано этнонимами. Этнонимами рек. Москва, Ока, Волга…
У скифов и сарматов (ираноязычных): Днепр, Днестр, Дон…
В нашем Нёмане – что-то балтское. Мабыть, и финское. Но первое – вероятнее.
Доверимся литовцам. Жмуди (жамойтам).
Nemunas. По А. Кочубинскому (российский филолог), название происходит из жмудского naminis «домашний, наша река».
По К. Дямяряцкасу, гидронимы «Немунас» и «Мемеле» одного происхождения и производятся от лит. m;m;, memelis, mimelis, латыш. Mems (мямля, немой) лит. N;mti (неметь) – тогда Нёман можно понимать, как «немую, тихую реку».

Ой, Нёман, і песьня, і слава
Народу майго і зямлі,
Магілаю ворагам цеснай
Ня раз твае хвалі былі.

Ой, Нёман! Ой, бацька мой Нёман,
Як сонца, як дзень дарагі,
Касьцямі зьвяругаў шалёных
Усланы твае берагі

А бераг высокі і роўны,
Жарсьцьвяны і ўкрыты лазой,
Ня б'еш ты, а граеш чароўна
Блакітнаю хваляй сваёй.

Ой, Нёман! Ой, бацька любімы,
Як сонца, як дзень дарагі,
Садамі цудоўнай Радзімы
Твае расьцьвілі берагі.

Добрая песьня! Добрыя словы.
Сьпявае (сёння) Зьмiцер Вайцюшкевiч. Мабыць, сьпяваў. Бо густ зьмяняецца, час iдзе… Але сьпяваў Зьмiцер i «Муры», i «Сьцяг», i «Жыве Беларусь». Апошняя – на словы Някляева. Музыка – самаго З.В.
«Нёман» – из репертуара Димона. В гимназии он даже солировал. На концерте (9 апреля – слушали вживую!), который представила в Минске (в лицее БГУ) Народная хоровая капелла БГУ, соло исполнил сам руководитель – Александр Миненков.
Нестор Соколовский (тот, который и музыку к гимну написал). Слова Акима Астрейко. О Соколовском я мельком упоминал, когда подсел на Короткевича.
Нёман…

А там (в Московии)… Меря.
А там ВВП и Вова Соловьёв. Который аж приседает, когда вопит: «Вся Украина будет наша! Вся – а не только Донецкая и Луганская области». О Беларуси там уже (в таком контексте) и не вспоминают. Они – уже здесь. Отсюда лезут и на Киев, и на Львов. Нацисты! Нас для них не было и нет. Никогда!
Есть лишь то, что приятно им. Что принято ими.
Откуда же Оно так выперло?! Откуда, через что так попёрло?
Чудь… Чудь – иррациональна. Чудь живёт только Мифом. Мифом питается, миф разгоняет и распаляет. Хотя сам Миф и есть распалённая Действительность.
Собственно, фашизм и есть бытие исключительно в Мифе. Без мифа же вовсе, конечно, нельзя и не получится. Но так, чтобы исключительно в нём, чтобы только им…
Это надо постараться!
Поэт в России больше, чем поэт…
А повернуть это «больше» можно по-всякому.
Миф – прародина человека. Его Природа. А посему и фашизм – в природе человека. И его можно только ограничивать. Разумом!
Невзоров говорит об Интеллекте.
Разум – в лице Науки и Права.
Но и в ограничении нужна мера. Если перегнуть, Оно (Чудище) только разъярится и рванёт. Здесь нужна аккуратность, последовательность.
Русский мир оказался максимально невосприимчив к Свободе (к разумному самоопределению).
Почему?
Случилась какая-то злокачественная мутация. Мутаций в истории этого мира было немало. Каждая из них внесла свой «вклад»…
Этническое (субстрат), религиозное, социо-культурное…
Русь – Меря. Русь – Орда. Империя (Россия). Россия – Европа (Просвещение). Россия – западная философия (главным образом – немецкая: классическая, романтизм, марксизм…). СССР…
СССР – всем мутантам мутант! Русский мир, противный Свободе, напрочь отвергнув путь Права, клюнул на наживку иной выделки. Рванул к Свободе по Марксу. Через коммунизм. Естественно, в собственной (большевистской) интерпретации).
Рывок обернулся (подавился) сталинизмом. Все остальные вариации русского фашизма (а имелось их в избытке) сложились перед этой…
А вот после «оттепели» (десталинизации) зашевелились и они. Сложившиеся.
«Молодая гвардия».
Можно глянуть, что «сказал» об эволюции этого журнала (коллектива) его преемник (80-е-90-е) «Наш современник». Устами одного из «основоположников». Когда-то читал. Да и в бумажном варианте может отыскаться в моём логове.
Величие и падение «Молодой гвардии». М. П. Лобанов. НС, 1997, № 9.
Пока «поднять» номер не получилось.
Зайдём с другого края. Под самого Лобанова. От оппонентов. Статья А. Янова.

[Молодогвардейцы, или «Русификация духа».
Судьба легальной фракции правого диссидентства складывалась иначе, нежели ВСХСОН, о которой мы писали в предыдущем эссе. Собственно, правых едва ли можно было назвать диссидентами в общепринятом в СССР смысле слова. Аресты, тюрьмы или изгнание из страны им не грозили. Они рисковали разве что потерей репутации или увольнением. Работали под прикрытием единомышленников, сидевших в высоких кабинетах ЦК комсомола, Союза писателей и ведомств на Старой площади. Но эти диссиденты предлагали дерзкие, «партизанские» проекты возрождения страны, нередко идущие вразрез с генеральной линией партии, на которые никогда не решились бы их «системные» покровители.
Журнал «Молодая гвардия» был органом Центрального комитета Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи (ЦК ВЛКСМ), где правила так называемая «группа Павлова» – наследники Александра Шелепина, бывшего члена Политбюро и откровенного сторонника реставрации сталинизма. В 1967 году Шелепин попытался сместить Брежнева, проиграл аппаратную схватку и был разжалован. После этого было очевидно, что Сергею Павлову, первому секретарю ЦК, тоже недолго оставалось царствовать в комсомоле. Рождение правого диссидентского крыла было связано с жемчужиной именно его епархии – «Молодой гвардией». (Возможно, таким образом он попытался громко хлопнуть дверью перед уходом.) Первые значительные выступления «Молодой гвардии» совпали с началом суда над членами ВСХСОН и, что важнее, с движением за «социализм с человеческим лицом» в Праге. К ним относится статья «Просвещенное мещанство» Михаила Лобанова (апрель 1968 года), за которой последовала «Неизбежность» Виктора Чалмаева (сентябрь 1968 года). Остановимся пока что на первой.
«Просвещенное мещанство»
Сказать, что появление статьи Лобанова во влиятельном и популярном журнале стало удивительным событием, было бы явным преуменьшением. Это было событие потрясающее. О статье даже на кухнях говорили шепотом. Злость, яд и гнев, которые советская пресса обычно изливала на буржуазный мир и международные новостные сюжеты, на этот раз были направлены вовнутрь страны. Лобанов неожиданно обнаружил губительную червоточину в самом сердце первого в мире социалистического общества, причем она представляла большую опасность, чем все происки империалистов. Заключалась она «в разливе так называемой образованности», в «зараженной мещанством сплошь дипломированной массе», которая, будучи «визгливо активной в отрицании», представляет собой «разлагающую угрозу» самим основам национальной культуры.
В стране случилось то, что не было предусмотрено классиками марксизма, не было замечено идеологами режима, а именно: исподволь в ней сложился мощный слой «просвещенного мещанства», настроенный принципиально враждебно к ее социалистическому будущему. Таковым было первое социологическое открытие Лобанова. Отдадим ему должное: он попал в точку, хотя и понятия не имел, о чем говорил. Слой, который он так жестоко клеймил, я называю «русскими европейцами». Со времени петровских реформ XVIII века, когда просвещение стало для России государственной необходимостью, обойтись без русских европейцев, или «просвещенного мещанства», как презрительно именовал их Лобанов, страна не могла. А просвещение всегда было чревато «европеизмом». Просвещенные люди не любят самодержавие.
И со времен Николая I самодержавные правители России просвещению не доверяли, чувствовали в нем подвох. Боролись (за исключением короткого периода реформ 1860-х) с просвещением, всячески его ограничивали. То же самое происходило и в посталинской России, едва был свернут хрущевский режим реформ. Если верить исследованию американского социолога Мюррея Яновича (Soviet Worker, 1981) [1], доступ к высшему образованию в СССР был в 1970-е годы перекрыт более чем половине выпускников средних школ. Если в начале 1960-х 57% из них имели возможность поступить в высшие учебные заведения, то уже десятилетие спустя их число сократилось до 22%. То есть советская власть тоже полагала, что просвещение опасно для самодержавия, особенно в период стагнации. Но говорить об этом публично было строжайше запрещено. Своей статьей Лобанов снял это табу. Однако на этом его заслуги заканчивались.
Защита социализма выглядела у Лобанова до крайности странно. Апеллировал он не к «пролетарскому интернационализму» и общепринятой официальной риторике, а ссылался исключительно на опасность просвещения для «национального духа». И потому его защита социализма выглядела не как клишированный отпор марксистского начетчика, а скорее как крик боли простого русского человека, до смерти перепуганного тем, что происходило с его народом в его стране.
Его защита выглядела как обвинение режиму, который не только допустил формирование в России столь зловещего феномена, как «просвещенное мещанство», но и довел дело до опасной точки, когда, как в отчаянии восклицал Лобанов, «мещанство торжествует!». Что же так напугало молодогвардейского публициста в этом феномене? Оказывается, напугал его «буржуазный дух», якобы исконно чуждый России, но способный, как свидетельствует опыт, завоевать ее, превратив страну в ублюдочную полу-Европу, как уже однажды случилось в XVIII веке. Два столетия понадобилось, чтобы освободилась Россия от этого «духа» в ходе Великой Октябрьской социалистической раволюции.
Оказывается, этот «дух», со слов Лобанова, вернулся в «разливе так называемой образованности»! В этой вполне славянофильской системе координат Брежнев приравнивался к современному Петру I, императору-предателю, в XVIII веке широко открывшему ворота родной русской крепости и впустившему чужой европейский «буржуазный дух». На эзоповском языке Лобанова его полубезумные инвективы против «просвещенного мещанства» на самом деле означали, что боссы (советские руководители) ослепли.
«Американизм духа»
Лобанов клеймил врага нации со всей доступной подцензурному публицисту страстью. Он пытался доказать, что у нас, в отличие от Запада, подлинная культура растет отнюдь не из просвещения, а из «национальных истоков», из «народной почвы», что «непреходящие ценности культуры в России всегда порождал задавленный, неграмотный народ», а вовсе не образованные мещане, у которых «мини-язык, мини-мысль, мини-чувства, все – мини». «И главное, – добавлял он с трепетом, – Родина для них мини». Разумеется, в традиции последнего дореволюционного поколения славянофилов Лобанов не брезговал доносами на «разлагателей национального духа», которые носили у него еврейские фамилии (Всеволод Мейерхольд, Анатолий Эфрос).
Что общего между «Молодой гвардией» и ВСХСОН? На первый взгляд – ничего, между ними пропасть. Однако преследуют они одну цель – освобождение России от «буржуазного духа» и торжество национального «духа»
Анализируя антропологические открытия Лобанова, нельзя упускать из виду, что статья его появилась в разгар «пражской весны», которая истолковывалась советской властью как заговор еврейских интеллигентов, захвативших ключевые позиции в чехословацких СМИ. На тот момент еще не утихло эхо «подписантской» кампании в СССР, в ходе которой сотни московских интеллигентов поставили свои подписи под протестами против судов над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем и над Александром Гинзбургом. Социологическое озарение Лобанова совпало с острой обеспокоенностью режима угрозами «социализма с человеческим лицом». Но целил молодогвардейский публицист куда дальше немедленных тревог режима.
В чем же заключалась сила и привлекательность «просвещенного мещанства» для советской молодежи? Почему устремлялась она к нему, как мотылек на пламя? Ответ Лобанова звучал как приговор режиму: «нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия». Вот что, оказывается, завоевывало Россию. Лобанов и имя этому искусу придумал – «американизм духа», подразумевая «материальное поощрение трудящихся». Получалось, что завоевывали страну не одни лишь соблазнительные «мини» с изысканными манерами и нерусскими фамилиями, но и ориентация власти на «материальное благополучие», ее обещание коммунизма как «духовной и физической сытости». Лобанов совершенно очевидно рассматривал это обещание как губительную попытку конкурировать с буржуазным миром на его поле.
Режим флиртует с Америкой. Он думает, что межконтинентальные ракеты защитят его от смертельной угрозы, излучаемой этой страной. Но нет, по мнению Лобанова, не защитят. Ибо действительная угроза вовсе не в американских ракетах, а именно в «американизме духа». «Духовная сытость – вот психологическая основа буржуа», а его социальная основа – «бытие в пределах желудочных радостей», писал Лобанов. Это было второе его открытие. Именно против этих «желудочных радостей» произносил он самые страстные свои филиппики, посвятив им целую журнальную полосу.
Но если действительная угроза социализму, за который боролись наши отцы и деды, не щадя себя и не заботясь о сытости, не во вражеских ракетах, а в «сытости», то закономерным выглядит и третье, главное открытие Лобанова: «американизации духа» в силах противостоять только «русификация духа».
«Молодая гвардия» и ВСХСОН
Что общего между «Молодой гвардией» и ВСХСОН? На первый взгляд – ничего, между ними пропасть. Одна организация озабочена, пусть и вразрез с генеральной линией партии, возрождением социализма, который призван защитить Россию от проникновения в нее «буржуазного духа». Другая готовит «национально-освободительную революцию» для сокрушения того же социализма.
Лобанов видел в возрожденном социализме надежную гарантию от проникновения в страну «буржуазного духа». Идеологи ВСХСОН исходили из того, что «коммунистический мир разлагается… несет нищету и угнетение, ложь и моральное вырождение». Другими словами, инструментарий спасения «русского пути» разнится у обеих фракций правого диссиденстства, как гений и злодейство. В одном случае достаточно возродить социализм, освободив Россию от торжествующего «мини» и «идеала сытости», в другом – социализм придется хирургически заменить корпоративным государством и теократией, иначе говоря, неким подобием православного фашизма. Но на деле оказывается, что и «Молодая гвардия», и ВСХСОН преследуют одну цель – освобождение России от «буржуазного духа» и торжество национального «духа» («русификация духа» в терминах Лобанова).
Точно так же, как идеологи ВСХСОН, Лобанов исходил из того, что «причина опасного напряжения в мире лежит гораздо глубже экономической и политической сфер». Эта причина заключается не в противостоянии, скажем, Госплана и свободного предпринимательства или однопартийной диктатуры и многопартийной демократии, как думают либеральные диссиденты. Действительная причина – в сфере метафизической, в сфере борьбы «духов». В этом одинаково убеждены и молодогвардейцы, и всхсоновцы.

