Просто не может быть

 Просто не может быть

   Мне показался несколько странным метод работы Алекс, всегда и теперь особенно, она была чрезвычайно осторожной. Было ли то утро, день или вечер. Поднимался ли ветер, бросить в лицо горсть пыли, или низкое солнце слепило взгляд. Я то успевал сделать  почти в два раза больше, пока она ласково мела своей филеночной кисточкой, там где требовался всего лишь совок. Иногда мне кажется, Алекс получает от тщательности своих движений особое удовольствие. Точно всякое движение, особенно осторожное, медленное, заставляет мозг выбрасывать в кровь порцию гормона счастья.
   - Ты ничего не понимаешь,- говорила мне она, очень просто повредить артефакт... знаешь, сколько в музее разбитых в осколки ваз, они все склеены, все состоят из кусочков. Кое где осколков не хватает, отверстия замазаны алебастром. Ненавижу эти склеенные из неполных  частей черепки...
  Я шучу,-
   - Ты что же,не выбрасываешь битую посуду?
   Алекс поежилась, я знал, она ничуть не шутит. Алекс просто немного святая перфекционистка. Об этом знают все в экспедиции. Почти все. Хотел бы я глянуть хоть краем глаза, как она поддерживает порядок у себя дома. Наверно, муха не смеет мимо нее пролететь, а пузырьки с шампунями и духами стоят, будто часовые у мавзолея. И ни одной пылинки, все на своем месте, по ранжиру, по порядку, определенному раз и навсегда.Если бы что то случилось, мир ее перевернулся в хаос и непонятные ей новые правила, Алекс просто не смогла бы это принять.
   При том же, она не может делать что то вполсилы. К вечеру Алекс устает больше всех нас.
   Алекс мне нравится, это моя небольшая тайна, я скрываю ее, чтобы не спугнуть Алекс, точно дикую птичку, присевшую на ветке яблони в саду. Ее платиновая прическа во время работы скрыта цветной косынкой, но вечером, у костра она снимает ее, развязывая тугой узел под подбородком. Однажды этот самый узел оказался страшно неподатливым, Алекс попросила меня помочь. Я долго возился с узлом, узел промок от пота, я замирал в тот раз от счастья, растягивая свое удовольствие. Но Алекс почти рвалась из моих рук.
  -Ну, когда же?
  - Подожди, ещё чуть, зачем же так затягивать узлы...
   -Да я и не затягивала...
   Тут вмешался Вадим Борисович, наш руководитель, маленький бог и всеобщий наставник, а я отступил в сторону, точно стал лишь тенью отца Гамлета. Алекс была скоро освобождена. Я подумал тогда, что это произошло слишком скоро.
   -Завтра день отдыха,- заявил Вадим Борисыч, освободив Алекс от затянутого узла и посмотрев в темнеющее к вечеру небо. С реки в тот же момент подул и замер холодный ветер.
    -Все, сворачиваемся, на сегодня хватит,-заявил наш маленький бог уже более решительно. Мы торопливо и всеже осторожно растянули в стороны, а затем опустили к земле куски полиэтиленовой пленки, прижали ее кое где камнями. Ночной дождь очень просто мог превратить все в одну большую лужу. Тогда наши труды окажутся просто коту под хвост.
Мы нестройно поднимаемся вверх по склону холма, а за холмом река, сложилась серой лентой, река сейчас слишком прохладная, начало сентября, каждый день крадёт у нас по минуте светлого времени. Так что о купании думалось как о весьма непростом деле, однако кое кто уже готов был бросится в темные воды с головой, чтобы потом полчаса ещё дрожать у немилосердно чадящего костра.
   Мы студенты, наш последний полевой сезон подходит к завершению, в деканате готовят наши дипломы.
 Алекс идёт впереди меня, я напрасно стараюсь не смотреть ей в спину и немного ниже и все же смотрю. Потом я оборачиваюсь, гляжу на темнеющий слева от от нас лес. Трава под ногами шелестит, не мнется, точно она пластиковая, в ней безналежно запутались жёлтые листья  из соседнего леса. Ещё день, два и Вадим Борисыч даст ожидаемую всеми  команду, мы соберём вещички и прощайте полевые работы!
