Спящий в зелёном море

Сизым туманом
Наполнился лес,
Эхо бездомное бродит.
Голосом странным
То там, а то здесь
Шепчут еловые своды.

Шепчут о том, кто
Таится во тьме,
Чей затуманен рассудок.
Шепчут о том, кто
Как будто тюрьме,
Мхом порастает покуда.

Тлеет корона
Из чёрных ветвей,
Скрыла земля его плечи.
Спит, похоронен
Меж цепких корней,
Вот уже целую вечность.

Сумрачный сон он
Тогда свой прервёт,
Смолкнет лишь речь человечья,
Лес горизонт весь
Собой захлестнёт,
Некому будет перечить

Хищному крику
Полночной совы,
Чащу пронзающей взглядом.
Ягоды дикой
Средь буйной травы,
Вод, не наполненных ядом,

Больше ничья не
Коснётся рука.
Древнего мира созданье
Будет ручьями
Дорогу искать
И от забвенья восстанет.



Что было бы, если Филипп Говард Лавкрафт родился не на берегу Атлантического океана, а где-нибудь в Сибири, среди бескрайнего моря лесов? Мистики и мрака в тех местах хватает с избытком, так что Ктухлу (который звался бы как-нибудь Ехэ Ойн Эзэн) спал бы где-то посреди тайги, объятый зелёным еловым сумраком.