Источники:
1. Shapiro L., Godson J., Soviet Worker, The Illusions and Realities. MacMillian, 1981.]

Имеется и продолжение (Янов вообще специализировался на этой теме).

[Молодогвардейцы, или «Русификация духа». Часть 2
В своей громкой статье «Неизбежность» Виктор Чалмаев говорил в том числе и о протопопе Аввакуме (справа) как о «русском глашатае Христова, не униженного никем слова».

«Текучесть русского духа»
Статья Михаила Лобанова «Просвещенное мещанство», которую мы подробно разбирали в первой части данного эссе, была встречена молчанием. Прозвучавший в ней вызов самим основам политики партии был настолько очевиден, что дискуссия о ней в легальной печати была невозможна. Мы не знаем, что происходило за кулисами. Но что бы там ни происходило, ввод советских танков в Прагу весной 1968 года «Молодая гвардия» отметила еще одним взрывом «патриотического» вулкана. Речь идет о статье Виктора Чалмаева «Неизбежность». Само название статьи звучало в контексте происходящего символически.
В отличие от лобановской статьи творчество Чалмаева было встречено бурей негодующих голосов, но не потому, что она была менее дерзкой, а поскольку показалась менее актуальной. Дискуссию о ней можно было назвать спором об истории, а не о социальной и политической стратегии режима. Но на самом деле Чалмаев лишь пытался исторически обосновать все ту же лобановскую концепцию «русификации духа». Его задачей было убедить молодежь в неизбежности глобальной схватки «американизации духа», наступающей с Запада, с единственной в мире силой, способной ему противостоять, – Россией.
Чалмаевское видение предстоящей схватки двух «духов» выглядело настоящим апокалипсисом. Как и Лобанов, он рассказывал жуткие истории о «гибели многих чудес человеческой цивилизации в буржуазном мире» и объявил, что «Америка есть первая страна, которая живет без идей». Но когда он с восторгом заговорил о протопопе Аввакуме как о «русском глашатае Христова, не униженного никем слова» и о «текучести русского народного духа, опережающего нередко в своем развитии внешние формы бытия народного», когда, словно этого было мало, добавил, что «официальная власть, каноны государства никак не исчерпывают Россию», это должно было переполнить чашу терпения той самой «официальной власти».
Из рассуждений Чалмаева неясно было, не излился ли уже «текучий русский дух» из тех «внешних форм», откуда утекать ему в данный исторический момент не рекомендовалось. Против Чалмаева началась жестокая травля. «Каноны государства» (в лице могущественной клики советских марксистских жрецов) дали понять «народному духу» (в лице Чалмаева), что никакому «слову Христову» они уступать свой секулярный храм не намерены. То было, по сути, объявление войны между каноническим марксизмом и правым крылом диссидентского движения. И неудивительно: «молодогвардеец» и впрямь перевернул все общепринятые представления того времени.
Битвы и патриархи
Начнем с того, что Чалмаев напрочь игнорировал священную для жрецов пропасть между СССР и царской Россией. Никакие революции, включая Октябрьскую социалистическую, не были для него историческими вехами. Таковыми были только великие битвы, в которых мужал и зрел, готовясь к наступающей последней битве, «русский дух». От Чудского озера, где князь Александр разгромил тевтонов, до Куликова Поля, где князь Димитрий разгромил татар. От Полтавы, где Петр I разгромил шведов, до Бородина, где Кутузов разгромил французов. От Сталинграда, где Сталин разгромил немцев, до еще неведомого, но неизбежного грядущего нового «Сталинграда».
«Это и есть история народа, – поучал Чалмаев, – который шел от одних форм государства и общественного сознания к другим, более прогрессивным». И вела его в этом триумфальном шествии от победы к победе вовсе не классовая борьба, которой это было по марксистскому штату положено, и не великие революционеры, а совсем другие люди. Чалмаев подробно рассказывал о них читателям. «Современный молодой человек, – писал он, – может, вероятно, быть удивлен тем обстоятельством, что в исторических романах последних лет такое большое место вновь заняли цари, великие князья, а рядом с ними, но никак не ниже их, патриархи и другие князья церкви, раскольники и пустынножители».
И разъяснял, что именно «поэтичнейший» патриарх Никон, и «патриот-патриарх» Гермоген, и прочие князья церкви воплощали «духовные силы» русского народа, его «огненные порывы и мечты», из которых он и «выплавляет основу для государственных подвигов». Иными словами, полный славянофильский набор – в очень примитивном исполнении, но вполне узнаваемый. Чалмаев также добавлял, что «великая страна не может жить без глубокого пафоса, без внутреннего энтузиазма, иначе ее захлестывает дряблость, оцепенение». Намекал ли он на брежневское безвременье? Похоже. Но Чалмаев так был увлечен своей находкой «битв и патриархов», что стремительно продолжал ее развивать. И пришел к совершенно неожиданному выводу. Неожиданному для тех, конечно, кто не был знаком со славянофильскими химерами. Но многие ли в СССР были с ними знакомы?
Поскольку, говорил он, сам носитель истории, народ, лишь «один раз в сто лет выходит на Полтавскую битву или Сталинградское противостояние», то в промежутках между битвами кто-то должен позаботиться о его «внутреннем энтузиазме». И лучших кандидатов для сохранения «глубокого пафоса» народа, чем цари и реформаторы церкви, Чалмаев не видел. Тем более что (внимание!) «помимо временного, преходящего, есть и в усилиях Петра I, Ивана Грозного, и в попытках реформаторов церкви нечто великое, вдохновляющее и нашу мысль». А именно «стремление видоизменить на благо родины византийскую идею отречения от мира как главного подвига человека».
Зачем тогда битвы и «русификация духа»? Для отречения от мира? Явно запутался человек в малознакомом, но соблазнительном сюжете. Впрочем, оппонеты на потустороннюю «византийскую идею» Чалмаева не повелись. Им довольно было того, что «Молодая гвардия» внезапно сменила бодрый комсомольский пафос, приличествующий органу ЦК ВЛКСМ, на мрачную церковную риторику.
«И грянул бой…»
Режим ответил на вызов. Главный редактор «Молодой гвардии» Анатолий Никонов был уволен. На Чалмаева посыпался не только град негодующих статей, но и суровые акции отдела пропаганды ЦК партии. По слухам, секретариат ЦК даже провел специальное заседание, посвященное «чалмаевщине». И будто бы сам Брежнев на этом заседании пожаловался, что, когда бы он ни включил телевизор, только и слышал, что колокольный звон, только и видел, что церковные купола. «В чем дело, товарищи? В какое время мы живем? До революции или после?» – возмущался якобы он.
Но на деле ничего не переменилось. Гора родила мышь. Никонов назначен был, словно в насмешку, главным редактором космополитического журнала «Вокруг света» (чья редакция располагалась в том же здании, что и редакция «Молодой гвардии», только этажом выше). На его место пришел его бывший заместитель Анатолий Иванов, тоже покровитель Чалмаева. Колокольный звон и церковные купола продолжали испытывать терпение Брежнева. «Чалмаевщина» продолжала царить на страницах «Молодой гвардии». Более того, в свет вышел еще один журнал «патриотического» направления – «Наш современник». Его главный редактор Сергей Викулов нисколько не скрывал своей «чалмаевской» ориентации. «Молодая гвардия» даже осмелилась контратаковать оппонентов, воспользовавшись поддержкой влиятельных журналов «Москва» и «Огонек». Как мы еще увидим, «крыша» у молодогвардейцев оказалась весьма серьезной.
Иными словами, вокруг «чалмаевщины» происходило нечто неслыханное. Беспрекословная, десятилетиями бесперебойно служившая грозная идеологическая машина вдруг забуксовала: отдел пропаганды ЦК оказался бессилен выполнить распоряжение секретариата ЦК. Вместо традиционного сурового партийного возмездия получился вялый, визгливый, затянувшийся на годы скандал между двумя отделами ЦК. Таким образом, выход на историческую сцену русского национализма (или «русофильства», как это тогда называлось) вскрыл неожиданные проблемы на самом верху.
Поражение марксиста
В хоре марксистских голосов, атаковавших «чалмаевщину», особенно выделялся голос либерального «Нового мира». На протяжении полутора десятилетий он доблестно противостоял ортодоксально-сталинистскому «Октябрю» (аналогично тому, как сегодняшнее «Эхо Москвы» противостоит НТВ и прочим прокремлевским телеканалам). Но все смешалось, когда на горизонте появилась черная туча русофильства. Вместо того чтобы продолжать добрую старую вражду, непримиримые оппоненты очутились вдруг по одну сторону баррикады. Совершилось, казалось бы, невозможное: «Новый мир» Александра Твардовского заговорил на одном языке с «Октябрем» Всеволода Кочетова (тот играл примерно ту же роль, что сегодня разыгрывает перед публикой Дмитрий Киселев).
Совсем недавно Твардовский публиковал солженицынские «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор», печатал язвительные статьи Андрея Синявского и несокрушимо, как одинокий утес либерализма, стоял посреди бушующего океана реакции. И вот, пожалуйста, в апреле 1969 года «Новый мир» разразился сверхортодоксальной статьей Александра Дементьева, заместителя главного редактора Твардовского, которую сам Кочетов мог бы с превеликим удовольствием опубликовать в «Октябре».
Вокруг «чалмаевщины» происходило нечто неслыханное. Вместо традиционного сурового партийного возмездия получился вялый, визгливый, затянувшийся на годы скандал между двумя отделами ЦК
Не скрою, мои воспоминания об этом эпизоде окрашены личной обидой. В «Новом мире» лежала тогда (и даже была одобрена) и моя статья против «чалмаевщины», спокойная, ироничная, написанная в духе дискуссии о роли славянофильства в русской истории (дискуссию эту я открыл большим эссе «Загадка славянофильской критики» и завершал «Ответом оппонентам»). Смысл моей статьи для «Нового мира» заключался в следующем: славянофильство уже «потопило» одну Российскую империю, и если дать ему волю – «потопит» и другую. Хотя «потопленной» империи не было особо жалко, но ведь на смену ей могло прийти нечто похуже. И вообще, в ядерном веке, балансирующем на грани самоуничтожения, «византийская идея отречения от мира как главного подвига человека» не лучший способ воспитания солдата.
Моя статья могла бы стать убийственным либеральным ответом «чалмаевщине», но при этом неприятностей журналу не принесла бы. Однако руководство «Нового мира» в итоге отказалось ее публиковать. Возможно, из-за скандала с Андреем Синявским: любимый автор «Нового мира» отбывал срок в мордовских лагерях за антисоветские рассказы, напечатанные за рубежом. А возможно, потому, что на снятии публикации настаивал Дементьев. Так или иначе, Твардовский решил показать, что он тоже любит советскую власть, и вместо моей статьи опубликовал на свою беду опус Дементьева.
Опус был разоблачительный. В нем содержалась вся необходимая марксистская риторика: «Чалмаев говорит о России и Западе скорее языком славянофильского мессианизма, чем языком наших современников... В основе современной борьбы «России» и «Запада» лежат не национальные различия, а социальные, классовые, борьба мира социализма с миром капитализма... От статьи Чалмаева один шаг до идеи национальной исключительности и превосходства русской нации над всеми другими, до идеологии, которая несовместима с пролетарским интернационализмом... Смысл и цель жизни по Чалмаеву не в материальном, а в духовном, что является помехой на пути к материальному и духовному развитию советского народа». И все в таком духе.
Эта железобетонная фразеология звучала хотя и тривиально, но неуязвимо. Один лишь, казалось бы, ничтожный промах допустил Дементьев. В огромной статье, полной стандартных марксистских заклинаний, затесался крохотный абзац, которым Дементьев обрек себя на заклание. Не Чалмаева, не «Молодую гвардию», а себя и «Новый мир». Вот этот абзац: «[Виктор] Чалмаев и [Михаил] Лобанов указывают на опасность чуждых идеологических влияний. Устоим ли мы, например, перед соблазном «буржуазного благополучия»? В современной идейной борьбе соблазн «американизма» нельзя преуменьшать, утверждает Чалмаев. Правильно. Однако и преувеличивать тоже не надо. Советское общество по самой своей природе не предрасположено к буржуазным влияниям».
Неискушенный современный читатель может спросить: а в чем же крамола? Ведь «Новому миру» Твардовского сошли с рук публикации Солженицына, которого к тому времени иначе как «литературным власовцем» и Солженицером в советских СМИ не называли. Пережил журнал и скандал с Синявским. Стоял он, казалось, несокрушимо. И вдруг пал. Из-за чего? Из-за вполне невинного абзаца в безупречно марксистской статье, защищавшей чистоту идеологических риз партии?
Перед Твардовским поставили ультиматум уволить всех заместителей, однако он предпочел сам подать в отставку. Так закончился старый «Новый мир». Накал идеологических страстей в постсталинском СССР не уступал, пожалуй, сегодняшнему. Можете представить себе падение «Эха Москвы» сегодня? О том, какую же крамолу усмотрели в дементьевском абзаце беспощадные оппоненты, я расскажу в следующем очерке.]

