***

Взаимность рвала ордена и погоны,
Разлука гнала и считала прогоны,
А годы, набиты, как в банки, в вагоны,
Не просто неслись - уезжали навек.
Ощупал себя: ничего не лишили,
Суровою ниткою раны зашили
И даже дышать через раз разрешили.
Живой и не слишком больной человек.

Не падал туман. Он пока спотыкался,
С моей головой воспалённой смыкался,
От встречи с любовью робел, заикался,
Меж тем понемногу, казалось, редел.
Не грубы, не резки, а кратки и вески,
Я письма писал, отправлял эсэмэски,
Стихи бандеролью, но то ли в отместку -
Ни слова в ответ, ни собой не владел,

Как Голстспер перчаткой в романе Майн Рида.
Теснила, вздохнуть не давала обида.
Я словно бы в зеркало заднего вида
Глядел. Собеседница в шаге была,
Откуда молчанье плевки замещало.
Числа расстоянье ничуть не смущало.
Число безразмерным себя обещало.
Занятные с почтой творятся дела.

Едите Вы письма подобно салями,
Макаете в чай наравне с кренделями,
Кладёте в комоды, а то - штабелями?
Читайте хоть что-нибудь, хоть иногда.
Там все поголовно в любви к Вам клянутся,
К святая святых норовят прикоснуться,
Прилечь женихами, мужьями проснуться?
Один я об этом мечтаю?!... Беда.

Нет, в жизни не вынесу Свету за скобки.
Она вам мерило, изящные попки.
Что, может, махровые вы мужефобки,
То бишь, мужики в вашей логике "сво..."?
Чем больше в неё шаг за шагом влюбляюсь,
Тем паче любуюсь, тянусь, изумляюсь,
Летаю, как Светушка, не приземляюсь.
Как раз сволочей среди нас меньшинство.

Пусть, прежде, чем сердце моё разорвётся,
Её - мне поверит, её - отзовётся,
И вздрогнет, и жаром любовным займётся.
И восторжествует душ близких родство.


                (...)