14. Златица и Сорока-Белобока

                14. ЗЛАТИЦА И СОРОКА-БЕЛОБОКА

      В этот замечательный светло-тёпло-весёло-солнечный летний день Златица сидела на корточках под большой лиственницей и уныло вырисовывала мечом с жёлтым камнем топазом в рукоятке на земле различные слова. Почерк у неё был красивый. Нужно бы уточнить, что даже очень красивый: округлые буковки с завитушками стройными рядами украшали её поляну от самого домика до ближайших больших кустов и даже вокруг пня, стоящего возле гамака. Этот пень посоветовал использовать её старший братик Гришик как подставку, чтобы удобнее было маленькой сестрёнке самостоятельно залазить в гамак, да и слазить с него. Златушка уже давно подросла, и в гамак запрыгивает без пенька-подставки, а ровно спиленный пенёк теперь использовался ею как столик, на который удобно положить книжки с картинками или энциклопедию, а также всякие там леденцы и печенюшки, которые она любила и умела готовить, или ежевично-вкусные пряники, которые ей частенько приносит Гришик (у него самые вкусняцкие пряники получаются), а то и любимую баночку с мёдом от младше-старшего братца Ромика, в виде земляники. Земляника-баночка раскрашена светло-голубой краской, потому что у Ромика в то время не нашлось красной краски. Зато таких баночек-земляник больше нет ни у кого на свете!.. Мёд, понятное дело – тоже любимое лакомство гномочки как и для любого другого гномика. Мёд Ромик умудряется добывать у диких пчёл; он же в этом деле самый большой умелец среди всех гномиков.
      Ещё на столик-пенёк удобно ставить кружку с чаем из листьев смородины и малины, ну и, понятное дело, зеркальце с расчёской. Эти два предмета постоянно находились при хозяйке, ведь она же – гномочка, а не какая-то там тебе гномик. Это они могут целыми днями обходиться без зеркала и расчёски, а Злата не может. Её лучшая подружка Лесничка тоже не может обходиться без зеркала и расчёски, и мама не может, и бабушка. Всё потому, что они – гномочки. Им надо обязательно несколько раз на дню расчёсывать длинные волосы, и следить за своим лицом – не появились ли вдруг на нём случайно грязные пятнышки. А гномикам это просто не интересно. Гораздо интереснее, если у них на лице будут пятна – пусть другие их боятся (разные там муравьи, пауки, жуки и мухи с комарами и воронами). Да и умываться гномики лишний раз не хотят – вот ещё, тратить время на всякую ерунду…
      Вы, дорогой Читатель, спросите, почему же это Златица была унылой сегодня? Да потому что утром она получила от Сороки-Белобоки весточку, что младше-старший братик называет её за сочинённые ею стихи не ПоЭточкой, а ПоэтОчкой. Вот такое обидное прозвище он ей придумал – ПоэтОчка. И Златуля расстроилась из-за этого. Ведь Сорока ей не могла сказать неправду. Правда, очень давно, Сорока ей один раз пересказала непроверенную информацию, но Злата строго предупредила Сороку-Белобоку, что если ещё хотя бы раз услышит от Сороки неправду, то больше никогда не будет её слушать. Белобока с тех пор Златице всегда только правду рассказывает, а не всякие там непроверенные слухи и сплетни. Хотя, честно говоря, Златушка расстроилась не только из-за того, что Ромик дал ей обидное прозвище, но и по ещё по одной причине: на самом-то деле, у Ромика с Гришиком получались отличные стишки и песенки, которые все гномики любили напевать, а вот из неё ещё ни разу не вышла (не вывалилась, не выкатилась, не выпала, не родилась, не …) такая песенка, которую, кроме неё одной, кто-нибудь бы ещё захотел запеть. Разве что только иногда Лесничка за компанию. Злата понимала, что Ромик в чём-то прав, придумав эту обидную «ПоэтОчку». «Что ж, будем исправляться! Вот сочиню приличное нечто и тогда стану нормальной ПоЭточкой! Так и должно случиться. Особенно два раза!»
      Златица улыбнулась своим мыслям, на её душе повеселело, и стихотворные рифмы так и повалились в её русоголовую опрятную причёску – только успевай записывать… Через некоторое время родились два четверостишия, которые Злата успела записать своим красивым почерком на земле. Остальные девяносто восемь она просто не успела ни записать, ни запомнить. Прочитав их вслух (как учил Гришик – с критикой, да с такой, будто чужое читаешь, а не свои творения), она поняла, что даже ей самой понравились эти два таких разных стишка, как будто и не она их придумала:
        Я – совсем не ПоэтОчка,
        А – ПоЭточка, РомИк.
        На дразнилках ставим точку.
        Ведь отвечу в тот же миг…

        Наберу от солнышка
        Зайчиков в лукошко,
        Чтобы зимней порушкой
        Грели нас немножко.