Да. Александр Львович (Янов) помер совсем недавно. 18 февраля, в 91 год. А три дня тому (18 апреля) ему стукнуло (бы) 92.
В его русской «историософии» есть одно – не мною (А. И. Миллер) подмеченное – сомнительное (спорное?) место.
По Миллеру:

[концепция Янова, заключающаяся в том, что в России была многовековая либеральная традиция, которая всё время боролась с патерналистской традицией, – это воспроизведение мифических категорий: европейскость как средоточие всего хорошего и российский патерналистский опыт как средоточие всего плохого. При этом забывается, что либеральная традиция вообще, а не только в России, не насчитывает больше двух с половиной веков, и что в европейском опыте также присутствовал патернализм]

Замечу от себя. Европейское и либеральное – не одно и тоже. Сам я – даже в период сомнительных увлечений не уклонявшийся в «евразийство» – к либерализму потеплел относительно недавно. Потеплел, но не «растаял».
В декабре-январе я достаточно обильно (так и не закруглившись) ёрзал вокруг В. Вейдле. Русский европеизм. Сам – такой!
Насколько помню, Владимир Васильевич сопрягал европейскость прежде всего с христианством. А не с либерализмом. И даже не с Просвещением. Хотя и относился к последним феноменам в целом позитивно.
Считал ли он «европейцами» Ивана Третьего и раннего (не более того!) Ивана Четвёртого – не знаю. У Янова, оба выглядят едва ли не первыми в истории либералами.
Пётр Великий… Камень преткновения для славянофилов. Разворот. От Московии – к Империи. Вроде, как и к Европе. Но…
Сама идея Империи – в самодостаточности («мир-в-себе»). В исключительности. В сочетании изоляционизма и экспансии.
Можно удовлетвориться «Северной Кореей» (с её чучхе). А можно посягнуть и на титул «Третьего Рима-Рейха». На роль спасителя той же Европы (от «смутьянов», от «коричневой чумы», от «американизма»). То в качестве её Жандарма (Николай I), исполняющего «интернациональный долг», то в Путине-Медведеве-Сергейцеве. «Сергейцева» (иже с ним) можно поменять на «дугина-зиновьева», а «медведева» и вовсе не упоминать. Просто к «лиссабону», просто – к «символу».
По Вейдле, самый чудовищный сдвиг «русского мира» в противную от Европейской цивилизации сторону совершает Александр III. Боюсь, однако, что с русским «европейством» всё было гораздо сложнее и туманнее.
По крайней мере, со святого Александра Невского.
Этническая составляющая аукнулась?! – Мы о финно-угорском замесе.
Так новгородцам этот замес, вроде, как и не помешал. А кто их «приголубил»?! Присовокупил-вырезал-похоронил…
Да Иван III Васильевич. Он же – Великий. Он же, по Янову, чуть ли не первый «либерал». В 1478 году.

«Тяжба о Руси. А. К. Толстому и И. А. Бунину»

Конь несёт меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьёт своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Тёмно-голубые!
(А. К. Толстой)
------------------------------------------------

Руси обдорской предпочёл поэт
Исконную варяжскую стихию.
Но жизнь иной подбросила проект:
Великая имперская Россия.
Где тьма народов зиждет власти тьму,
Где сокрушён был Новгород Москвою
И тяжкий крест назначен был тому,
Кто Третий Рим возвысил над собою.
Придавлен глыбой грозный Святогор –
Не шевельнуться, не восстать из гроба.
А конь лихой несёт во весь опор
Сквозь власти тьму и чей-то жалкий ропот.
И светлый град мерещится вдали,
И стонут колокольчики степные,
И зов Руси пока неодолим…
Проекты старые, слова порой иные.
(13.09.2014)

Я в тот 14-й немало насудачил-напророчил. В одном только сентябре-месяце…

«Из века в век. Русская весна»

В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шёл Творец Вселенной.
Остановившись, Он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я всё могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой нуждою ты тесним?»
И человек сказал: «Я – русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
(Н. Зиновьев)
--------------------------------------

Горько затрагивать Русскую тему
– Не по причине нехватки любви.
Слишком у нас наворочено теми,
Кто возводил общий дом на крови
Братьев, «господ», «трудового народа»,
В тогу радетелей блага рядясь.
Враз оскверняя язык и природу,
Землю и Бога, свободу и власть.
Да и не в них вековая проблема.
Ладно б, оно – с кондачка, однова.
– Геополитика. Русская тема!
Смотришь: Россия – почти что вдова.
Люд коренной сам себя же изводит:
Водкою травит, калечит, гнобит.
Где – по старинке, а где – и по моде.
Тех – лихорадит, а этих – знобит.
Тяжко быть русским. И ныне, и присно.
Крест не под силу порою нести.
Ой ли? – Небесная встретит Отчизна?!
Господи правый, услышь и прости.
(14.09.2014)

«Геометрия распада»

Арифметика развода.
Геометрия распада.
Русский мир застыл у входа
то ли рая, то ли ада.
Диспозиция знакома.
Чуть иные персонажи.
Ложь Москвы. Оскал Газпрома.
Чьи-то рожи. Вроде – «Наши».
С русским духом нынче туго
по столицам и по весям.
Ночью тянет гарью с юга.
Шоу много. Мало песен.
(13.09.2014)

«Ретро. В круге…»

Крутится, вертится шарф голубой,
Крутится, вертится над головой,
Крутится, вертится, хочет упасть.
Кавалер барышню хочет украсть.
------------------------------------------

«Рабы – не мы!» – толпа рванула.
Пропет «Интернационал».
«Враги народа» шли понуро
Кто «за Можай», кто на канал.
Гэбня, опричники, сексоты,
Колхозы, голод, лагеря.
А можно воспевать красоты,
Иной выстраивая ряд.
Жестокосердного тирана
Любимым величать отцом.
На всю страну вещать с экрана,
Как вольно дышится. Птенцов
Ежова называть орлами,
А через год пустить в распыл.
Гордиться строем и делами,
Где всё едино: Фронт и тыл.
Семья и школа. Кровь и почва.
Народ с партийцами. Ворьё…
Как есть! – С ментами. Непорочно
Здесь с правдой смешано враньё,
Холуйство с верностью и честью.
Короче, полный симбиоз
Речей, заветов, праздных шествий,
Террора, гульбищ, пьяных слёз.
(18.09.2014)

«Из века в век. Кровь людская – не водица…»

Кровь людская – не водица,
А из века в век течёт.
Повезло ж и нам родиться
В тех местах, где правит чёрт,
Али Молох окаянный.
Не иначе Томас прав:
Ни Христу, ни Махаяне
Не исправить волчий нрав.
(21.09.2014)

«Восстание масс»

Эффект толпы. В толпе мы – сила.
Тупая масса лавой прёт.
Она не раз дворцы сносила.
Она не то ещё снесёт.
Сама себя зовёт народом,
На троны серость вознося.
Диктует правила и моду.
И записной вчера босяк –
Уже не просто разночинец,
А чернью венчанный царёк.
Ума – ну, разве на мизинец.
Зато глашатай и пророк.
Да вышел пар, исчезли блики.
И только накипь на плаву.
Косноязычный и безликий
Тиран заносит булаву.
(24.09.2014)

А и позднее хватало…

«Гой еси…»

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа...
Не видать конца и края –
Только синь сосёт глаза.
(С. Е.)
-----------------------------------------

Храмы Вознесения.
Ольговичи-княжичи.
Гой ты, Яр-Тур Всеволод!
Братия, друзья.
Да туга осенняя
В поле, полном нежити.
В Новгороде-Северском,
В Полоцке
– изъян.
Силу богатырскую
Махом, гой, не высадить.
Кто теперь в подвижниках?
Лыбедь чья жена?!
Серым волком рыская,
Степь терзала витязей.
Ядом чернокнижников
Русь поражена.
(12.09.2018)

«Скифскому Волку от литвинского»

Гэльские волки бродили вчера по придвинским колкам.
Мифы друидов стекали в литвинскую чару.
Ладное миро вбирало добротный калган.
Август недаром развёл у себя янычаров.
Золото скифов в предсердье зазывно поёт.
Бьёт колокольцем под дых новгородское вече.
Нам ли по нраву краплёный техасский койот,
хитрость свою покрывающий правом овечьим?!
Солнце в зените ломает лошадкам крестцы.
Волки мои, уведите меня от погони!
Плавятся сладкою болью деньки-леденцы.
Роскошь оклада кипит на пресветлой иконе.
(12.04.2019)

Византизм. Мерянский замес. Ордынская накрутка…
Что ещё?! – Если оттуда. Из глубины.
Польский комплекс? Хотя бы с русско-литовской войны 1512-1522 гг. (битва под Оршей, 8 сентября 1514 г.). Не в эту ли дату и мои сентябрьские 2014-го набегали? Понятно, что к Крыму, Донбассу и прочему. Но – как-то наложилось…
А потом… Смутное время. Сдача Москвы (на два года).
Вообще – тяжбы с Речью Посполитой. Драки вокруг Смоленска. А в контексте этого – напряги в отношениях с украинством (козачеством) и литвинством.
Тот же Киев под «московскую руку» перешёл (по Андрусовскому перемирию) лишь с 1667 г. Официально выкуплен («Вечный мир») в 1686 г. Сей мир послужил началом подготовки к первому Крымскому походу.
А потом… Раздел Речи. Завершая третьим – в 1795 г. (24 октября).
Зелёненьким (на карте) – отошедшее Российской империи. Включая Беларусь, Правобережную Украину, Волынь и прочее.
Исторически мы все (украинцы, беларусы и «великороссы») – как-то русские. И не Ахмерке (нормально я к татарам отношусь!) ловить меня на «русофобии». А субстрат у нас – розный. Собственно, славянского (не в «гордость» говорю!) помене всего будет именно у «великороссов» (не в «упрёк»!).
«Социо-культурно»… Опять же – исторически… Якшались-мутузились (в Киевскую эпоху). Разошлись (крепко!). Собрались (в имперское держало – а и не по доброй воле!).
Перекувыркнулись (по-пролетарски). Раскололись-рассыпались.
И вот сегодня… «Старший брат» возроптал: Верните мое! Земли, порты…
Какой-то задрипанный Медведев даже о Лиссабоне «замахнулся». Сразу своё аукнулось. С того 14-го…

«По следам памяти. В День защитника Отечества»

Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
(П. Коган)
--------------------------------

Поэт советский Павел Коган
Стихи о Родине писал.
Имперский стиль с высоким слогом.
Вождя коварного вассал.
Ту рифму: «Англии» и «Ганга» –
И я запомнил навсегда.
Краснознамённая фаланга.
Орла сменившая звезда
Сияла на её штандартах.
Когда отнюдь не третий Рим
Юнцам, что только из-за парты,
Внушал:
              Вставай!
                Иди!
                Умри!
И шли они, и умирали.
Им было, где навечно лечь.
Предпочитая пасторали
Суровый гимн, а ножнам меч.
Ласкали девушек любимых,
Купали в Одере коней.
Вела не в Рим, а прочь от Рима
Дорога та. Но вдоль по ней
Такие же белели кости.
А мальчикам хотелось жить!
На Юге, Весте и Норд-Осте
Свою историю вершить.
И поднимать на бригантинах
Мечты тугие паруса,
Когда над Родиной единой
На землю падает гроза.
(23.02.2014)

И чуть более раннее

«Магия. 1914, 2014…»

Взбегу на холм
и упаду
в траву,
И древностью повеет вдруг из дола.
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву.
Пустынный свет на звёздных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя!..
(Н. Рубцов)
-----------------------------------------------

А что творится на Балканах
В столетье Первой мировой?
Я разливаю по стаканам
Янтарный чай.
Разрыв-травой
Настоян мой чудной напиток
Купальской ночью на огне.
И времени печальный свиток
Откроет тайное.
И мне
Предстанут знаки роковые.
Но…
Остывает быстро чай.
И вновь оковы вековые
В затвор упрятали печаль.
И только конь в тяжёлой сбруе,
Кивая мерно головой,
Напоминает про Вторую
Из тех уже далёких войн.
(18.02.2014)

А с какого боку он (с Москвой да Питером) – именно старший?! Уж Киеву, точно, в обидку будет. Да и Полоцку с Витебском.
С того, что «больший»?! С того, что имперски-мессиански накачан-заточен?! С «ядерного болта-головки»?!
А о чём мы тут рассуждаем? Вроде, как о русском фашизме. Да уж о нацизме, если своими именами называть. И «бандеровцы» (русины), на его фоне, так себе пострелята будут.
Здесь (в России) заварено куда как круче! МировО заварено.
Вот Оно и попёрло. Вовсю ивановскую.
А с чего?! Да со многого. Но – если по сути – с «исключительности». За которой – комплекс неполноценности. Чудовищный! В самой природе человеческой таящийся. В знающем о смерти, но жаждущем бессмертия. В чудовищной «воле к Власти» проявляющийся.
И целая россыпь всяческих мутаций.
Ну, это опять – бегло. Вскользь. В «соль на раны». С неизбежным возвращением (к «теме»).

21.04.2022

II. «Русский фашизм. Дугин и не только…»

Опять почти ничего не сказал. В смысле – нового, определяющего. Повторил кое-что из своего, в очередной раз напичкав-подперев стишками и чуть сместив акценты. Повторил не всё…
Новое?!
Во-первых, «ничто не ново под луной». Всё – как-то в переклики, в оборотки-циклоиды.
Во-вторых, новое – в деталях или в основаниях?!
Деталей можно выкидывать пригоршнями. Да ещё по-разному их интерпретируя-рекомбинируя.
Основания…
Метафизические (кого-то сам термин может напрячь-оттолкнуть).
Социологические.
Психологические.
Какие ещё?
Ну, типа «культурно-исторические». Так они сами перекрещиваются с метафизическими и социологическими. Да и три названных – не автономны (пусть в самом названии «метафизическое» присутствуют намёк на некую сверхбытийность-самостность).
Отчего фашисты так или иначе апеллируют к категории «дух»? А «дух» – прямо указывает на причастность чему-то сверхприродному. К Тайне! К трансцендентному.
А Тайна – Источник. Источник Творчества. Источник Власти…
Не случайно так любит почесать язык (побряцать словами) о «метафизику» такой откровенный фаш, как Александр Гельевич. У Дугина все его метки-номиналы отдают чем-то (за)предельным: фамилия, имя, отчество (имя отца). Не следует забывать, что и папа Саши – Гелий Александрович – был не абы хто, а генерал-лейтенант ГРУ Генштаба Вооружённых сил СССР. 
Метафизика, традиция, арктогея – любимый набор АГД.

АРКТОГЕЯ (от греч. ;;;;;; – медведь; созвездие Большой Медведицы; Северный полюс, север и ;;;; – земля), фаунистич. царство суши; занимает Сев. Америку, Евразию (исключая юго-зап. часть Аравийского п-ова, Индостан и Индокитай), Сев. Африку (включая Сахару).

