Спасительная ссылка

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга третья
Глава 2/49. Спасительная ссылка

От Новочеркасска до Сальска по дороге – 213 километров, а по прямой – 151 километр. Но по прямой только птицы летают. Аглая Петровна не птица, поэтому до Сальска, куда её послали, или отпустили по доброте своей Ольга и полковник Дончак, пока не доехала. Пока она в пути. В пути только один день, но он показался ей вечностью.
Каждый километр удаления от усадьбы полковника Дончака казался дальше чем от Земли до Луны. Казалось – она покидает Землю, и самое родное место, где она прожила почти 30 лет, гоняясь за призрачным счастьем. Она хотела отобрать его у других. Но так и не отобрала! Чего-то не хватило. – Самую маленькую частичку – то ли уменья, то ли везения – так думалось ей.
Больше всего сейчас её душу терзало то, чему, как кажется, она должна была радоваться. Она избежала ареста и справедливого наказания – отправки на каторгу. Благодаря кому? – Благодаря человеку, которого она собственными руками с радостью обрекала на смерть. Благодаря Ольге … её вчерашней жертве и придуманной сопернице. Аглая Петровна толкнула её в подвал на верную погибель … а этот человек, эта самая Ольга, эта зараза спасла буквально через день её от ареста! И Аглая Петровна увидела разницу. Огромную разницу между собой и Ольгой. Такая разница сейчас ей не давала дышать и она схватилась за горло. Аглая Петровна увидела себя в строю человеческой градации – человеческого достоинства и подлости! Свое место она почувствовала на самом дне! – Жёсткое, зловонное, мерзкое! Сознавать такое невыносимо. Лучше бы она его не видела или не осознала!
Но если это так, то будет так! – Никуда не деться! – Тогда и мыслить она должна соответственно своей натуре. Если она является на самом деле тем монстром, которого в себе увидела сейчас, то и её дальнейшие действия должны быть самыми изощрёнными, по монстровски передовыми с соответствующим знаком. Всё должно быть по первому классу. Хватит тянуться в обозе! Она себя ещё покажет! На такой волне Аглая Петровна успокоилась и начала сочинять первый акт своей ещё не написанной, а соответственно и не сыгранной пьесы. Дальше она в полузакрытой карете ехала с закрытыми глазами и в её воображении всплывали картины из собственной жизни, такой однообразной и такой скучной.
«То пусть будет фундамент» – думала она … Однако она ехала в Сальск … мало обжитый до настоящего времени. А тем более не в город, а в сальские степи и пока не понятно где она будет жить. Может в шалаше каком, или в кошаре для овец, где кроватью является просто охапка соломы … И Аглая Петровна глубоко вздохнула, а планы по новому покорять мир тут же рухнули.
– Останови возле кустов – попросила она рядом сидящего на жёсткой скамейке дорожной кареты будущего сальского старшего конюха, и её жениха.
– Ты что не видишь, что впереди ни кустика. Иди за карету – никто тебя не украдёт. Привыкай.
– Кошмар! – сказала в сердцах Аглая Петровна, сошла и, всё таки, нашла слева от дороги полянку высокой полыни, в ней и спряталась, прежде прогнав две перепёлки. Это её позабавило и в экипаж она уже возвращалась с улыбкой. Иван, так звали будущего старшего конюха, подал ей руку, но она отказалась и очень легко впорхнула в карету.
– Ты меня того … не стыдись … теперь ты моя баба. Если что … то это … Всякий раз … когда … ну сама понимаешь … – Ему как-то непривычно было своё и её новое положение. – Оно уравнялось. Аглаю Петровну такое положение злило и ей захотелось кого - то укусить.
– Иван, а чего от тебя кобыльей мочой прёт? Ты что не моешься. Сейчас погода такая, что и в речке можно искупаться. Там куда мы едем есть речка?
– Может и прёт … я ж это … того … не чувствую. Да он и родной-то запах. Лошадиный. А мы же это вот ...
– Я понимаю … работаете с лошадьми.
