Муки совести

Она никогда не любила вспоминать это время. Вспоминать это, впро-чем, не любил никто из очевидцев страшной войны, которая длилась для них вечность.
Валентина Степановна не любил, когда её спрашивали о войне, но больше всего она не любила, когда её спрашивали о семье. Как только  речь заходила о семье, братьях и сёстрах,  она становилась ещё печальнее, старее, отворачивалась и молча утирала слёзы, сгорбившись, как будто вся земная ноша падала ей на плечи, тихонько ковыляла к себе в комнату.
Никто не знал причины этих слёз, мама обычно говорила, что бабушке очень тяжело было вспоминать то страшное время, папа отмахивался от меня.
Однажды, когда я стал чуть взрослее,  я, всё же, решился спросить у бабушки о причине её слёз. Она долго смотрела на меня, мне даже показа-лось, что она меня не узнаёт,  слёзы из глаз её текли произвольно, она начала что – то шептать и , вдруг, стала оседать на пол. Я испугался, а мама, подхватив бабушку, отвела её в комнату и стала вызывать скорую. В тот день мама меня очень ругала, потому что бабушку отвезли в больницу. Мама после этого ещё долго со мной не разговаривала, а папа запретил поднимать эту тему и вообще задавать подобные вопросы бабушке.
С тех самых пор прошло два года, а бабушки с нами нет уже более года. С того момента, как её отвезли  в больницу, ей стало совсем худо. По ночам она плакала во сне, что-то кричала. Мама говорила, что это пройдёт. После очередного приступа бабушка умерла. Я чувствовал себя виноватым в её смерти, и всё чаще приходил в её комнату, рассматривал её вещи.
День был пасмурным и угрюмым, начинал накрапывать дождь вперемешку со снегом. Всё небо заволокло серыми тучами, мне вновь вспомнилась бабушка, и я вдруг подумал, что это слёзы её и лик печальный на небесах тоже принадлежит ей. Я прошёл к ней в комнату, присел на старый табурет, стоявший возле такого же старого комода, вздохнул и взял её фото в рамочке, на фото она была такой же печальной, как и в тот день. Я открыл верхний ящик комода, оглядел содержимое, но не обнаружил ничего особенного. Я стал открывать все ящички по очереди, в последнем лежала какая-то старая шаль и груда исписанных листов. Почерк мне показался незнакомым, некоторые листы уже были пожелтевшими, но записи были видны.  Большая часть записей  не была датирована, но всё равно  напоминало  дневниковые записи.
Январь 194…
Мы с братом остались дома одни, мама ушла за хворостом в лес, то-питься нам нечем. Уже третий день её нет. Дома очень холодно, я очень хочу есть и пить. Сегодня Сергей сказал, что пойдёт искать маму. Я боюсь оставаться одна, но он обещал мне принести еды. Вместо воды я ем снег, который приносит брат.
Март 194…
Повсюду раздаются страшные взрывы, нашу деревню оккупировали немцы.  Брат постоянно куда-то уходит, но обещания все выполняет, он каждый день приносит еду и ночью топит печь. Он всегда говорит мне, чтобы я не выходила из дома. Мне очень страшно и одиноко. Мама домой не вернулась.
Июнь 194…
Через разбитое стекло я слышу птиц, которые поют. В окно проникает запах травы и гари. Сергей по-прежнему запрещает мне выходить. Я его слушаюсь, потому что очень боюсь и верю ему, он говорит, что скоро я смогу выйти из дома и ничего не бояться.
 Июнь 194…
Вчера Сергей всю ночь копал какую-то яму в подвале, потом сказал, что мне нужно спрятаться там. Я очень боюсь темноты. Братик сказа, что даже если я услышу шум или крики, не за что не выходить и не плакать.
Июль 194…
Вчера Сергей разрешил мне выйти во двор, там было очень тепло и свежо. Ночью был дождик. Сергей всегда куда-то уходит, приходит только ночью.
Август 194…
Ночью я, как всегда ждала брата. В прихожей послышался шорох, и я выбежала в переднюю в радостном ожидании брата. Он вновь меня поругал за то, что я выбежала встречать его. Мы долго разговаривали. Сегодня он мне принёс еды больше чем обычно, она была горячей, и даже чай был сладким. После моих расспросов Сергей собрался уходить, и вдруг я случайно заметила сумку, которую он оставил. Я побежала за ним и стала окликать его, за забором я увидела человека, с ростом моего брата, бросилась к нему.
- Сергей, Сергей! Ты сумку забыл, подожди. – внезапно залаяли собаки, человек обернулся  и  неожиданно схватил меня. Он что – то говорил не по –нашему, я поняла, что он что-то спрашивает и ругается на меня. Я испугалась, стала выбиваться и кричать. Откуда-то выбежали ещё двое мужчин, один из них держал оружие в руках, а Сергей шёл с поднятыми руками. Взрослые о чём-то спорили, что они говорили,  я совсем не понимала.
Один из мужчин толкнул брата вперёд и ударил его по коленям, он упал. Я испугалась и стала рыдать.  Сергей стоял на коленях, руки он держал на затылке, он украдкой повернулся и сказал:
- Не бойся, всё хорошо! – раздался выстрел, от ужаса я закрыла лицо руками и потеряла сознание.
 Февраль 2008
Сергей, я всё чаще вижу тебя во сне. Ты прости меня, прости за то, что не послушала тебя, я тебя погубила. Думаю, скоро свидимся.
Это была самая последняя запись Валентины Степановны Куприяно-вой. Умерла она на 73 году жизни. У неё был брат, который был партизаном на оккупированной территории. В 13 лет был расстрелян фашистами. Валентина Степановна два года была в плену. О том, что испытала, никогда не рассказывала, всегда считала себя повинной в смерти брата. Сергей Степанович Куприянов считается без вести пропавшим.