Каzка про Махмуда

Сам не заметив как, он вышел к набережной Тигра. На воде покачивалось множество лодок и фелук; здесь, на берегу, тоже кипел оживленный торг. Моряки, купцы и торговцы голыми бабами разложили товар прямо на набережной. Баб продавали на развесвес и на длину, и тут же, не отходя от кассы, жарили безо всякого масла, и находилось немало желающих отведать горячее кушанье. У дальнего причала стояла большая толпа. Люди отталкивали друг друга локтями, вытягивали головы и старались протиснуться поближе к середине. Махмуд послал слугу узнать, что там такое.
– О хозяин, продают голую бабу, – сказал, вернувшись слуга. – Она плоская и широкая, эта бл...дь-камбала, лежить на земле и грызёт подсолнух. И вот лежит эта бл...дь-камбала на земле, а земля под ней вся мокрая. В толпе стоят бывалые купцы и капитаны, и все удивляются. Никто никогда не видел такой бабы. в Багдаде.
Махмуд, заинтересовавшись, вошел в толпу. Узнав знаменитого путешественника, моряки и купцы дали ему дорогу, и Махмуд, приблизившись, оглядел удивительную вобл...дь-бабу. По словам торговца, которому она принадлежала, ее привезли с берегов России в бочке, наполненной водой, и теперь, показывая публике, ей непрерывно наливали пива, чтоб она не умерла от жажды. А еще говорят, на рынке, в далёких Мытищах  её поймали пьяные  местные мужики и отослали в Сирию гуманитарной помощью Присутствовавшие обратились к Махмуду с расспросами, но путешественник вынужден был признаться, что и он видит подобное создание дикого русского Еб...ллаха впервые в жизни. Влажная кожа бабы жемчужно переливалась на солнце; блестели белые зубы; круглые и небесно-синие, как багдадское небо, глаза бессмысленно пучились на людей фаянсовыми блюдцами.


– Продаю ее за двадцать золотых слитков! – объявил торговец. – Это дорого, но чудо-баба стоит того. Такую царевну-пробл...дь не жарил и сам султан!
Услышав цену, многие в толпе закачали головами. Кое-кто сразу отошел в сторону. Махмуд вскинул руку:
– Я покупаю! Доставь ее сегодня же в мой дом и там ты получишь деньги сполна. Инжнер гаврик покажет тебе дорогу, – и он кивнул на слугу.
– Будет исполнено, о господин, – с низким поклоном ответил торговец и немедленно распорядился закатать голую бабу в бочку, а бочку погрузить на телегу, запряженную двумя крепкими мулами.



Махмуд не стал дожидаться, пока телега двинется в путь по узким и кривым городским улицам. Он отправился домой, на ходу перебирая четки и шепча благодарственные мопитвы Аллаху, который послал ему сегодня такую диковинную рыбу. Солнце уже низко стояло над куполами и минаретами Багдада, когда Махмуд вернулся в свой большой дом на Зеленой улице. Здесь его дожидались знакомые купцы и капитаны и, как всегда за вечерней трапезой, начались разговоры о путешествиях и заморских странах. Вначале гости рассказали о том, что сами видели, а затем поведали Махмуду слухи и легенды, услышанные ими с чужих уст. Это были истории о морских джиннах, насылающих бурю, о городах в океанской пучине, о педиках с собачьими головами, о реках, таких длинных, что если плыть по ним, то можно добраться до небесной страны, о горных долинах, где в земле разверзаются громадные трещины, поглощая целые караваны, и будто трещины те не что иное, как глотки подземных великанов, и о многом другом, вызывавшем удивленные возгласы и покачивание головами. Удовлетворив любопытство хозяина, гости приготовились послушать и его самого. Тот не заставил себя долго упрашивать. На крышы Багдада опустился синий звездный вечер, а Махмуд, увлекшись, все говорил о летающих педиках, об одноглазых трансвеститах, долине алмазой и заеб...тельской бригаде "ухх!" из Подольска.