– Да, с родимыми – и он осмелел перед красивой женщиной и выпалил уже не заикаясь. – Ничего, принюхаешься. Буду как одеколоном пахнуть. – А потом к кучеру – вон там как в тумане селение на горизонте. Там и остановишься возле первого куреня.
По нормальному умозаключению Аглая своего попутчика вроде обидела, на счёт мочи – Но для него такая обида как укус комара. Да и не обида она. Он понимал, что каждая профессия имеет свои запахи. Пекарь пахнет только что испечёнными булочками. А косарь только что скошенными травами. Даже полковник Дончак, сойдя с лошади, какое-то время пахнет лошадиным потом. А ему и Бог велел. И он спросил –
– А чем ты пахнешь? – Я принюхивался к тебе еще в поместье полковника. И мне показалось, что ты ничем не пахнешь. Поэтому и не приставал к тебе … как другие … Как то не того было ... Но … посмотрим. Хоть ты сейчас и моя баба. Но нужно ж чем-то пахнуть … для приманки. –
– Я не приманиваю … пока …
– А когда начнёшь?
Аглая Петровна ничего не ответила, но подумала «А может и правда я ничем не пахну, поэтому и не заманила полковника себе в постель. Дура чертова!»
Изба, возле которой остановилась карета с Иваном и Аглаей, (будем какое-то время её так называть), была приземистая с маленькими окошками, очень обшарпанная, но обширная. Видно она строилась таким образом, чтоб под одной крышей было жилое помещение и сарай одновременно. Однако на просторном дворе, где ходили куры и лежало две овцы, уставившихся крупными глазами на подъехавшую карету, было ещё одно приземистое строение без окон – явно сарай.
Как только карета остановилась – на плетённом заборе повис мужик с двухнедельной щетиной, не определённого возраста. Можно было дать по виду и сорок и шестьдесят – худой и казалось замученный. Он заговорил первый.
– Если лошадей напоить то со своим ведром и по одному ведру на лошадь. – Вода медленно прибывает.
– Лошадей само собой, но нам бы и переночевать – сказал Иван.
– Что так? – Солнце ещё только над тополями. – И он показал на Солнце. Оно на самом деле ещё не задело верхушек, стоявших вдали тополей.
– Подустали мы. Передохнуть хочется.
– Оно то можно, но не в палати. – Баба хворает. А вот на сене под навесом и ночуйте ... но на своих харчах … лошадиных тоже. Мало сена в этом году … а переспать – ладно. По двадцать копеек с человека и двадцать пять с лошади – итого один рубчик, десять копеек. Округлённо за рубль.
– Харч у нас свой … да и овёс для лошадей есть. А рублик мы тебе заплатим.
– Но так чтоб баба не видела. – Потом спохватившись спросил – А не из разбойников вы часом? По этому тракту много шляется. Он же столбовой уже. Это раньше вехи ставили, а их метели сдували. Не одна сотня замёрзла здесь. Ещё и косточки кое где валяются.
– Не трусь. Разбойники с бабами не ездят. Вот и жена моя. – В это время Аглая вылезала из кареты. На слове «жена» – её покоробило.
– Пока вы тут тары-бары, я пройду за сарай. – Сказала Аглая и удалилась.
– Осади лошадей я открою ворота – сказал хозяин и стал развязывать и разматывать верёвку – своеобразный скреп для ворот. Потом пояснил – не завяжи – овцы убегают. А баба твоя пусть и в хате заночует, может что моей посоветует.
– То оно ладно … повечеряем – а там будет видно. А что твоей бабе советовать? Сам ты что – не советчик? – Хозяин махнул рукой и ответил –
– Беда с этими бабами … пойди разберись … – и открыл со скрипом и с чёртыханим тяжёлые ворота. – Вот если бы ворота на колёсиках были … но где найти такие колёсики?..
– Да сам бы и сделал из любого ствола дерева …
– Думал … но там же и ось нужна и чертовщина, что на ось упрётся … Это сказать легко. – И он вновь махнул рукой.