Философский портал и издательство, где подвизается солнцеликий «протопоп» Александр. Вероятно, привлекло его в этом зычном имени сочетание «севера» и «медведя». Нечто подобное Гиперборее. А может быть и переклик с собственной аббревиатурой (акронимом) – АГ.
Если кто-то сомневается в фашистских наклонностях первого метафизика всея Руси, то напрасно. Оно не только между строк прочитывается в многомудрых его трактатах, но и неприкрыто проговаривается. А для большей достоверности и на видео запечатлевается.
Убивать, убивать, убивать! – об украинцах. В 2015 году. За Одессу. С многозначительным, для пущей (убойной) убедительности – «это я вам как профессор говорю».
В подобном призыве – ничего нового. Почти цитата. На память приходят слова из песни (2005) былого соратника пламенного евразийца по партии «нацболов» Егора Летова

Постигая такое, что не хочется жить
Нас исследует сырая земля
Роемся в текущем
Думаем, что всё могло быть лучше
Отборные святыни, потайные тупики
Виртуальные пустыни, лабиринты, потолки

Продолжая исступлённо и отчаянно спать

Переключить на чёрно-белый режим
И убивать убивать...
Убивать

Постигая такое, что не хочется жить
Наблюдает за нами небес синева
Бредим в настоящем
Знаем, что вчера всё было баще
Собираем по осколкам, выделяем стихи
Разбредаемся по полкам, выключаемся стихийно
Продолжая увлечённо и решительно спать

Постигая такое, что не хочется жить
Солнышко взирает на моё забытьё
Сплю в кленовой роще
Верю, что всего должно быть больше
Измеряя в глубину добровольные могилы
Подавляю седину, экономлю свои силы
Продолжая безнадёжно и безвременно спать

Отныне ненавидеть обязательные даты
(Эти круглые квадратные торжественные даты)
Смертельно ненавидеть эти праздничные даты
(Убивать убивать все эти праздничные даты)
Официально объявленные
(Предписанные, обожаемые)
Всенародно соблюдаемые пряничные праздники
(Справляемые всеми да в один и тот же день)
Один и тот же час
(один и тот же день)
Один и тот же час
(в один и тот же день)
Возненавидеть до гордости
(Возненавидеть до святости)
Возненавидеть до ночного пожара
(Возненавидеть до звериной чистоты)
Где исступлённый слух
(где исступлённый слух)
Моя безупречность
(моя безупречность)
Огнедышащий голос
(огнедышащий голос)
И путеводная ярость
(и путеводная ярость)

Убивать, убивать...

Как они (Дугин, Лимонов, Летов), в общем-то, такие разные, собрались в один «проект» (национал-большевистская партия), не знаю. Основоположники. Егор там и вовсе выглядел «белой вороной». Анархист!
Хотя…

Всё, что не анархия – то фашизм!
Всё, что не анархия – то фашизм!
Всё, что не анархия – то фашизм!
Всё, что не анархия – то фашизм!

Но ты хочешь быть фюрером
Он хочет быть фюрером
Я хочу быть фюрером
Мы все хотим быть фюрером!

Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!

Не верю в анархию!

Кто не любит новый порядок?
Кто не верит в новый порядок?
Кто не жаждет новый порядок?
Кто не строит новый порядок

Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Не верю в анархию!
Не верю в анархию!
Я не верю в анархию!
Я не верю...
Я не верю в анархию!

Песня (по словам Летова) создана Игорезом Рагулиным (Новосибирск, 1989).

[Из реплик Егора Летова на концерте в Киеве «Праздник кончился», 1990:
ВОПРОС: – Егор, как ты понимаешь идею анархии?
Егор Летов: В моём понимании, анархия – это типа китайского понимания гармонии. Это, когда каждый человек находится на своём месте. То есть, один человек должен созидать, другой – должен разрушать. То есть, если каждый действует по кайфу – максимальному кайфу внутреннему – это не будет, как у всех у них, которые вокруг. То есть, это не будет комплексов, не будет того, что пошло там от Конфуция, от цивилизации европейской. Это то, что Боб Марли понимал через растафара – свою религию… Это – анархия…
По большому счёту, это не анархия, а общая гармония такая большая, где каждый на своём месте. Это… не обязательно рай, это, как бы, некая община такая. Вот это моё понимание анархии.
Я вполне понимаю, что этого быть не может. Тем не менее, я анархист, потому что я считаю, что веровать стоит в то, чего быть не может.

***
Интервью с Е. Летовым., «Сегодняшняя Газета» №24, 02.12.1993:
– …Я считаю, что каждый человек по своей сути изначально одинок. Потому все, что он делает, он делает изначально для себя. К тому же анархия существует лишь только если это внутренняя анархия, если человек добивается внутренней свободы, именно внутренней. Анархия – это победа. У Аксенова такой рассказ был про гроссмейстера: едет гроссмейстер в поезде, играет с каким-то дураком, любером. Гроссмейстер ему там ставит мат, а тот не замечает и играет дальше. Гроссмейстеру неудобно говорить, что мат стоит, и он тоже играет дальше. Потом ему надоело играть и он сдался, достал из чемодана медаль с надписью «Победившему меня» и повесил на грудь этому люберу. Вот такая ситуация и в жизни.
– Короче, демократии быть не может…
– В глобальном масштабе – нет. Тоталитаризм заложен в сознании человека от рождения. И козла убедить в том, что он не козел, невозможно. Есть такая буддистская пословица: «Можно привести коня к водопою, но невозможно заставить его глотнуть», поэтому каждый глотает сам. А поскольку человечество существует уже 4 тысячи лет, то это доказывает, что как был фашизм, так он и остается, как были Христы, так они и остаются.

***
Е. Летов «200 ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА», 1990:
Отвечу очень кратко и скупо – анархия – это такое мироустройство, которое лишь на одного. Двое – это уже слишком, безобразно много. Анархия – лишь на одного. И судя по всему… все кругом испокон печально доказывают то, что и на одного-то – это уже слишком жирно.

***
Из интервью с Е. Летовым, Rolling Stones (июль 2007):
На самом деле я как был анархист, так им и остался. Другое дело, что теперь меня куда больше занимает экологический аспект современного анархизма, скажем так – экологический анархизм, я в эту сторону двинулся. Если раньше это носило условно политический характер, то сейчас я вообще отошел от политики, потому как в нашей стране – это занятие бесполезное и дурацкое.]

Замутил Егор… И так, и сяк! Об анархии и фашизме. Вокруг Власти и Свободы (проблема!). Зерно есть. Но и шелухи – не меньше.
Но – не Дугин! Пусть тот и «крутой метафизик». И на это (будь жив сегодня) Летов отреагировал бы по-другому. Тем более – не провоцировал бы.
«Это» – эта Война. Настоящий рокер не может быть за это!
Только что посмотрел по Еврорадио разговор Лукашука с Алесем Денисовым (вокалистом гродненских «Дзяцюкоў»). Порадовал Алесь! Даже где-то удивил. Зрелыми суждениями по вопросам истории и политики. Так – не пацан же (47 лет). И образование – историческое. Но такое ведь – и у Гигина, и у Марзалюка…
Вчера, кстати, уже по БЕЛСАТу глянул интервью ещё с двумя нашими гiсторыкамi: Вiктарам Якубавым i Андрэям Радаманам. Добрыя хлопцы!
Абодвух ужо турнулi з працы (першага – з полацкага ўнiверу, другога – з БДУ). Дацэнты. За што турнулi, зразузумела. Андрэй шмат гадоў працаваў у установах, звязаных з падрыхтоўкай мiлiцэйскiх кадраў. Выкладаў i нешта накшталт фiласофii права. Мае званне падпалкоўнiка. Але…
Добрыя хлопцы! Не ўсё яшчэ страчана.
А тут – рокер. С базой историка. И великий «метафизик» Дугин, со своей заумью (будто я так не могу!), по сравнению с рядовым музыкантом – шут гороховый и шарлатан. Либо – «обкуренный» эзотерикой мракобес.
Помимо здравых суждений, Алесь коснулся отношения русского «рока» (легендарного, пусть и отходящего) к нынешним событиям. И увидел он то, что вижу и я. Акцентированно против (против «спецоперации») выступают лишь трое: Гребенщиков, Шевчук и Макаревич. Остальные – молчат, виляют, а то…
А Гельевич ведь тоже около музыки всегда отирался. Со времён Головина. Даже записи кое-какие имеются. Так Евгений Всеволодович сам с «фашизмами» заигрывал. Да ещё как! «Чёрный орден SS». Но не факт, что в сегодняшней ситуации он стал бы «зиговать» в «Лужниках» фюреру. Подобно исполнявшему его вещи с группой «Ва-банкъ» А. Скляру.
Но Дугин – всё-таки не музыкант. Не рокер. Дугин – Гуру. Шаман!
И его участие в политике – не случайное (как у Летова). Не проходное.
Тут у него серьёзно, тут у него любовь с интересом, тут у него лежбище.
Помню, как ещё по первому году нашего знакомства Влад поинтересовался моим отношением к АГД. Если память мне не изменяет, в каком-то сопоставлении с Бибихиным (учеником Лосева и переводчиком Хайдеггера). Кажется, наш «волшебник» (и великий знаток философа-нациста) пренебрежительно отзывался именно об этих переводах Владимира Вениаминовича.
В ответе я отметил пренеприятный нарциссизм Дугина (типа: любит Гельевич только себя, набивает цену). Шла ли у нас речь о фашизме или хотя бы о евразийстве? Не помню. Зная об интересе Влада к Летову и о причастности последнего к НБП, что-то я мог и обозначить. Но тогда я точно не знал об увлечении самого ВП (не только «красненьким», но и «чёрненьким»).

К Бибихину я довольно плотно обращался позже (в 2018-м г.). В один день (11.11) даже два стиха ему адресовал. Первое – «безглагольное».

«Перечитывая Бибихина»

Живого слова выразительность.
Предельной мысли конструктив.
Пророки, ёрники, сказители…
Сократом попранный Кратил.
Полёт стрелы. Разряды горнии.
По древу мыси разворот.
Пустых страстей столы игорные.
Кладбище метящий Эрот.
Цветы и чувства запоздалые.
Пунктиры, стрелочки, значки.
Гадалки. Варвары с вандалами.
Сует насущных хомячки.

«Перечитывая Бибихина 2»

В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Берёзки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
(С. Есенин)
----------------------------------------------

Когда философом становится лингвист,
его собратьям жизнь покажется с лукошко.
Опять в раввины обратится Бенвенист.
И око зоркое – в тюремное окошко.
Но чем Нарумову Бибихин насолил,
я до сих пор доподлинно не понял.
Семантики романской мезонин
торчит кустом в ухоженном вазоне.
А что до язв и жжений языка…
Так это Гумбольдта шальные отголоски.
Идёт процессия по улице Болонской.
Над Старым Светом заревом Закат.

Чем насолил Бибихин Дугину, понять ещё труднее. Оба – почитатели Хайдеггера. ВБ так же, как и АГД, не благоволил к науке и вообще к рационализму. Остаётся неприязнь Гельевича к любой конкуренции на своей «площадке».
Самого Дугина в стихах я почти не вспоминал. А в «эссеистике» приходилось. Из наиболее значимого. В прошлом году. Вокруг Короткевича.

[Сталиным Орда вздыбилась-ощерилась. Сталиным проехала по самой человечности. Во Имя! – Во имя – чего!?
Власть! Власть, власть, власть… Ордынский византизм. А тут ещё марксистская прививка-прищепка своё привнесла. Необольшевизм!
С Красненьким!
У Короткевича, в «Каласах» тоже красненького хватало. В мужицкость. В калиновского (дробнага шляхцiца – з аднаго боку, быццам, паляка, з другога…). Но Алесь-то (Загорски) – князь-мужик – олицетворял-символизировал собой сращивание белого и красного… Нацию! Вполне европейскую. С нашей (литвинской) начинкой-поправкой.
А Сталин… Красное в чернь! Пусть и «Белую гвардию» европейца Булгакова под настроение прикидывал.
А Красное в Чернь – уже к Адольфу. Две стороны одной медали. «Национал» и «интернационал»… Не случайно Сталин так по классическому «интернационализму» проехал-выкорчевал. В «союз нерушимый».
А «национал-большевизм» начала 90-х (Дугины, Лимоновы, Летовы, Прохановы…) по-своему всё это синкретически спародировал. Да: Евразия (как исходная – от Трубецкого-Савицкого, с их Русью-Ордой, так и нынешняя – от Джемаля-Дугина к путиноидам единороссам) – фашизоидна на сто процентов! «Лукичу» с ней и хочется и колется. Потому он и предпочёл фа-шизу местечковую, что самому возглавить Орду не случилось. Это и без Сатановского давно понятно было. Имеющим хотя бы «уши».
«Наши» шпаковские, дзермонты, петровские, гигины, щёкины, пустовойты и прочая пропагандонная шелупонь врастали-сливались в структуры «союзные» каждый через «своё». Не обязательно, через РНЕ. Фашистских филиалов округ нас раскидано было немерено… Вот и Влада моего туда затянуло (под Летова, что ли?!).]

Из совсем недавнего («О птичках»)

[С 90-х моё давно уже не (мягко говоря!) советское мировоззрение было заточено на «русскую линию». Через православное неофитство и искреннее погружение в лабиринты русской философии.
А. Ф. Лосев и И. А. Ильин. Два моих светоча. Не говоря о прочих… Ко второму остыл ещё к нулевым. Первый остался, но существенно переформатирован.
Новая государственность… До и после.
«До» – до АГЛ.
Не принял его я изначально. Не принял, прежде всего, «эстетически». Как варвара. Как популиста. С позиций платоника (монархо-аристократизм против охлократии и тирании). К демократии мой русский европеизм (не-ордынство) относился сдержанно. С оглядкой на традицию.
А в «традиции» поблёскивали камушки фашизма. Последний успешно вырастал именно на европейской почве. И русской ойкумены он не минул. Даже без мутанта «евразийства» и будущих дугиных-прохановых. На почве не вполне христианского «православия». Через антикоммунизм. Где мутация на мутации. Гибрид к гибриду.
Но и «бэнээфовская» (национально-беларуская) оппозиция в те годы меня никак не устраивала. В отличие от младшего брата (ибо Сергей, за 8 лет своего жития в Москве, стал убеждённым антимосковитом-литвинцем).
Кстати, в нашем литвинстве профашистское тоже сквозило. И в своём антисоветизме, и в последующем антилукашизме и антиимперстве. Фашизмы, они ведь живучи и многолики. Потому я и не восторгаюсь сегодня даже любым моему сердцу Владимиром Короткевичем. ЛЮбым! Ибо понимаю и многое принимаю. Но… Сдержанно!
По ходу расширения и углубления узурпации со стороны «Всенародного» исчезала моя чрезмерная подозрительность к правовому демократизму (вообще – к либерализму). Культурно-консервативный элемент при этом не улетучивался, но терял привязку к более или мене радикальной традиции-ортодоксии. Включая православную и имперскую.
Причина («разрыва отношений»)?
Да. Не в одной «усталости» и неадекватности «профориентации» («не-препод»).
Да – Системная. Мировоззренческая. С этой «государственностью». И с той – чья армия сейчас оккупирует мою страну, ведя боевые действия в соседней Украине. С той (имперской), которая держит нас за сателлита.
А АГЛ – марионетка (пусть и слегка строптивая) и коллаборант. Коллаборант, впустивший оккупанта де-факто в наши границы под вывеской каких-то «учений». Да и без них это присутствие ощущалось.
«Братья по оружию». Старший и Младший. Нацист (!) Путлер и фашист Лукаморро. А чтобы подвести их под эту «колоколенку», не обязательно проникаться анализом от Умберто Эко (о 14-ти признаках).]