      «Эх, теперь бы Ромику стишки отправить!» – подумала Златица. Но Сорока-Белобока прилетит только завтра утром (она каждое утро прилетает, чтобы вместо радио рассказать все ставшие известными ей новости). Сорока для Златули служит как телефон или телеграмма для нас, людей – быстро сообщает кому-надо о том, где что случилось-приключилось, и даже где что произошло. Как же быть? Так хочется очень срочно отправить Ромику свои творения. Да и Гришик пусть ознакомится. Они в соседнем лесу проживают, но маленькой гномочке Златице нужно выходить рано утром, чтобы лишь к вечеру добраться до них. Далеко топать!.. Да и подарки она не успела домастерить – удобные комбинезоны для братиков с бисерными рисунками на груди. На комбинезоне Гришика уже вышит его любимый дырявый башмак, а у Ромикова комбинезона пока что наполовину вышит бочонок с мёдом…
        Эх, Сорока-Белобока,
        До чего ж мне одиноко!
        Прилетела б ты сейчас –
        Двоеноко стало б нас!

      Златица и сама не заметила, как вслух запела на ходу придумывавшуюся песенку. Эта песенка очень понравилась Ветру; он её подхватил и понёс туда, куда летел. А навстречу ему летела Сорока-Белобока:
      – Очень-очень интересно! – подумала Сорока. – Это кто же сочинил такую распрекрасно-грустную песенку, да ещё и обо мне? Эй, Ветер-Ветерок, это кто же одинок?
      – Ты что, не поняла, недогадливая Белобока?  Это же – златоволосая гномочка Златица.
      – Как так – Златица?! Её же Ромик ПоэтОчкой назвал… У неё же раньше не получались стишки и песенки.
      – Раньше не получались, а теперь получаются. Злата очень ждёт тебя, чтобы ты Ромику сегодня донесла её хорошие стишки.
      – Правда, Ветреный? Тогда потороплюсь я к ней, пока кто-нибудь меня не опередил. Ещё и угощение от Златы получу. А то ведь и опередить могут – моё угощение заберут.
      – Я тебя уже опередил, недогадливая, – усмехнулся Ветер.
      – Да? – разочарованно протянула Сорока. – А какое угощение ты получил?
      – Не получил я угощения, потому что стишки не к Ромику понёс, а понёс их совсем в другую сторону.
      Сорока радостно улыбнулась (Вы же знаете, дорогой Читатель, как радостно улыбаются птицы) и, махнув одним крылом, затараторила:
      – Ой, заговорилась я тут с тобой. Поспешу я к Златушке. Угощеньице меня там ждёт, тра-ля-ля!..
      Ветер только рассмеялся ей во след, и поддал ветерку под хвост тараторке, чтобы побыстрее долетела…
      Злата, записав в свой дневничок три придуманных ею творения, слезла с гамака. И как раз в это время на поляну с шумом опустилась Белобока. У Златицы глаза радостно округлились:
      – Ой, долгожданная ты моя Сорокочка! Как здоровско, что ты прилетела именно сегодня!
      – Особенно два раза здорово! Мне Ветер нашумел, что ты меня ждёшь.
      – Я на самом деле тебя очень жду! Так не терпится, чтобы ты поскорее передала Ромику мои стишки.
      – Сразу предупреждаю: много запоминать не буду! Вредно это. Потому что другие новости и сплетни забуду или перепутаю в них что-нибудь… опять.
      – Милая Сорокочка, ну всего два четверостишия!..
      – Ну ладно уж, рассказывай. Ты ведь знаешь, как надо правильно рассказывать стихи?
      – С критикой, будто бы не своё творение читаешь?..
      – Да нет же! С критикой – это для себя одной. А для других надо так: ты встань на пенёк, и читай с выражением, не торопясь. И ещё рукой обязательно в сторону вот этак делай, как многие поэты делают, – тут Сорока повела в сторону своим крылом так, как делают настоящие поэты.
      …Златуля, стоя на пеньке, чтобы её всем лучше было видно (не важно, что Сорока тут была единственной зрительницей), прочитала с выражением два стишка, не забыв рукой в сторону повести. Белобока одобрительно хмыкнув, застыла на некоторое время, и Злата забеспокоилась:
      – Тебе не понравились стишки?