  Может быть лишь Алекс будет не рада окончанию работ. Дать ей волю, так она бы до ноября раскапывала несчастное стойбище кроманьонцев. Пошел бы уж снег, Алекс все ползала бы на коленях у темных ям подножия холма.
   Вечером костер, разгоревшийся наконец, грозит темному небу огненным хвостом, с которого в темень сыплются искры. Алекс и ещё две девушки, кутаются в куртки. Мне кажется, колючие свитера, под куртками  кусают почище комаров.
    Нас семеро, если считать вместе с Вадимом Борисычем, нашим руководителем, наставником и преподавателем полевой археологии.  Он теперь ушел в свою палатку, кажется он уже спит. Храпа правда не слышно.
    Мы ужинаем, пьем чай, нам не спится, пар сопровождает каждый наш глоток. Пар поднимается вверх, смешивается с дымом костра, неспеша летит к реке. В воздухе, где то над нами недовольно пищит пара комаров. Огня  кровопийцы не терпят, так что мы защищены от их назойливого внимания. Но позже, когда отправимся в палатки, будем в их распоряжении.
   Странно, что некоторых комары кусают заметно чаще, нежели остальных. Например, Алекс утром почти всегда покусана. Красные пятнышки на руках Алекс мажет кремом и расчесывает, отчего они становятся видней всем нам. Тогда беру Алекс за руку и говорю, что надо бы попробовать приложить подорожник, она только отмахивается,-
-Само пройдет!
   На следующий день дождя еще нет. День мрачен, сух и ветрен. Вадим Борисыч просыпается рано, ходит около палатки, идет к реке, его сапоги оставляют глубокие следы на мокром песке. Пахнет сыростью и тиной. Жалобно кричат птицы, но их не видно. Ветер бьёт в раскрасневшиеся лица девушек. Я поднимаю капюшон куртки, становлюсь похожим на двух других парней, Юрика и Димы. Дима курит, отвернувшись от ветра, который летит с реки, Дима напрасно пробует сберечь от ветра сигарету, ветер меняет направление, сигарета сгорает слишком быстро.
    Я ищу глазами руководителя, он занят, что то пишет, видно отчёт. Полог палатки откинут, рядом лежат   сапоги, устало разложившие в траве черные кирзовые тела.
    Алекс говорит мне, что почва теперь сухая, что пух и вот только бы работать, а Борисыч готовит отъезд.
   Мы в это время заняты каждый своим делом. Кто чистит зубы, сплевывая в реку, кто стирает. Если вдруг, пошли бы дожди, наш младший бог, Вадим Борисыч, отдал бы долгожданный приказ собираться, но он все тянет с приказом сворачиваться, медлит, ждёт своего особого черепка, после которого вся жизнь перевернется, станет с ног на голову. Но волшебный черепок не никак не даётся в руки.    
     Деревянный ящик с найденным мусором прошлого и парой костей стоит у Вадима Борисыча в палатке, углы ящика обиты жестью.  Когда прибудет автобус, чтобы увезти нас в город, ящик перенесут в автобус прежде всего остального, следом за ним исписанную Борисычем тетрадь и ещё папку с бумагами. Все это плод наших летних трудов.
   Ещё один  день проходит, привычно и скоро, продолжаются наши работы на раскопе. Полиэтиленовая пленка рано утром снята прочь и скатана в грязные, шершавые от налипшего песка рулоны, Алекс работает  кистью, она почти высунула язычок от счастья. Иногда она коротко переговаривается с двумя другими девушками, Аллой и Зинаидой. Я наполняю пластмассовое ведёрко просеянной почвой, устало иду к лесу, к ближним его кустам, чтобы вывалить в них песок, пробежавший между пальчиками Алекс.