А в стишках – уже давнее

«Несварение философии»

Читает тезисы Илья
Сергей Сергеича Хоружего.
А я попробую кальян,
Хоть знаю: ничего хорошего
В курении восточном нет.
Как, впрочем, вообще в курении.
Кальян, Корнелия, Лаэрт…
Ищу строку к стихотворению.
И Гамлета меж строк ищу.
Не нахожу. Актёры пошлые.
И с Бытием у нас – расчёт,
И с метафизикой дотошною.
А Тоша с Дугиным – того!
У Азиопы – несварение.
И я, убогий, не могу
Найти строку к стихотворению.
(14.08.2014)

Илья и Тоша. Студенты истфака (на тот момент). Теологическое отделение. 
Илья Колядко ушёл в философию. Не без участия дяди Миши (наш «проводник»). Способный. Прагматичный. Уже два года, как защитил кандидатскую. Женился. Насколько он увяз в Системе, сказать не могу. Но не увязнуть в ней непросто… Столица (Минск). Карьера. В патронах (так или иначе) – всякие гигины.
Внутреннее (что себе думает)? – Не знаю, не знаю. Не знаю, насколько православен.
«Тезисы Хоружего»… С С.С. я даже слегка пересекался. По «бахтинским чтениям» в 90-х. Наш витебский «Диалог. Карнавал. Хронотоп». Детище покойного Н. А. Панькова и (не все в теме) В. В. Бабича.
Сам Сергей Сергеевич – физик-математик (приличный!). Ушедший в философию. В русскую. На стыке с богословием. Увлекался исихастами-молчальниками. Духовная традиция! К моему Лосеву относился достаточно холодно. Переводчик Джойса («Улисс» и пр.).
Умер 22 сентября 2020 г. А родился он на Рязанщине (4.10.1941). Дитя войны… Отец (военный лётчик Сергей Корнилов) погиб в 1941-м, в самые первые дни. Погиб в бою под Запольем, но уже не в воздушном, ибо последние годы числился на партийной работе. В Пинске.

Опыт одной жизни

Мама… Вера Захаровна Хоружая. В особом представлении не нуждается. Напомню, что погибла в декабре 1942-го. В Витебске. После провала (13 ноября) подпольной организации. Казнена, вероятно, на территории бывшего 5-го жделезнодорожного полка. Звание Героя присвоено лишь в 1960-м (в связи с неизвестностью обстоятельств гибели).
Корнилов был вторым мужем Хоружей. От него – и отчество дочери Анны (Шляпникова, 1936 р.). Хотя действительный отец её так и неизвестен.
В биографии (во многом «подпольной») Веры вообще полно загадок-загогулин.

[Родилась 27 сентября 1903 года в городе Бобруйске (Минская губерния) в семье служащего. Белоруска. Отец до 1908 года служил в полиции, потом был уволен и после нескольких лет безработицы стал работать десятником по осушке болот. Училась в гимназии, затем в школе второй ступени в Мозыре. После её окончания в 1919 году, в 16 лет работала батрачкой у кулаков, затем учителем в селе, после – ушла добровольцем на гражданскую войну в Красную Армию.
В годы Гражданской войны сражалась добровольцем с отрядами Булак-Балаховича. В 17 лет член комсомола (с 1920 года), член ВКП(б) с 1921 года. Работала сначала в Мозырском, потом в Бобруйском укоме комсомола заведующей политпросветотделом.
После окончания войны работала в комсомоле Белоруссии. В 1922–1923 годах училась в центральной совпартшколе в Минске. Была членом особого отряда по борьбе с бандитизмом. Работала редактором комсомольской газеты «Малады араты» («Молодой пахарь»). В 1923 году выходит замуж за Станислава Скульского.]

Дальше – не менее интересно. Западная Беларусь (Польша).

[С 1925 года – секретарь подпольного ЦК комсомола и член ЦК КП Западной Белоруссии, член ЦК комсомола Польши. В отчёте польской охранки о раскрытии коммунистической партии Западной Белоруссии на территории Белостокского воеводства о Вере Хоружей говорилось: «Вышеуказанная считается за исключительно смелого и активного деятеля». Была арестована 15 сентября 1925 года в Белостоке и приговорена польскими властями к шести годам лишения свободы, которые позже были увеличены до восьми лет лишения свободы. По поручению тюремной парттройки в последнем слове сказала следующее:
Наша партия действительно родилась и нынче существует в тяжёлых условиях подполья. Но спрашивается, кто её загнал в подполье? Ответ один – правительство буржуазии и помещиков. Мы разъясняем рабочим и крестьянам Западной Белоруссии, что в Советской России живут наши единокровные братья, которые строят социализм и желают нам успеха в борьбе с капитализмом. Вы обвиняете нас в том, что мы хотим оторвать «кресы всходне» (восточные земли) от Польши и присоединить их к Советской России. Хочу заявить следующее. Этого требования пока нет в программе нашей партии. Но коммунисты всегда отстаивали и будут отстаивать право каждого народа на самоопределение вплоть до отделения.]

О единокровных братьях, строящих социализм и о праве каждого народа на самоопределение вплоть до… – весьма актуально и сегодня. В годину реставрации империи и её экспансии. «Народы-братья», «право народа»… Поворачивать можно по-всякому. В том числе, обувая сам поворот в одёжку «референдума» (под присмотром «зелёных человечков»). Чем и пользуется Власть. Это – и к фашизму. И немало – к русскому.
Раз уж меня столь замысловато привело к «пламенной» Вере, чуть продолжим.
Почти 10 лет – в тюрьмах. Польской, советской (с 1937 по 1939) и (пусть недолго, но фатально) в оккупированном немцами Витебске.
Польская… Режим Пилсудского. Идеи Пилсудского. Культ Пилсудского… Достаточно ли совокупности существенных свойств этого феномена, чтобы и его отнести к манифестации фашизма?
По сравнению с другим «отцом польской нации», лидером национал-демократов Романом Дмовским, Юзеф Пилсудский, со своим социал-национализмом, конечно, фашист. Особенно после раскола самой ППС (партии польских социалистов) на две фракции – интернационалистическую левицу и национал-революционеров. Особенно в ставке, в своей борьбе против российского империализма, на страны Центральной Европы (Австро-Венгрию и Германию) – то есть державы-империи, а не на «западные буржуазные демократии».
И вообще – забавная «комбинаторика» нарисовалась. С социальным, национальным и демократическим. СН, НС, СД, НД. Заметьте, «пары» с вывертом ДС и ДН уже не фигурируют. Как от «демократии» не образуются вариации вроде «национальное-националистическое», «социальное-социалистическое». Язык не позволяет! С и Н – латинского корня. Д – греческого. Да ещё – «двухсложное» (демос и кратос).
Впрочем: «демократичное-демократическое» (к «образованию от»).
Кроме того, уже исторически, ключевой фигурой в демократии становится гражданин, а не народ. Потому и правовое государство есть государство граждан, в котором реализуется принцип власти Права, а не права Власти. Нация в национальном государстве – политическая, а не этническая. Во всяком случае, этническое здесь далеко не первично. И национализм в таком государстве – гражданский, а не этнический. В отличие от корпоративного государства.

[«Не нация создаёт государство, как это провозглашает старое натуралистическое понимание, легшее в основу национальных государств 19-го века. Наоборот, государство создаёт нацию, давая волю, а следовательно, эффективное существование народу, сознающему собственное моральное единство» – Бенито Муссолини, «Доктрина фашизма».]

А здесь – уже о комбинаторике Государство – Нация и Власть – Право (Свобода). О доминанте в указанных парах.

[В работе Муссолини писал, что он разочаровался в доктринах прошлого, в том числе и в социализме, активным проводником которого он был многие годы. Следует искать новые идеи, так как политические доктрины приходят и уходят, а народы остаются. (см. гл. II. Раздел 9. Фашизм не пятится назад). Он был убеждён, что если XIX век был веком индивидуализма, то XX век будет веком коллективизма и, следовательно, государства.
В поисках своего рецепта народного счастья он высказал следующие положения:
Фашистская концепция государства всеобъемлюща. Вне его не существуют человеческие и духовные ценности. Фашизм – тоталитарен и фашистское государство включает в себя все ценности – истолковывает, развивает и осуществляет всю человеческую деятельность.
Фашизм осознаёт причины, по которым возникли и развивались социализм и профсоюзное движение, поэтому он придаёт соответствующее значение корпоративной системе, в которой расходящиеся интересы координируются и гармонизируются в рамках единого государства.
Фашизм абсолютно противоположен либерализму как в политике, так и в экономике.
Фашистское государство управляет экономикой в той же мере, как и остальными областями жизни – через корпоративные, социальные и образовательные институции, через политические, экономические и духовные силы нации, организованные в соответствующие ассоциации, функционирующие в государстве.
Автор не принимает расового определения нации, формирующей государство. «Нация не есть раса или определённая географическая местность, но длящаяся в истории группа…» (см. гл. I. Раздел 9. Демократия и нация). «Раса – это чувство, а не реальность; 95 % чувства» (там же – прим.).]

Фашизм Муссолини – классический. Фашизм Пилсудского – более пёстрый, не столь основательный. Но…
Советская (тюрьма и пр.)… Тридцатые годы. Сталинизм… Трактовать эту версию тоталитаризма, как фашистскую, или нет – дело «вкуса». Если привлечь к оцениванию разводку «лучше-хуже», то для меня сталинизм хуже всякого фашизма и сопоставим в этом регистре (в системе отбора) лишь с нацизмом.
О последней тюрьме Веры Захаровны можно опустить.
Итак, Хоружая (Хорунжая) побывала в трёх тюрьмах фашистского типа. Но боролась лишь с двумя Системами. Со сталинизмом она точно борьбы не вела. И в каком-то смысле его приняла, с ним согласилась, ему присягала.

[Провела два года в тюрьме, ведением её дела по очереди занимались четыре следователя. Ей вменялись статьи 66, 68 п. «а» и 76 УК БССР. Во время процесса требовала очной ставки с Лазарем Аронштамом, Иосифом Логиновичем, бывшим мужем Станиславом Скульским и Любовью Янковской, давшими на неё показания. Аронштама, Скульского и Янковскую суд вызвать не смог по причине их смерти. Во время суда говорила следующее:
– В начале моего ареста я написала заявление на имя ЦК ВКП(Б), в которой указывала, что арест мой является ошибкой, а впоследствии я пришла к выводу, что арест мой не был ошибкой, потому что я работала в ЦК КПЗБ с группой провокаторов, которых не могла рассмотреть и своевременно раскрыть, это я считаю, моя самая тяжёлая вина перед партией, народом Польши и СССР.
…В дополнение моих показаний я хотела сказать, что после возвращения моего в СССР я хотела обратно поехать на нелегальную партийную работу в Польшу, но приехавший вскоре из Польши Миллер сказал, что ты обожди, подлечись в СССР и что сейчас революционное движение в Польше растёт с каждым днём, а также выдвигаются молодые руководящие партийные работники и что ты, прибывши в Польшу, не будешь занимать такое руководящее место, как раньше.
А также приехавший Корчик, когда узнал, что я имею опять желание поехать в Польшу, начал меня уговаривать, чтобы я не рвалась сейчас на работу в Польшу и что мы с тобой должны считаться и беречь руководящие партийные кадры, потому что таких работников считанные единицы. На это я Корчику всё же заявила, что если через полтора года я не буду послана опять в Польшу на нелегальную партийную работу, то я буду ставить вопрос перед Коминтерном.
На сделанное мною заявление Корчику последний обещал мне после того, как я отдохну, направить меня опять в Польшу, но это было только на словах, а на деле они со Скульским приняли совершенно другое решение, а именно убрать меня с дороги, чтобы я им не мешала в контрреволюционной работе в КПЗБ.
…На партийной работе в Польше я работала со всем пылом и присущими качествами большевику. Если вопреки таким сволочам, как Скульский и Корчик и иже с ними, в Польше было поднято революционное движение, то в этом есть и моя заслуга… Когда я прибыла в Польшу, там комсомола не было, но я его создала своими собственными руками и к уходу моему в тюрьму в Польше насчитывалось около 1500 комсомольцев.
…Мне одно только непонятно, то, что в обвинительном заключении указывается, что я была польской шпионкой и провокатором. Для чего мне это нужно было, обвинительное заключение не даёт прямых ответов. Спрашивается, для чего мне нужно было быть польской шпионкой, по-видимому для того, чтобы сидеть в тюрьме 7 лет, но кому это нужна такая честь, чтобы сидеть 7 лет в тюрьме. Настоящих шпионов и провокаторов в тюрьме по 7 лет не держат, а если и держат, то не больше 2-3 месяца.
На предварительном следствии мне не было задано ни одного вопроса – пытались ли меня завербовать в агенты польской разведки во время моего нахождения в тюрьме. А во время моего пребывания в тюрьме в Польше работники дефензивы пытались меня завербовать, обещая мне всё, что я хочу, но я это приняла за пощёчину и дала на это категорический отказ.
…Никто меня не мог противопоставить моему Советскому государству, а поэтому я никогда не выдавала никому тайны своего государства. Я хочу вспомнить и привести здесь, как говорил Людовик XIV, несмотря на то, что я нахожусь в тюрьме. Людовик XIV говорил: «государство – это я!», и я хочу сказать, что Советское государство – это я!
…В решении трибунала будет выражено, была ли это жизнь шпионки и провокатора или ещё кого, и если трибунал вынесет приговор о направлении меня в лагеря, я буду первым помощником руководству лагерей, буду первой бригадиршей стахановского движения и также буду перегрызать горло любому врагу, который будет пытаться проводить свою работу.
…Если я буду направлена в лагеря, я не раскисну и не размочалюсь. Никто меня не сломит и не отобьёт любви к нашей партии и Советскому государству. Я останусь такой же, какой я есть на сегодняшний день, до конца преданной нашей партии, которая является для меня самым дорогим в моей жизни.
– Стенограмма судебного заседания
После двухдневного заседания 15 августа 1939 года решением суда оправдана и освобождена из-под стражи. В октябре 1939 года восстановлена в партии.]

