Друзьям

Друзья, я вас обидеть не хочу,
Но если "уколю", прошу прощения.
Наш мэр зажёг нам факел, не свечу.
В балладе этой шлю ему почтение.
Он поселил у нас, народа, мнение:
Болото всякое меняться может.
Добра ему, пусть бог ему поможет.
Меняются дороги и мосты.
Лишь мелкий камушек в мой сад заброшен,
Что люди не меняются, увы.

Слезливость не годится смехачу,
Ликую я, и в сердце изумления.
Пою, что ткут наш город, как парчу,
Наш вертоград цветёт на удивление.
В старинных стенах вижу изменение:
Ушёл недуг, их лик теперь моложе.
Змеиных улиц пол в брусчатке – коже,
Есть небо благолепной синевы.
Возделан сад, но язва сердце гложет,
Что люди не меняются, увы.

На тень сомнений  правдой я свечу,
Досадно мне из уст слепца зудение. 
Я враль и плут раз смело хохочу?
Не жди от слёз для уха утешения.
Дешану, Чосеру моё почтение,
Сатиры их огонь монет дороже.
Француз Рабле и Сакс, для пользы тоже,
Оставили нам едкие труды.
О чём они? О том, как жизни схожи,
Что люди не меняются, увы.

Мой мэр, мне клеветать совсем негоже,
Подчас пишу о тине я, и всё же
Надеюсь, расцветут ума сады.
Когда пороки сабли в ножны вложат,
Тогда мой довод отпадёт похоже,
Что люди не меняются, увы.

***
Друзья мои, в былом остались вы.
Ваш тёплый берег съёжился до точки.
Мой бриг воспоминаний — раб волны,
Плыву на нём, прощайте ангелочки.
Печаль — тоска стучит в мои височки.
Бессильны мы, когда жестокий Крон
Уводит нас туда, где ждёт Харон.

Приятели, надеюсь вам легко.
Ваш каменный покой застыл навеки.
Земных часов число невелико,
Взметнётся ворон и сомкнутся веки.
Польются слёз печальнейшие реки
Из глаз любимых, не смахнуть платком.
Уют недолог и не вечен дом.

Живым не дело проклинать юдоль.
Случалось мне поплакать от юдоли:
Враги язвили, он плюгав, как моль,
Ехидно шикали, он равен голи;
Тычки и тяжбы подливали боли.
Зато окреп изнеженный школяр,
Сумел не закопать потехи дар.

На плечи лёг мешок из новых дел,
Скажу вам так: ушло, как сон, былое.
Моя судьба — раскольничий удел.
Мой дом в тени — убежище простое.
Пугать должно пристанище такое.
Отвечу всем: хочу на том стоять,
Что глаз нахальных не желаю знать.

Наш век — котёл, событий ураган:
Грызутся все (по мне — худое дело).
Противно мне обсасывать обман,
Чужие рты повсюду лгут умело.
Спасительней Парнаса нет удела.
Вдали от войн слагаются стихи,
Владенья Апполоновы тихи.

Евгений, Алексей и Алексей,
Стараюсь воскресить ваянья наши:
Цветы мелодий, скопище идей.
Всегда мы пели, наполняя чаши.
Слова и ноты взял, отчасти, ваши.
Надеюсь я из памяти поднять
Былые дни. Всё занесу в тетрадь.

Сложение песен — Феба ремесло,
Мы окунались в музыку забвенно.
Этюды, гаммы отгоняли зло,
Мирская жизнь была второстепенна.
Могли мы знать, что близится геенна:
Эвтерпу вышлют, спалят муз сады,
Превознесутся до небес шуты?

Жить вам сейчас, вы пожалели б нас:
Наживы дым завесил поднебесье;
Не плюнешь даже и за грош сейчас,
Плати вдвойне тому, кто болен спесью.
Сто талисманов на себя повесь я,
Торговым лавкам мил всегда один,
Тот, что в кошель пихает господин.

Без позволенья пикнешь, заклюют,
Вороньи клювы хороши для власти.
Исчез вдали господень честный суд,
Командуют в судах бульдожьи пасти.
Сегодня нас опутали напасти.
Спасений два: спешить в дешёвый бар,
И быть в тени, как тайный гримуар.

На койке гладкой где-то вдалеке
Безумье спало, сладостно лив слюнки.
С похмелья ли, трясясь в отходняке,
Его свалили с койки недоумки.
Оно очнулось, натянуло струнки,
Запело на нелепом языке,
Взялось плясать с булыжником в руке.

Чтоб невзначай не двинуться умом,
Пишу стихи, расходую бумагу.
Из той же пользы кто-то чинит дом,
Бежит в надежде к шарлатану – магу.
Забавы эти честно служат благу.
Не помню, было, чтобы дел навал
В усердии жарком всех объединял?

Все знают это, незачем писать:
Судьбиной правит гулкое теченье,
Кипучий бред, надуйся, не унять,
Впустую ждать от снега роз цветения.
Перешагнув такое удрученье,
С любовью помянув друзей моих,
Строфу закончил. Вот последний стих.