Из избы выбежали ребятишки. Их было четверо, примерно от десяти, до шести лет. Они вылетели со смехом, но увидев чужих замолчали и прижались к избе. Самая маленькая явно была девочкой, потому, что одежонка отдалённо напоминала юбку. Глазёнки их с интересом и с опаской наблюдали за приезжими. В это время молодой возница прилаживал распряжённых коней к бричке и насыпал им овса в хептуг – торбу прикреплённой к морде лошади. Одновременно спросил сотника Ивана. Будущй старший конюх – имел казачье звание – сотника.
– Чем вы предпочитаете повечерять – свиным окороком, или копчёнными колбасами? – Что доставать из ларя? Хозяин двора услышал про окорок и колбасы, сразу поменял своё мнение и сказал –
– Вы можете и в хате повечерять. Баба картошки наварит. – Сотник Иван хотел ответит, но инициативу перехватила Аглая –
– Пусть ваша жена картошку варит, а повечеряем мы вместе с вами и вашими детишками на открытом воздухе. Вынесите только рядно, чтоб простелить под харчи.
Минут через сорок в объемистом чугунке дымилась ароматная картошка. Дети возле огорода нарвали лопухов, ополоснули их в корыте с давно застоявшейся водой, отчего они стали ещё грязней чем были, но ... промытые. Хозяйка, очень тучная женщина, тяжело дыша, раскладывала на них как на тарелках картошку. Кучер, молодой казак, вынул копчённый окорок замотанный мешком и огромную макитру с колбасой залитой смальцем. Большим ножом он на разделочной доске, захваченной в поход, расправлялся с окороком и колбасой. Первым долгом положил по большому куску детям и подмигнул им улыбающимся глазом. Они почувствовали контакт и стали жадно уплетать, не дожидаясь хлеба. Видимо колбаса в этом доме водилась редко.
– Тащи вино – сказал Иван кучерю.
После первого насыщения желудков начались тары-бары. Разговор завёл хозяин –
– Вот это … вы ж видите что наши курени находятся на трассе. А трасса то главная – ведёт на Кавказ. Много кровушки он забрал … Кавказ-то у нашего брата казака. Вот генерал Платов в каком-то году так и сказал Царю-Батюшке нашему, что нужно вдоль дороги форт-посты устроить … так они и назывались форт-посты. Слышал, что наш был первый … – В разговор вмешалась его жена
– Не наш! Сказывал дедуня когда я была маленькая, что Сальск был первым – возразила она.
– Цыць! – А то как врежу! – И он замахнулся на жену кулаком. – Она и не шелохнулась! Видно такая не исполненная угроза была не первой. И было смешно –  как такой утленький мужичишка может ударить по сравнению с ним гору сала, костей и мяса.
– Не даст казаку слово сказать, зараза! – Я уже и забыл про что хотел.
– Про форт-пост! – напомнил ему самый рослый, явно старший отпрыск.
– Да, про форт пост … – и он обратился к молодому казаку что нарезал колбасу – там что-то осталось в четверти? – Налей мне если есть, а то совсем с панталыку сбила. – Гриша, так звали молодого казака, сказал –
– Ещё есть маленько – и налил ему в глиняную кружку. Тот выпил и закрыл глаза. Жена его, не обращая внимания на мужиков и детей обратилась к Аглае –
– О тож, мой старый чёрт, так и будет спать сидя. – Родила я четверых, а опосля у него как отрезало! – Аглая поморщилась, а хозяйка продолжала – ну хотя бы что! Вот я и расползлась … так бы ещё хотя бы двоих родить для профилактики бабского тела, а то ж никак! Поэтому у меня так и прёт всё из сарафана! Так и прёт!
Аглая, чтоб поменять тему спросила –
– Зажиточно ли живут казаки в станице? Вот у вас вижу овцы есть, курочки по двору ходят, коровки только не вижу.
– И коровка у нас есть, только она яловая, молоко пока не даёт, поэтому не каждый день её забираем из пастбища. А могли бы жить и зажиточней. Земли вокруг немеряно – сажай и собирай урожай. Но казак как мой –  он что? – Знай шашкой машет по траве высокой! Те что сами приехали на новые земли – работают. Винтовка у него за плечами, а он сено косит, или клин новый распахивает, чтоб если набег – тут же и бабахнуть. А которых прислали по принуждению – голодранцами ходят. Оно и верно. Кто ж хороших да работящих казаков отпустит. – У себя пригодятся.