Что это? – Главным образом, линия самозащиты или манифестация глубинного мировоззрения?

арест мой не был ошибкой, потому что я работала в ЦК КПЗБ с группой провокаторов, которых не могла рассмотреть и своевременно раскрыть, это я считаю, моя самая тяжёлая вина перед партией, народом Польши и СССР.

Здесь – покаяние (признание вины). Перед божеством (Партией – как-то и «народами»). Не хватает только упоминания о Вожде…
«Советское государство – это я». Это – не монархизм Людовика XIV. Это – тоталитаризм, в понимании «единицы-ноля».

и если трибунал вынесет приговор о направлении меня в лагеря, я буду первым помощником руководству лагерей, буду первой бригадиршей стахановского движения и также буду перегрызать горло любому врагу, который будет пытаться проводить свою работу.

Замечательно! – Буду первым помощником руководству лагерей, буду перегрызать горло любому врагу… Естественно, по указке «руководства лагерей». Простите, первый образ, который возникает в этой связи – лагерная овчарка.
В связи с последним образом, напрашивается следующая ассоциация

[Сучья война – жестокая борьба между группами заключённых, осуждённых за уголовные преступления, происходившая в исправительно-трудовых учреждениях (ИТУ) СССР в 1946–1956 годах. В конфликте участвовали с одной стороны так называемые «суки» – осуждённые, терпимо относившиеся к администрации исправительного учреждения и пожелавшие «встать на путь исправления», а с другой – «воры в законе», исповедовавшие старые правила, которые отрицали любое сотрудничество с органами власти. Впоследствии «сучья война» переросла в борьбу «законных» воров, то есть придерживающихся «классических» блатных правил, и воров, добровольно или по принуждению отказавшихся от их исполнения и, соответственно, примкнувших к «сукам».]

В принципе, тоталитарное государство, как такое, уже есть Лагерь. «Завод по разведению сук» (дразню А. Ф. Лосева, назвавшего государство Платона «заводом по разведению лошадей»).
Вера и на судебном заседании вцепилась в горло «сволочам», включая бывшего (уже убиенного) мужа. Возможно, труса (в отличие от самой «верной Веры» – отсылаю к «Верному Руслану» Георгия Владимова).
Поправочка к той «справке», что выдана зеленью (о заседании):
Любовь Михайловна Янковская (вторая жена Мертенса-Скульского) расстреляна не была. Она получила 8 лет лагерей.
Вере повезло больше. В тот раз…
Загадки-загогулины (раз уж оговорился)…
Кто всё-таки был отцом Ани? По свидетельству самой дочери Веры, Сергей Гаврилович Корнилов не был биологическим отцом.

[Анна ШЛЯПНИКОВА, дочь Веры ХОРУЖЕЙ: «Какое я имела право обижаться на мать?!» (Народная воля, 27 августа 2007, из интервью данного Марии Эйсмонт)
– Анна Сергеевна, воспоминания о матери сохранились в Вашей памяти?
– Практически ничего не помню. Ведь по сути я с мамой и не жила. Я родилась в октябре 1936 года на Балхаше, куда мама добровольно и, как написано в ее биографии, по зову сердца приехала на комсомольскую стройку. В 1937-м её арестовали. А потом, когда маму освободили – это был 1940 год, мы вернулись в Беларусь. Помню, как мы все вместе встречали Новый 1941 год. Мама, папа, я... Мне тогда было уже 4 года. Вот, пожалуй, и все воспоминания, связанные с мамой...
– А что случилось в 1937 году? За что арестовали Вашу мать – участницу Гражданской войны, члена партии с 1921 года?
– Это случилось на Балхашстрое. Шёл 1937 год. Сегодня не надо рассказывать, что это было за время. Мама попала в руки НКВД, естественно, случайно. Она искренне верила в идеи советской власти. Но кто-то, видимо, написал донос, вспомнили, что в конце 1920-х годов мама вела подпольную работу в Западной Беларуси. Ее обвинили в шпионаже, в том, что она работала на польскую разведку. Но каким-то чудом разобрались, хотя и продержали в тюрьме почти 2 года. Однако об этом факте ее биографии в советские годы нигде не писали.
В 1940 году мы вернулись в Беларусь. Мама сначала работала в горкоме ВКП(б) в Телеханах, а потом мы переехали в Пинск. Муж мамы – Сергей Гаврилович Корнилов работал заведующим военным отделом Пинского горкома партии.
– Вы не пытались подробнее узнать, что же случилось в 1937 году с Вашей мамой? В начале 1990-х были открыты архивы КГБ...
– Не пыталась. Маму ведь арестовали на Балхашстрое, а это невесть где. Да, собственно, и зачем это было нужно? Узнать имя человека, который написал донос на маму?! Ну узнала бы, что дальше? Мне не хотелось ворошить ТО прошлое. Я знала, что, как только арестовали маму, от нее отказался её муж, мой отец. Сергей Гаврилович Корнилов – второй муж мамы. Но именно его я считала и считаю своим отцом.
– Может быть, из архивов КГБ узнали бы имя Вашего настоящего отца?..
– Зачем? Вот еще!!! Я даже думать о нем не хочу. Не знаю, кто этот человек, и знать не хочу.]

Вопросы:
Когда Вера Захаровна вышла замуж за Корнилова?
Когда она разошлась с Мертенсом (Скульским)?
Если Аня была дочерью последнего (родилась в 1936), то о том, кто её отец, ей, несомненно, должно быть известно. Может быть, это был кто-то третий? Весьма вероятно…
Или Анна стыдится отцовства Скульского? Из-за его участия в компрометации матери…
Однако

[К 29 годам подпольщице предлагают выбор: дальнейшая учёба или работа в исполкоме Коминтерна. Она выбирает работу в Польской секции. В сентябре 1933 года в Москву приезжает знакомый Веры по Минску Антось Спис, приглашая её в белорусскую столицу на работу публициста. Комиссия по чистке членов КП(б)Б, работающих в представительстве КПЗБ, от 7-9 декабря 1933 года напротив её фамилии сделала запись: «считать проверенной».
В 1933 году Хоружая пишет заявление секретарю ЦК КПЗБ Корчику, в котором отказывается от ордена и просит, чтобы «этот орден получил ЦК КПЗБ от имени всех политических заключённых в Польше». Однако Корчик советует ей не отказываться от ордена, после чего Хоружая получает орден из рук Червякова.
На повторном рассмотрении этого вопроса настоял её бывший муж, представитель КП Польши в Коминтерне, Станислав Скульский.]

Если верить этому (из Вики), то, по-крайней мере, к 1934-му Скульский уже не был мужем Хоружей. Мне и самому так представляется.
Станислав Мертенс (он же – Стефан Скульский)
Тогда и отцом Ани является кто-то иной. Не Скульский, не Корнилов…
Анна уверена: Как только маму арестовали, от неё отказался её муж, мой отец.
Таки – не просто отец (залётный молодец), но муж…
Тёмная история… С первым замужеством (Мертенс-Скульский, якобы в Верины 20 лет). С отцовством Ани.
В 20 лет… Ну, это, по крайней мере, не точно. Вероятнее, несколько позже.
Допускаю, что замужество с Мертенсом могло случиться под отправку Хоружей на подпольную работу в Западную Беларусь (на территорию Польши). Допускаю, что оно могло быть фиктивным (для прикрытия).
Что успела совершить Вера на этой «работе», толком не известно. Провал и арест пришлись почти на самое начало (1925). Где в это время находился муж (Станислав-Стефан)?
Так и он, тогда, оказался в той же польской тюрьме. Только вышел пораньше (1928).
По любому, после освобождения-обмена (1932) и торжественной встречи героя-Веры в Минске, закрутилась история с «незаслуженным орденом». Начались промывки-проверки. И Скульский в этой истории поучаствовал. Поучаствовал неприглядно (по имеющимся данным).
Хорош муж! Или отношения уже – того?! Типа – ревность. По обеим линиям (супружеской и «наградной» – а за что орденок ей-то!?).
И был ли «муж»?! В смысле, насколько Скульский был мужем Веры. Просто числился?!
А отношения с Корниловым сложились уже в Пинске. После освобождения и реабилитации. Не раньше самого конца 1939-го.
Загадка! – Кто же отказался от мамы (версия дочери Анны) сразу после ареста? И кто – действительный (биологический) отец?
И о каком аресте идёт речь? – О том (1937), который привёл к двум годам тюремных мытарств или о фактической ссылке на Балхашстрой, случившейся в 1935-м. После промывок-проверок (в том числе и по «ходатайству» Скульского – мужа, но уже якобы «бывшего»).
По любому, отца не вижу. Мало ли с кем «общалась» Вера на том Балхашстрое. Мелочь, но…
Фото...1940 г. С Сергеем Корниловым.
Похоже, что именно в этом году они и стали супругами.
Вера дружилась с беларускими поэтами.
Отношения с Анатолием Вольным (Ажгиреем) (1902-1937) приходятся, скорее всего, на середину двадцатых (1923-1924).

[Имя поэта Анатоля Вольного связывают с именем знаменитой белорусской подпольщицы Веры Хоружей. Они вместе работали в упомянутой газете «Юный пахарь» (которая потом стала называться «Малады араты»). Наверное, тогда и возникли между ними особые отношения… В то время поэт выглядел так: «У яго былi блакiтныя вочы, светлыя валасы, якiя завiвалiся. Невысокага росту хлопец у кашулi-касаваротцы, Ажгiрэй быў гумарыст, весяльчак, любiў сяброўскiя кпiны». О том, что Вера Хоружая была влюблена в молодого кудрявого поэта, говорят многие историки. Но с пламенной подпольщицей поэт свою судьбу не связал. А Вера Хоружая его жизнью очень интересовалась… Даже когда сидела в тюрьме, осужденная властями панской Польши, все время спрашивала о нем, эмоционально реагировала на изменения в его судьбе. В письмах она называла Анатоля Вольного «адным з самых дарагiх, самых блiзкiх».]
Людмила Рублевская. Рифма ценою в жизнь. Сборник эссе по истории белорусской литературы. 2017.

Галина Айзенштадт попыталась реконструировать историю отношений Хоружей и Вольного (Ажгирея).
На Прозе.ру выставлены её очерки (в 7 частях) под названием «Тайна писем Веры Хоружей». 2012-й год.
На это «исследование» (кавычки – не знак иронии) ссылается и Анна Северинец (2015) в заметке на Вельвете.
Михась Чарот адресовал своё стихотворение Хоружей в начале тридцатых (надо бы поднять текст – так не поднимается!)…
Это – о загогулинах.
А если к фашизму… И Вольный, и Чарот (как и многие другие беларуские литераторы) стали жертвами сталинизма.
На этом фото они – вместе (Вольный – слева).
Были ли друзьями? Уже в 1927-м Михась «подсаживал» Антона за «нацдемовщину». Кроме того (мелочь!), Вольный увёл у Чарота жену.
А смерть их – примирила. В один день («чёрную ночь»), по одному «делу».

«Чёрная ночь в Минске. 29-30 октября 1937 г.»

Город вздрагивал воровато.
Были ночи гораздо черней.
Словом ласковым «Куропаты»
не стращали ещё дочерей.
Мову легче гнобить в острогах.
За глаза, по навету казнить.
С кволой нации мало проку.
С ней, мужицкой, не будет возни…
Вам –
взнуздавшим и оглоушившим
не какую-то горе-страну,
а шестую без малого суши.
Вам –
которым весь мир на кону.

Не икалось Борису Берману?!
Для него – ни своих, ни чужих.
Сокол сталинский станет демоном.
А ему, что еврей, что мужик…
Будут ночи, куда хрустальнее!
Рухнут Рейхи и «Новый Мир».
Снова где-то поставят на Сталина.
Что с того беларусам немым?!
(21-22.10.2017)
PS:
За 27 лет существования независимой Беларуси мы (во многом благодаря «мудрому» руководству и пресловутой модели сугубо бюрократического государства) так, в массе своей, и не приобщились к своему титульному языку (речь не о жизни или укоренеиии в нём – что сегодня не характерно для большинства сообществ).  Хотя кое-что (мягко говоря) сделали и до нас…

«Чорная ноч» – расстрэл больш за 100 прадстаўнікоў беларускай інтэлектуальнай эліты – выбітных дзеячоў культуры, мастацтва і навукі, а таксама грамадзкіх дзеячоў тагачаснай БССР – у ноч з 29 на 30 кастрычнка 1937 году ў сутарэньнях менскай унутранай турмы НКВД. Пазьней суды СССР амнiставалi большасьць рэпрасаваных у сувязі зь іх невінаватасьцю. Такім чынам, у гэтыя дні рэпрэсіі, якія чыніла кіраўніцтва СССР у тыя гады па ўсёй краіне, дасягнулі ў Беларусі свайго піку, бо з 4 сакавіка 1937 г. да 22 траўня 1938 г. (444 дні) на Беларусі было рэпрэсавана каля 100 тысяч чалавек (у сярэднім за ноч арыштоўвалi 230 чалавек).
У ліку расстраляных у тую ноч былі 22 беларускія пiсьменьнiкi. За 3 месяцы да расстрэлу, 1 жнiуня 1937 г. ва ўнутраным двары Менскай турмы НКУС БССР спалілі некалькі дзясяткаў тысячаў рукапiсаў ненадрукаваных твораў тых пісьменьнікаў, што не прайшлі цэнзуру.

Борис Давыдович Берман (1901-1939). Всебелорусский палач.
На его совести без преувеличения тысячи жизней белорусов. Среди руководителей НКВД он был одним из передовиков и требовал увеличения лимита на отстрел жителей БССР.
В своих стремлениях Борис Берман был преданным проводником линии Сталина. В ноябре 1937 года, выступая перед жителями Россонского района, он сказал (цитируется по газете «Советская Белоруссия», номер от 3 декабря 37-го):
– Выродки, заклятые враги и палачи белорусского народа долгое время вели свою гнусную предательскую работу. Потребовалось вмешательство в белорусские дела лично тов. Сталина. Никто другой, как тов. Сталин, по одному письму, по одному сигналу из Белоруссии сказал, что в БССР есть враги, которые мешают народу наладить культурную жизнь. Тов. Сталин дал указание громить врагов, и мы начали их громить.

