Вильям Рэндс. Громче не бывает

Вильям Брайти Рэндс  (1823-1882)
Родился на окраине Лондона, в бедной семье свечника. Прекрасно учился в школе, однако в тринадцать лет вынужден был устроиться на работу и заняться самообразованием. Чрезвычайно восприимчивый к иностранным языкам, научился читать на латыни и древнегреческом, а затем по-французски, по-испански и даже по-китайски, покупая учебники и книги на книжных развалах. Обладая выдающейся памятью и редкой работоспособностью, быстро поднялся по карьерной лестнице, устроившись корреспондентом в торговую контору Сити. В свободное время писал стихи (в том числе, и для детей) и бесчисленные статьи для газет, журналов и ежегодников. Опасаясь того, что это «несерьёзное» занятие помешает его продвижению по службе, скрывал своё авторство под псевдонимами, коих у него было более тридцати, отчего  многие из его стихов и даже книг до сих пор остаются безвестными. 

МАЛЬЧУГАН ЖАН ЖАК ЛУИ РЕНО
Мальчуган Жан Жак Луи Рено
Никогда не закрывал окно.
Был он неотесан, как бревно,
Мальчуган Жан Жак Луи Рено.

Даже если ветер завывал,
Холодок по коже подирал,
Град бил как из пушки, наповал,
Всё равно окно не закрывал.

Вот отец окно и превратил
В плот, сказав сынку:
– Живи один!
Завернись в дырявый палантин
И плыви подальше... В Абердин!

Стал Жан Жак белее полотна.
Есть не смог, потом лишился сна,
Всё следил, с утра и дотемна,
Чтоб отцу не дуло из окна.

На прощанье всем скажу одно
(Молодым и старым заодно):
Бойтесь позабыть закрыть окно,
Как боится он – Луи Рено!

НЕ БЫВАЕТ ГРОМЧЕ
Было тихо. И вдруг в темноте
Шлёпнул кит хвостом по воде...
И немедленно в дальней дали
Пушки весело грянули: «ПЛИ!»

С побережья откликнулись им
Лаем бешеным сторожевым,
Приказаньем вояк «Погасите маяк!»
И словечком вороны: «Дур-рак!».

Что услышал потом, вспоминаю с трудом:
Лязг запоров и стук каблуков,
Беготню, толкотню, маяту, суету
И трезвон сотни колоколов.

Наяву ли, во сне
Долго слышались мне
Львиный рык и тропический дождь.
Треск деревьев глухой,
Гром небесный такой –
Громче в мире и не найдёшь.

ЖИЛ БЫ Я В ДЕРЕВУШКЕ СЕМ-СЕМ...
Жил бы я в деревушке Сем-Сем,
Мне бы сны снились те же, что всем:
Семь поющих синиц на заборе, 
Семь дозорных корабликов в море,
Семь едва распустившихся роз,
Семь над ними зависших стрекоз,
Семь девиц с пастилою в кармане, 
Семь юнцов, закрытых в чулане.
Семь немыслимо милых мамаш.
Семь немыслимо строгих папаш.
Семь по небу летящих комет,
Семь кусков пирога на обед.
Мне бы снилось такое раз семь,
Жил бы я в деревушке Сем-Сем!

ДЖОНАТАН ГАН
Некий Джонатан Ган
– Смешной мальчуган –
Совсем отбился от рук,
Стоя на голове
И в своём озорстве
Доставляя родным много мук.

Шляпник продал ему
Не берет, не чалму,
А башмак огромный и чёрный.
Как цветочный горшок
Был башмак, и – о шок!
Голова в нём пустила корни.

Вот стоит Джонатан,
Как лесной истукан,
Нос в земле, рот готов издать вопль.
Вместо всякой еды
Просит Ган лишь воды
И растёт высоким, как тополь.

ЕСЛИ БЫ
Кружила роза над пчелкой,
А травка жевала овцу,
Пони стриг хозяину чёлку
И дарили коня бубенцу,
По улицам лодочки плыли,
А по морю – плыли дома,
И леди трубку курили,
И летом стояла зима,
И все перепутались краски,  –
То было бы всем невдомёк,
Ведь верха от низа
И правды от сказки
Никто отличить бы не смог.
И меня бы вечно хвалили,
Что усерден я, что терпелив...
И я бы звался не Вилли,
Не Вилли, а некий Иллив!