– А твой то как – спросила Аглая. – Хозяйка махнула рукой и сказала –
– А! – Не хочу говорить даже. Бывает что и ничего. – В разговор вмешался самый взрослый мальчик, ему хотелось оправдать и поддержать отца –
– На прошлой недели батяня в пруду карасей наловил, так мамка жарила. –
– Какие там караси! – Рыбёшка в ладошке поместится. –
Послышалось за забором ржание лошади, а вслед за ржанием в чуть открытые ворота втиснулся и въехал верховой на серой кобыле десятник Донского Казачьего войска с карабином наперевес и с залихватски одетой папахой набекрень. –
– Откуда путь держите и кто такие? – Строго спросил он.
– Свои мы – ответил сотник и поднялся – тебе подорожную? – спросил он. Кагальницкий десятник увидел, что перед ним сотник родного войска, немного сконфузился и сказал.
– Нет, нет – не надо … а вот если есть чарка самогонки, то налейте. – Кучер налил ему глиняную кружку и подал. Тот выпил залпом, крякнул, вытерся рукавом и сказал –
– Ну бывайте … – Через минуту эхо от копыт его лошади растворилось в предвечерней дымке. Хозяйка обратилась к детям. –
– А вы уже идите спать, не торчите здесь! Кыш! – Вон Солнце зашло. Дайте взрослым поговорить. – Дети встали и направились к избе.
– Давно вы здесь живёте? – Спросила Аглая
– Я то со дня рождения, только вот точно не помню сколько мне лет – то ли тридцать девять, то ли сорок два. Запись не сохранилась. Рассказывал покойный дед, что наш род берёт начало от Трофима Короля. То ли от него самого, толи от его украинского рода, что поселились здесь в камышах, где располагалось турецкое поселение «Когаль» А было это в середине восемнадцатого века. Поселенцы занимались рыбным промыслом, потом построили церковь. А где церковь – там и Бог помогает.
Сейчас рядом проходит и железная дорога. Раньше по ней ездили воевать с кавказцами, а сейчас наоборот – с западными басурманами.
– Как то зовут тебя?
– Текля! – Видно в роду кавказцы были. Но считаемся мы украинцами. Вот так и живём. Мужик мой то ли ничего уже не может, то ли не хочет … казак ведь он. Старший сын Володька ещё не вырос а почти всё хозяйство на нём и держится … Смотри мужики все уснули, а тот молодой обнял карабин как молодуху … О! – Здесь ещё не всё выпито. Давай мы с тобой по рюмашечке, а потом и пооткровенничаем. Это ж твой мужик, я полагаю … – и Текля показала пальцем на сотника.
– Вроде должен быть мой … но когда я подумаю, что мне придётся с ним – мурашки по коже ползают …
– Что так?
– Другого я хотела, и наверно влюблена была в него, а может так казалось, но девичью честь для него берегла.
Ой-ой-ой! Бедняжка … И как же рассталась с честью то?
– Да не рассталась я … до сих пор она со мной … и душу скребёт мне ...
– Ай-ай-ай! Погибшая душа … И кто ж он такой, этот негодник, что отказался от твоей чести?
– По секрету тебе скажу, но ни-ни! Никому! – И она понизила голос и прошептала на ухо Текли – «Полковник Дончак»!
У Текли от неожиданности глаза вылезли из орбит! И она как замерла … Потом, когда пришла в себя спросила –
– Это тот, что недалеко от нашего посёлка у реки его огромный крааль с овчинным производством и виноградники с винокурней? – Аглая гордо ответила –
– Да!
Долго Текля молчала. Потом сказала –
– Кажется мне, подруга, что ты со своей девичьей честью не расстанешься никогда … Будешь сегодня спать на сеновале, или пойдёшь со мной в светлицу?
– На сеновале …
– Оно и верно ...