   В одиннадцать часов дня, обед стал более близок всем нам, чем прежде.  Пару раз извлекаю из нагрудного кармашка часы. Смотрю в них и жду сигнала к обеду.
    В 11-45 Алекс зовёт меня к себе. Она держит в руке темный предмет прямоугольной формы. Издали принимаю этот предмет за камень, он размером со спичечный коробок. Пробую взять его в руку, но Алекс не дает, она только показывает его мне, держит двумя пальцами, точно это пойманная рыбка. Если приглядеться, на ладошке  Алекс лежат часы. Механизм часов заполнен слежавшимся песеоком. Зубчатые колесики требуют, чтобы их освободили от надоевшего за века песка. В одном месте маленький красный камешек тускло блестит. Сапфировый подшипник? Я трясу головой, отгоняя налетевшее наваждение.
Часы в поселении кроманьонцев? Что за чушь?
   -Алекс, это было в раскопе?
    -Нет, я привезла из города, с мусорки...
    Я наконец отнимаю часы у Алекс, завладев ими, рассматриваю со всех сторон. На одной из сторон механизма что то выгравировано. Читаю    -"Ma..." 
 больше не видно. Чуть скребу ногтем, отчего Алекс вздрагивает, пытается отобрать у меня механизм.
Песок частично стёрся, стало видна надпись
  "maide". Вот так просто, по английски... Да да кроманьонцы вечерами говорили по английски, а днем, в свободное от охоты время, изготавливали часы... чтобы точнее знать время. Не всегда ведь, солнышко видно...
   Алекс отнимает часы, на эмалевом циферблате я вижу цифры 6 и 7. Совсем как у нас.
- Что такое "maide"?
 Голос Алекс требователен и строг.
   -Кажется что то вроде... "палка" или "трость".
Я пожимаю плечами, чтобы прочесть по английски, мой ум тяжело преодолевает завалы песка и двух летних месяцев в поле.
   -Пошли к Борисычу...
   - Но такого не может быть...
   -Пошли к Борисычу...
   Алекс видно совсем зациклило и мы ищем глазами руководство.
   Борисыч, увидев находку, покрутил с сомнением  стриженной под ноль седовато-лысой головой. Взял механизм из неподатливый пальцев Алекс.
   - Это точно из раскопа?
   -Да нет же, я вчера ночью отлучалась в город и там нашла их на мусорке. Потом вернулась и положила в раскоп, под пленку...
   Я нервно хохотнул, отчего Борисыч строго глянул на меня, будто я совершил что то неприличное, не принятое в научных кругах.
   -Ты знаешь, что нас всех сожрут за отчёт, где будут указаны эти часы? Постой...- он надел очки на мясистый бугристый, точно он был вся луна, нос- здесь, на циферблате... шесть и семь. Далее видно, будет и все остальное...
   -Вадим Борисыч, а может мы не запишем механизм в отчёт, всякое ведь, может быть... гулял тут лет сто назад некий студент, пиво пил, часы потерял...
   В голосе Алекс ещё слабо звучала надежда. Вадим Борисыч молчал. Подошли остальные студенты, все пытались прочесть цифры, читали надпись по английски и смеялись над нами, предложив не мешкая сдать находку в утиль. Может быть нам хватит премии на билет до города.
   Наконец, не выдержав, Алекс вырвала из руки Вадима Борисыча часы, что было сил размахнулась, да и бросила их в реку.
   - Такого просто не может быть. Значит и не было ничего такого...
   Алекс обернулась к нам. Мне показалось, из правого ее глаза пробежала по щеке и уж подсохла одинокая слезинка обиды на всех нас. Я пытался запомнить место, куда упали часы.
    -Здесь песок на дне или глина?
    Пару раз купавшийся в близи от того самого места, где упали часы Дима заявил, что дно здесь отвратительное.
   -Здесь даже осколки стекла есть, наверно разбили бутылку... ещё коряги гнилые...
   Он хотел было снять с левой ноги кроссовок, но его тут же остановили, и так всем все было ясно.
   
 01.2025г.