Кстати (Nota bene!), среди казнённых в эту ночь не менее четверти были евреями. Были там и поэты.

А по «эпизодам» биографии-судьбы Веры Захаровны «тайну» уже не пробить. И, на мой взгляд, отношения Хоружей и Скульского куда более загадочны, чем её роман с Вольным. Роман, зачинавшийся в 1923-м – через работу в издательстве «Юного пахаря» («Маладога аратая»), вместе с Соней Фрай (тоже – «Вольной») – и прервавшийся с возвращением Веры к «партизанщине».
Мало что проясняет (да ничего!) и пространный сборник «Письма на волю» (Биография и мемуары – коллектива авторов), свёрстанный под лубочный образ народной героини на волне официальной её мифологизации в начале 60-х. Имя того же Скульского упоминается в тексте лишь один раз (и отнюдь не в письмах самой В.Х. и без особой связи с ней) – в воспоминаниях Николая Орехво.
Три тюрьмы фашистского типа… В польской – 7 лет. В советской – 2 года (плюс 2 года «ссылки» на Балхаш). И – на посошок – три недели «гестапо». Три фашизма…
Польский оказался самым гуманным. Все змагары вышли из лап «дефензивы» живыми. Ну, склоняли (кого-то) к сотрудничеству. Так не пытали! Показаний (на товарищей) не выколачивали. Да и преследовать стали за откровенный бандитизм (диверсии, убийства…). Тут и без всякого фашизма любая власть не выдержит.
С нацизмом – понятно. Схватили, долго не мытарили, постреляли…
Самое интересное – с фашизмом советским. С более, чем фашизмом (сталинизм) – пусть и не совсем нацизмом. Нацизм (новый) – это сегодня. У Путина.
А тот… Та Власть лепила (кроила, кромсала, ломала…) «нового человека», «новую историческую общность». И пламенная Вера Х. оказалась достойной. Даже образцовой.
Готовой, даже оказавшись в лагере, служить его руководству и… рвать, рвать, рвать – на части – «врагов».
Не усомнившейся в справедливости наказания в отношении самых близких (и некогда даже любимых). Хотя… Чувство к Вольному могло «воспылать» в романтическом воображении Веры именно в «гуманной» польской тюрьме. Здесь я готов поверить женщине (версии Г.Айзенштадт).
Способной бросить новорожденного сына и малолетнюю дочь и снова кинуться в кровавую схватку по зову сердца.
Фанатичка…
Что творилось в её душе, знать нам не дано. Во что вытворялось – в принципе, понятно.
Время (эпоха), природа (человеческая), мутации…
Жертвы фашизма (и того, что хуже) – не только убиенные и растерзанные физические, но и «сотворённые по образу и подобию». Верные Русланы…
– Там русский дух, там Русью пахнет…
Там на неведомых дорожках, следы невиданных зверей… Полагаю, что Владимов (в истории караульной собаки) этой ассоциации не чурался.
С филатовским (Не поймёт ни сын твой, ни внук, как же это сразу и вдруг,
Населенье целой страны выродилось в бешенных сук!) – уже вряд ли…

«Специальная операция»

Что же это был за поход?..
Что же это был за народ?..
Или доброты в этот год
На планете был недород?..
Не поймёт ни враг наш, ни друг,
Как же это сразу и вдруг
Населенье целой страны
Выродилось в бешеных сук!..
Если вдруг чума, то дома
Всё-таки на прежних местах,
Если люди сходят с ума,
Всё-таки не все и не так!..
 (Л. Филатов, Война)
------------------------------------------------

Не поймёт ни враг наш, ни друг…
Да и сам себя не поймёшь.
Кто втянул нас в эту игру.
В Правду, перевравшую ложь.
Кто под спудом дыбил Донбасс.
И, в азарте, метил За Крым.
На Zero поставил – на газ,
На «Ямале» краник закрыв.
За имперский свой интерес,
В Бездну-Тартар кинувши Мир,
Расчехлял мортиры Арес,
Созывал героев-громил.
Вся страна сходила с ума
В залихватской Правде своей.
Али втюхал этот обман
Одихмантьев сын Соловей?!
В заповедных брынских лесах,
У поганой речки Пучай –
То ли занепад всех Начал,
То ли перевёрт в образах.
(31.03.2022)

Решил освежить в памяти Пушкина и «забил» строчку «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет» (вместо «там»). «Вынесло» на Стихиру. На такое

«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…»
Здесь каждый камень гранью чувств
хранит лучистый отпечаток
твоих шагов, родная Русь!

Здесь рядом с каждою скамейкой
твой клен и тополь-богатырь.
А вот беспечная семейка
резвится – это ли не ты?!

Куда ни глянь – твои соборы,
в крестах небесная рука.
Твой мир широк и путь твой долог –
да наша память коротка.

И в Киеве – твоей столице,
не чуя новых жутких уз,
тебя мы стали сторониться,
теперь тебя стыдимся, Русь.

С родимой Родиной рассорясь,
своих врагов смешим всерьез.
…Вот так вагон, покинув поезд,
свободно едет – под откос.

[Дата создания стихотворения: 2006 г
Примечание. Начиная с 2014 года, это мое стихотворение стало объектом политических спекуляций (несмотря на мои пояснения в комментариях). Сообщаю, что это стихотворение не имеет никого отношения к России. Русь – это Киевская Русь. Стихотворение «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет» направлено на то, чтобы все живущие в Киеве вспомнили, кто мы на самом деле и не забывали о своих корнях. Я не намерена отдавать историческое наследие моей страны, моей культуры государству-агрессору и настаиваю на том, что право называться Русью, Киевской Русью имеет только моя страна, мой город Киев. Подробности читайте в комментариях.
Виктория Тищенко.]

2006-й… Начиная с 2014-го – разного рода «зацепы» и попытки Виктории настоять на аполитичности своего текста.
И стих этот наверх («на злобу дня») она не поднимала.
Верхним у неё (датировано 23.02.2022 – аккурат между «речью» фюрера и началом «спецоперации») – «Калинов мост весеннего рассвета». Название – опять «говорящее». И никаких признаков присутствия-участия после этой даты автор не подаёт.
А текст последнего – совершенно нейтрален (если не включать богатое воображение)

Калинов мост весеннего рассвета,
рябые тучки лапками кутят.
В авоськах рабиц – примулы из пепла.
И сизый двор, как вечное дитя.
Макушки трав, не верящих преданьям
о том, что было здесь белым-бело.
Из-за берёз, из-за высотных зданий
приходит конопатое тепло –

встречаю...

Слегка «включу» («богатое»).
«В авоськах рабиц примулы из пепла…» –
Рабица – вообще-то сетка. По имени немецкого изобретателя Карла Рабица (1878).

[Сетка данного типа изготавливается как на несложном станке путём вкручивания одна в другую проволочных спиралей с плоским витком, навиваемых непосредственно на рабочем органе станка, так и на высокопроизводительных сеткоплетельных станках-полуавтоматах, преимущественно немецкого изготовления.]

Примулы… Растение. Первоцвет (зацветает раньше всех). Потому и «прима».
Из пепла… Автор любит необычные образы. Метафоры. Пепел – к окраске, оттенку? Пепельная примула. Примул этих – более 500 видов. Всякие есть.
Век живи, век учись… В субботу заскочили на дачу. А там – первые цветы. Два кустика. Белые (светленькие) и в фиолет. Спрашиваю у Наташки: Как зовут? – Не знает. А это, оказывается – они. Примулы.
А «из пепла» – навевает… И к тому, что последовало, начиная с 24 февраля. С учётом легенд

[Любовь к примулам породила множество легенд. Самая известная гласит, что однажды страж небесной обители апостол Петр, задремав, уронил ключи от Рая. Попав на землю, проросли они изумительной красоты цветами – это и были примулы, которые с тех пор иногда зовут ключиками.]

Обрыв (стиха) – «встречаю…». Зачин – «Калинов мост».
Вот и у меня (в «Спецоперации») мелькнуло

У поганой речки Пучай –
То ли занепад всех Начал,
То ли перевёрт в образах.

А с мостом этим у меня не то, чтобы хватало, но имеются. С разными посылами-настроениями (так и не все по нраву сегодня)…
По первому из них и обозначу (сборку)

Заклятие

1. «Заклятие»

Молодятся молитвы на паперти,
Согрешившей души и отверженной,
Ах, с ума вы сегодня не спятите,
Спите, будете крепко утешены.
(Л. Губанов)
-----------------------------------

Под разорванным небом, без Бога,
Мы влачим житие своё, горбясь.
Не судите нас, грешников, строго.
Мы сполна расплатились за гордость.

Загорелые лица повыцвели.
Угли глаз стали пепельно-серыми.
Кровь горячую кто-то повыцедил.
Чуть плетёмся. А пёрли ведь первыми!

Переведены стрелки на «зимнее».
Корабли сожжены. Жёны преданы.
Жернова на плечах непосильные.
И привычки одни только вредные.

В рядовые – из бывших полковников.
Грош на паперти – вот наша выгода.
И копыта содрали с подковами.
На обрубках не шибко попрыгаешь.

Прикажи – поползём на Васильевский.
А в Москве – хоть к чертям, до Чертанова.
Обмишурились мы! Износились как!
Раскололись в лузгу, в склянь стаканную.

Коноводы теперь – заграничные.
Да и прежние были лукавы.
Но уж эти – совсем неприличные.
Скалят зубы. Не волки – шакалы.

Что соколики? Ой, ли – не весело?!
Песню б грянуть, да как-то не можется.
Не для нас и весна заневестилась.
Попустил злую власть добрый Боженька.

Истекаем мы желчью утробною.
На коленях стоим перед ворогом.
А на тех, что противиться пробуют,
Нападают опричники сворою.

Большаком не пройти – загорожено.
Потаённой тропой – наломаешься.
Ну, а сиднем сидеть, с кислой рожею –
Супостату лишь в масть. Понимаешь сам!

Мошкарой зацвела хмарь болотная.
По домам-площадям – девки подлые.
Срамота здесь в цене. Честь запродана.
Да змеиный шабаш под колодою.

Ладно б – голь одна перекатная.
Нет же, все норовят, – поубористей, –
С матерком завернуть словцо гадкое.
И похабный махнуть на заборе стих.

Бормочу, как чумной, заклинания.
Мне б молитву творить, а не эту блажь.
Заточили себя в тьму изгнания.
Перепуталось всё. Даже «Отче наш!..»

От чего понесло не в ту сторону?
Где сломали тропинку заветную?
Допустили к себе мысли вздорные.
Соблазнились пустыми приметами.

Заметались, утратив согласие,
Три Ивана, три первых сословия.
То ли бабки их вещие сглазили.
То ли совесть свою сами пропили.

Пропадает земля. Слава русская
Утонула в разборках и прениях.
Обернулись жлобами и трусами.
И в котором уже поколении!

Лень и похоть в душе свили гнёздышко.
Место чести и мужества заняли.
От вранья, как от затхлого воздуха,
Все цвета полиняли на знамени.

На мосту, на лихом – на Калиновом,
Сын крестьянский рубил змею головы.
Пробудитесь, герои былинные!
Подсобите народишку кволому.

Коловрата дружина могутная,
Соберись, хоть на час вкруг Евпатия.
Укажи, ты, потомку беспутному,
Как бороться с заморским заклятием!
(6-7.11. 2011)

2. «В Тему»

У Алхимика Володи
вот Такая Тема есть!
Для любителей пародий.
Против Сглазу. От бесплодий…
Тема та сбивает спесь.
М и Ж. Неодолимо
в нас влеченье к марьяжу.
Я и сам скольжу налимом
у мосточка, что Калинов,
к Змию-гаду, за межу.
Я и сам – акын Володя.
Хвост прижмут, и враз пою.
Задыхаюсь от смуроди.
Сам верчусь на сковороде,
укрощая плоть свою.
(22.06.2018)
На стёб Алхимика Пятьдесятседьмого «М и Ж. Про краски, оттенки, нюансы оттенков драйва»

«Время бежит, а я с упорством, достойным более возвышенных целей, продолжаю настаивать на равной ВЗРОСЛОСТИ мужчин и женщин в браке:
в противном случае, рядом с ее «всегда ребенком-инфантилом» приходится постоянно быть мужчине заботливым, умным, понимающим «взрослым» или запрещающим «родителем».
Иначе паре «ребенков» гулять до «первого милиционера» (часто, «милиционером» выступает, почему-то... банк))).
Выходит, что собственный «берновский ребенок» мужчины НАПРОЧЬ (и до расставания) теряет права на личностную гармонию – на свои спонтанность, романтичность, непосредственность, чувствительность, любопытство, смешливость, игривость и прочие проявления невзрослости.
Из палитры мужских эмоций взаимодействие с постоянно невзрослой женой удаляет тонкие оттенки серотониновых переживаний любви безусловной. Остаются только яркие краски адреналинового драйва невротических страстей-зависимостей».

Калинов мост – мост через реку Смородину в русских сказках и былинах, соединяющий мир живых и мир мёртвых. За Огненной рекой жил Змей Горыныч и находилась избушка Бабы Яги.
Название «Калинов мост» происходит не от растения калина; названия обоих – однокоренные и происходят от древнерусского слова «кали;ть», которое означает разогрев твёрдого материала (например, металла) докрасна; и/или добела;. «Река Смородина» также называется Огненной; потому мост через неё и представлялся докрасна раскалённым. Таким образом это – эпитет, лирико-эпическая фигура речи. В современном русском языке существуют также слова «накали;ть», «раскалё;нный», «ока;лина», происходящие от того же корня. В русских былинах также был (омонимический) персонаж Калин-царь.
Калинов мост перекинут над рекой Смородиной, разделяющей мир живых и мир мёртвых. Мост, являющийся границей, охраняется Трёхглавым Змеем. Именно по этому мосту души переходят в царство мёртвых. И именно здесь герои (витязи, богатыри) сдерживают угрожающие добру силы зла в образе различных змеев.
Образ Калинова моста как некоего рубежа встречается во многих легендах, сказаниях, а также обрядах и заговорах. И нередко значения этого символа были совершенно противоположны. Так, в одно время фраза Перейти Калинов мост – означала смерть, а в другое время фраза Встречаться с кем-либо на Калиновом Мосту – означала любить, так как замужество невесты символически осмысляется как смерть в прежнем качестве и рождение в новом.
По верованиям украинцев, душе после смерти предстоит перейти по кладочке через огонь, и если она оступится, то не дойдёт до Царства Божия. Белорусы Гомельской области полагали, что душа умершего переходит по мостику над водой.
Смородина (Смородинка, Огненная река, Пучай-река; от др.-рус. смо;род «смрад, сильный, неприятный, удушливый запах») – река в восточнославянских волшебных сказках, былинах и заговорах. Отделяет мир живых от мира мёртвых, аналог древнегреческого Стикса; преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет».