      – Понравились! Ещё как понравились! А песенку-то твою мне Ромику передавать, или как?
      – Если тебя не затруднит, милая Сорокочка… Но ведь ты же сама предупредила, что много запоминать не будешь…
      – Во-первых, это я про стихи говорила, а во-вторых, песенку я уже наизусть знаю – её и запоминать не нужно, – после этих слов Сорока вновь замолчала, скромно потупив свой взор, и лишь правой ножкой стала водить туда-сюда, туда-сюда… Злата опять забеспокоилась:
      – Ты забыла слова песенки?
      – Ничего я не забыла. Угощения я жду, недогадливая ты какая-то сегодня, златоволоска.
      – Ой, милая Сорокочка! Так ты в лукошко загляни: там для тебя половиночка печенюшки лежит. И ещё колье из трёх разноцветных бесеринок для украшения твоего гнезда там же возьми.
      – Ну-у, если что – из разноцветных, – сначала заважничала, чтобы не показать свою радость, но тут же и засуетилась, Сорока, – Ладно, помчусь я к Ромику, а потом и дальше. А то ведь так новости скоро и старостями станут… –
      Склевав печенюшку, Сорока-Белобока с надетым на шею колье с шумом вспорхнула и улетела в сторону соседнего леса. А Златица занялась вышивкой.
      …Когда Сорока пересказала Ромику стихи и пропела песенку, тот очень обрадовался, что у его младшей сестрёнки тоже открылся поэтический дар. От радости гномик в паштет разрубил своим мечом уже давно надоевший большой лопух с колючим репейником, загородивший проход к тропинке, что ведёт на поляну Гришика. Ромик так усердно стал размахивать своим храбрым (ой, острым) мечом, что Сорока аж испуганно отпрыгнула подальше от меча, и укоризненно заметила тоном воспитателя:
      – А вот я бы на твоём месте записала в твою умную книжицу слово «двоеноко», пока не забыл, и самое главное – ещё бы одно важное и умное дело сделала…
      – Да дам я тебе сейчас угощение, не переживай! Я ведь не ждал тебя уже сегодня, Вестница… Сейчас принесу, – записав в пухленькую записную книжечку слово «двоеноко», Ромик умчался в свой домик.
      – Не переживай, не переживай!.. Как тут не переживать, когда вокруг такие дела творятся?! Не могу я без переживаний. Ох, как не могу! Особенно – без угощений… Особенно, два раза!.. О-о-о! А вот и моё угощение наконец-то несётся вприпрыжку!..
      На следующий день все гномики из близлежащих лесов уже наизусть знали стишки и песенку Златицы. Вечером на её поляне собрались много гномиков для участия в красивом празднике с весёлым салютом (или наоборот: в весёлом празднике с красивым салютом). До нашего городка шум этого праздника не долетел, потому что Златуля живёт в лесу, расположенном от нашего городка чуть дальше, чем лес Ромика и Гришика. Кстати, оба братика на этом празднике щеголяли в новых комбинезонах с красивыми вышивками. Все гномики восхищались изящной вышивкой, в особенности дырочкой на башмаке и вытекающим из баночки мёдом, выглядевшими как натуральные. Гришик, понятное дело, очень гордился своей дырочкой в башмаке. В конце праздника Гришик подошёл к Ромику и спросил:
      – РомИк, ты теперь не будешь дразнить Златицу ПоэтОчкой?
      – Не-а, не буду! Особенно, два раза, – последнюю фразу оба братца произнесли хором, отчего звонко рассмеялись.
      У Читателя правомерно может возникнуть вопрос: откуда я узнал, что случилось-приключилось в эти два дня у гномиков? Признаюсь, что мне не Сорока-Белобока рассказала, а Ветер донёс эту правдивую историю. Ветру я верю. Ведь Сорока иногда и перепутать что-то может… Сороки, они такие… А сегодня знаете, какую новость я от неё услышал? Она протараторила, что у Златицы, Гришика и Ромика родился ещё один братик, которому уже придумали имя Серафимчик…
      Если Сорока-Белобока ничего не напутала, то в скором времени я перескажу Вам, дорогой мой Читатель, новую храбрую историю про невыдуманного гномика Серафимчика. Надо лишь подождать какое-то время… Особенно, два раза…

                26.01.2025 г.