3. «Галiчына»

Па Валынi Ваўком-Шухевiчам
да шалёнага ўсплёску ў вачах
лютай помсты шугае агеньчык.
А ў жаночых –
                смяротны адчай.
Пройдзе час, давядуць iдэолагi –
дзе ЭсЭс, дзе «сiчовi стрiльцi».
Не зняважуць нiкога.
Увогуле
ладна звяжуць з пачаткам канцы.
Усё абмацана i падлiчана.
Век дваццаты амаль злiняў.
Толькi зноў пад смурод хмяльнiтчыны
хлопцi тягнутся до курiня.

Мало вам наваляли под Бродами?!
Завернули гузно в кармазин.
Быть зверьём, называясь народом…
– Не на то ты поставил,
                русин!
(21.08.2018)
PS:
Глянул фильм «Волынь» Войцеха Смажовского. Посопереживал…
Был в курсе – о чём. «Наслышан» и о деталях, и о подоплёке. А ведь ляхи (пусть русское во мне куда крепче проросло, но и к этому своему корню я не безразличен) постарались быть объективными! Себя не идеализировали. А было там – страшнее, чем в кино.
Не назови украинцы своих «змагароў» героями, может быть, поляки эту тему к годовщине (2013 – 70 лет волынской резне) так и не прокачали бы…
Про Одессу (2014) и остальное промолчу. Про «народную советскую власть» и разного рода «империализмы» – тоже.
Да. Насколько «герои» и «почётные граждане» (не токмо Шухевич-Чупринка и Бандера) являются «теми» русинами (рутенами), обсуждать здесь не буду.
Почему основная часть па-беларуску? А с польским у меня не важно… На украинском – тiльки про хлопцiв. И тоже – не з-за пагарды.

Мовчу...
І в ніч оцю несамовиту
Пера у руки не беру...
О, скільки можна на задвірках жити,
Яки пес, коли несуть труну?!
О, скільки можна все про те ж спочатку,
Про свій народ, про себе, про усіх?
Змилосердься, мій небесний батьку,
Зніми мій біль, верни щасливий сміх!..

Галина Голояд (Марта Гай), зв’язкова командувача Української Повстанської Армії генерал-хорунжого Романа Шухевича вірші складала не погано. Що там освячувала? – Бог їм суддя ...

Перейду по калиновім мості
Через моє життя,
Щоб прийти із минулого в гості
У нове майбуття.
Щоб пронести віночки світанків
Із нездійснених снів,
Щоб підняти криваві підранки
Весняних солов'їв.
Щоби друзів моїх каплі крові
В чашу Граля зібрать,
В невмирущій, безсмертній любові
На весні умирать...
Перейду по калиновім мості,
Перейду, перейду!
Піднімусь на вершину високості
На гору кам'яну.
Подивлюся з гори кам'яної,
Як дивився Мойсей,
На призначення долі гіркої
Мільйонів людей.
Й помолюся, як буду конати,
І крізь муки свої
Буду край свій з біди проводжати
В обітовані дні.

4. * * *

В Дружбе никогда не лгут.
В ней светло, как в Истине.
А табу – всего лишь жгут
на устах филистера.
Долг – Свободе не судья.
Честь бесплатно роздана.
Ладит ножик Кудеяр
на тирана Грозного.
Гой еси! Вольготно жить.
Слушать звон малиновый.
Блажь помножена на жуть
за мостом Калиновым.
(23.03.2019)
PS:
Рассказ Ионушки «О двух великих грешниках» в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: рассказывает о том, что в пожилом возрасте Кудеяр подался в монахи с целью искупить свои грехи. Ему было сказано перепилить ножичком дуб, и тогда они будут отпущены. Он тратил на это годы и годы. Но как-то польский шляхтич стал перед ним хвастаться, как убивает и мучает своих холопов. Старик не выдержал и всадил нож в сердце пана – и в этот момент дуб рухнул сам собой.

5. «Вящее место»

На Калиновом мосту плашки раскалённые.
Смородь серная кадит, ходит колдуном.
А по полю, за версту, косточки белёные.
Новых тыщи наплодит ветхий Органон.
Змей Горыныч на посту скалится Тугарином.
Огнедышащий Волкан. Чудище-Тифон.
И ведёт к нему пастух нищего и барина.
По просёлкам и колкам. Под валидный звон.
Не калиной во саду –
                В сажу и окалину
оторочен, окаймлён выход-перегон.
Поминайте красоту за оградой каменной.
В сублимациях былин. В зыбке берегов.

Ой ладушки-ладо!
(28.03.2019)
PS:
За последние дни четырежды преткнулся об этот «мост». Занадта!
1. 23-го сам пишу стишок, который завершаю строфой:

Гой еси! Вольготно жить.
Слушать звон малиновый.
Блажь помножена на жуть
за мостом Калиновым.
2. 25-го, после беседы с М.А., «брожу» по творам А.С.Табачкова. Претыкаюсь о «Философия современной истории в двенадцати опытах». А там вторая глава: «На Калиновом мосту».
3. 27-го. Семь утра. Перед уходом на працу завитываю на Стихиру. Поднимаю рецку Влада на стих Коли Подрезова «Сон или явь». А там…

Сон или явь?
Малая родина –
дом, палисад,
тропа на погост,
речка Смородина,
ветхий Калинов
мост.
Голос матушки
 – стынут оладушки.
Из мёртвых воскрес.
4.  Тут же вспоминаю, что свою авторизацию на Стихире в марте 2014 –го я знаменовал выставкой вирша «Заклятие» (не так давно удалённого мною). А там…

На мосту, на лихом – на Калиновом,
Сын крестьянский рубил змею головы.
Пробудитесь, герои былинные!
Подсобите народишку кволому.
Занадта…
Ну, и уже под это (о русском бахвальстве, как мне мнится…):

«Тьфу, гадина! – молвил Владимир и нос
Зажал от несносного смрада, –
Чего уж он в скаредной песни не нёс,
Но, благо, удрал от Добрынюшки, пёс, –
Ой ладо, ой ладушки-ладо!»
20
А змей, по Днепру расстилаясь, плывёт,
И, смехом преследуя гада,
По нём улюлюкает русский народ:
«Чай, песни теперь уже нам не споёт –
Ой ладо, ой ладушки-ладо!»
21
Смеётся Владимир: «Вишь, выдумал нам
Каким угрожать он позором!
Чтоб мы от Тугарина приняли срам!
Чтоб спины подставили мы батогам!
Чтоб мы повернулись к обдорам!
22
Нет, шутишь! Живёт наша русская Русь!
Татарской нам Руси не надо!
Солгал он, солгал, перелётный он гусь,
За честь нашей родины я не боюсь –
Ой ладо, ой ладушки-ладо!
(А. К. Толстой. Змей Тугарин)

6. «К той же – девятой и как-то снова к восьмой»

Существование. Раскол.
Тщета возврата к прошлому…
А, ну-ка, милый, посуди:
В тридцатые, у нас,
когда кишело от «врагов»,
когда «фашистов» в крошево…–
сбывался сущего вердикт?
Стучал в сердцах Клаас?
Ты диффамацию оставь!
Вопрос о репутации?
А те, которых…
– не о том?!
Иной, простите, ранг?
Иные «знамя» и «звезда».
Коррозия с мутацией.
И на заклание – гуртом.
А Главный – не тиран?!
А может, всё-таки, «разлом»?
По вашей, блин, стратегии.
Раскол и «травма бытия»
с разгулом «диких сил».
Калинов мост. Поганства зло.
Опричные потехи.
Где каждый пятый – Кудеяр.
И Божий Бич Руси.
Рвануло. Выперло на свет
избыток алогичного.
Потом, конечно же, война.
Великая
                – молчу!
А что История – «поэт»,
ты сам, дружок, навинчивал.
Темна «душа» её – темна.
И нам – не по плечу…
(5.04.2019)
PS:
Имеющие место (у нас) «зацепы» – не отменяют доброго отношения к автору и, в принципе, позитивного к данному произведению. Если Сашу с докторской «доканали» за недостаточную т.н. «научность» («если» – ибо не надо сбрасывать со счетов такие моменты, как идеологический и «цеховой»-личный [последний, возможно, с Можейко]), так я куда как дальше от этой «научности», при всём к ней уважении, буду. Дальше – и по части «поэтики», и по части «мистики». Коих и соединяю в своей т.н. «герменевтике».
Да. Из ряда вопросов, которые не мешало бы Саше  задать  – Как-то слишком безоблачно уживаются у него научник (уважаю!) и коммунист (и это – в принципе – уважаю) Зиновьев с, простите, так и не покаявшимся, если и не нацистом, то уж во всяком случае фашистом Хайдеггером. Коего я сам также ценю высоко! Не за фашизм его, правда… Но, в любом случае, сам-то я к Мартину мировозренчески куда ближе буду, нежели Саша.
Как-то легко АСТ «вяжет» одно с другим. Подозрительно легко…
Ну, да ладно. Книжка всё одно – толковая. Буду «дочитывать» (три главы осталось!).

7. «Мост к Сверхчеловеку. Как-то к главе десятой – хотя…»

Человейник…
                Вроде –
                люди.
Тут и там снуют.
Будто, месиво прелюдий.
Ста сует уют.
Ораториии не слышу –
Мессу, вашу мать!
В мышеловке – мысли-мыши.
Нечего имать.
Собирать в венок событий
немочь
             – не могу!
Жду от логоса наитий.
Семечки – в лузгу.
Мне бы Стеллу…
              – Здравствуй, Гёте!
Входит Робеспьер.
У него под мышкой свёрток.
Список лиц и мер.
Сам – на кончике сбываний.
Пике бытия.
А Марата – в грязной ванне…
Акторы. Театр!
За отпустом – каватина.
Вам хотелось месс?!
Треугольник гильотины.
Миром правит бес.
Оратории историй.
Кроноса топор.
Кости. Квест. Эраст Фандорин.
Складок перебор.
(6.04.2019)
PS:
«Философия новейшей истории в двенадцати опытах» А. С. Табачкова (Глава 10. Событие).

Человейник – человейником. И «люди» – как аналоги «массового», неисторического человека – восторга не вызывают. Событие «метится» акторами. Деятелями…
А с другой стороны, сами акторы – только жалкие «медиумы». Тот же – мусор. Пусть и событийный. Может быть, так оно и есть. Может быть (вполне!) – в этом и вся «музыка» Истории. А другой музыки я у АСТ не слышу! А я ить – НЕ ГЛУХОЙ (по этой части)!
А потому – ещё разок «припечатаем», тем же, из Фёдора Ивановича. «Красненьким»!:

Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поёт, что, море,
И ропщет мыслящий тростник?
И от земли до крайних звезд
Всё безответен и поныне
Глас вопиющего в пустыне,
Души отчаянной протест?

Ой, не любит Саша человека! Ой, не любит… Хотя: а за что его любить-то?! Угу…
А всё-таки и к «служке» Истории я сводить его (человека) не стал бы. Да и не буду. А книжку – дочитаю. Книжка – толковая. Хотя – оно уже и так понятно.

Последнее – укол и в адрес «школы Зиновьева».
А Дугин…

«Старое погубит – Древнее спасёт»

На ристалищах града престольного,
Там, где Воланд со свитой блистал,
Промышляют поэты бездомные,
Препарируя образ Христа.
Ждёт Россия второго пришествия.
Машиаха в Израиле ждут.
Верноподданно и торжественно
Обличают заморских иуд.
(10-11.11.2015)
PS:
Иван Бездомный / Понырев Иван Николаевич, Иван, Иванушка – поэт, затем профессор Института истории и философии. В образе персонажа существенно «сказочное» начало (ср.: Иванушка-дурачок). Псевдоним Бездомный подражает реальным псевдонимам литераторов 20-х гг.: Бедный, Приблудный, Голодный и т. п. В начале романа И. – поэт 23 лет, написавший антирелигиозную поэму об Иисусе Христе.
Когда И. купается в реке, его одежду похищают, и он, одетый лишь в кальсоны и рваную рубашку, к которой приколота бумажная иконка, с зажженной свечой в руках является в писательский ресторан. Героя принимают за сумасшедшего и, несмотря на сопротивление, доставляют в психиатрическую лечебницу Стравинского, где ставится предварительный диагноз «шизофрения» (также предсказанный Воландом). И. не в состоянии письменно изложить все, что с ним произошло; вместе с тем он ощущает желание узнать продолжение истории Пилата и Иешуа. Поздно вечером к И. через балкон пробирается его сосед, мастер. И. дает ему обещание никогда больше не писать стихов и повествует о случившемся, а мастер рассказывает свою историю. Заснув на рассвете, И. во сне видит «продолжение» повествования Воланда – казнь Иешуа. Он все больше интересуется историей Пилата и все меньше – окружающей реальностью. Мастеру, прилетевшему вместе с Маргаритой попрощаться с ним, И. говорит: «Стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересует».
Из дугинских «тетрадок»:
1. «Евразийцы недвусмысленно выделяли тот этап русской истории и русского государства, который был для них образцом. Это – Московская Русь, наследница одновременно и Византии, и империи Чингисхана, торжество великорусской стихии, бытового исповедничества чистейшего Православия, колыбель и матрица великого евразийского государства».
2.«Старое нас погубит. Затормозит наше развитие. Вовлечет в лабиринты не снимаемых конформистских противоречий и компромиссов.
Древнее нас спасет».
Верноподданность – бездумная уверенность в том, что, если все члены общества во всех делах будут следовать исключительно вышестоящему авторитетному руководству, не отступая от его предписаний, не вмешиваясь в дела, не предписанные руководством, то всё общество будет благоденствовать.
Не будет благоденствовать такое общество, поскольку верноподданность – выражение абсолютизации структурного способа управления, а ни одна конечная структура с жёстко фиксированными функциональными обязанностями её элементов не может отобразить бесконечное разнообразие жизни.
Должностная дисциплина и верноподданность – содержательно разные вещи, как содержательно разные вещи – самостоятельность поведения и анархия.

22-23, 25-27.04.2022