лекция

в тот день вообще не хотелось идти в школу. зима была противно-скользкой, до оцепенения мерзли пальцы. вечно хотелось курить и приходилось выбирать между обморожением и никотиновой ломкой.

тепло было только котам. два шерстяных тела вечно грели друг друга в позе инь-ян. смотришь на них и хочется тоже свернуться в комочек с кем то. вылизываться, спать, кушать, мурчать.

дома около пятнадцати градусов – это когда засыпаешь в кофте под двумя одеялами и просыпаешься также, но в холодном поту, хотя даже страшного ничего не снилось. самый кошмар он на улице. там еще холоднее, и приходится надевать две кофты.

привычка спать голышом быстро заставила о себе забыть из-за неработающих батарей. эту проблему «он» мог бы решить, ведь когда-то работал в какой-то там генерирующей компании. ездил вечно на пазике с мужиками и смотрел как варят трубы. мама еще говорила почему «он» не сделает, если работал там, должен же знать что-то?

но не сделал ведь. и все три месяца приходилось спать в холоде. зато, так легче было подниматься на работу в пять утра, потому что заснуть итак не получалось, и никакие таблетки тут не помогут. в такие моменты я отчаянно вытаскивала ладони из под одеяла, брала телефон, который зарекалась не трогать после того, как легла в постель, и тыкала холодными пальцами по экрану, открыв заметки. ночью всегда казалось, что вот-вот и напишешь что-то великое, а на утро полу-стишки несчастным и совершенно нечестным образом оказывались в корзине. вполне вероятно, не стоило этого делать. жалею?

на завтрак овсянка. начала ее варить только после работы в кофейне. ее там делали сладкой до о****енения и кушать ее можно было сколько угодно, хотя для посетителей она стоила около 150 рублей за тарелку. ебучая овсянка за 150 рублей, да я на эти бабки куплю себе 10 пачек овсянки, и жрать буду только ее. но дома она была другая. дома не было голубики и карамели, которые можно было незаметно тыбзить, аккуратно открыв нижний холодильник, пока твоя коллега стоит перед камерой, чтобы все было «без палева». с голубикой было вкуснее всего. а еще вкуснее было, если мы ее не сжигали. дома я долго училась варить ее так, чтобы по вкусу она мне напоминала ту, что на работе. первое время она удивительным образом подгорала, молоко убегало, и вообще получалась полная ***ня.

но «он» ел.

потом начала покупать бананы, яблоки. в голову тихо пробирались воспоминания, как мама варила овсянку в детстве, и я ела ее только тогда, когда она или папа мелко-мелко крошили туда яблочко. вот тогда было вкусно. а летом, бывало, добавляли туда клубничку. садили меня с утра за мой расписной хохломой детский столик, включали мультики и наблюдали за моим неподдельным детским восторгом.

****ая овсянка.

классрук пишет, что мы можем не идти в школу, при условии того, что сходим на лекцию. хотелось хорошую успеваемость, и любая возможность проебать максимально нудную математику, но так, чтобы тебе это зачли, автоматически приравнивалась к победе.

в этот раз условием было сходить в медунивер на лекцию про спид. боже милостивый. в голове заиграла земфира. мы смеялись, и решили, что обязаны пойти. хотя, наверное, спид это нихуя не смешно. спид это страшно. живешь себе, трахаешься, ну или колешься, ну или ложишься на операцию в какую-нибудь затхлую больничку, а оказываешься больным. урок для тех, кто любит наслаждаться жизнью. зато, можно было сравнивать себя с фредди меркьюри. петь «ви аре зе чемпионс» и доживать свои оставшиеся деньки.

а вдруг у меня спид, и я об этом даже не знаю? ну, я же делаю татуировки и себе, и другим. и трахаюсь. насколько вообще в этом плане может дойти человеческое доверие?

думать не хотелось. уже опаздываем. здание, в котором проходила лекция было нами еще неизведанно. несемся как угорелые на автобус, курим, морозим руки. нас встречают учителя у входа. закатив глаза на то, что вместо математики мы решили послушать буквально про бич современного общества, нас сопроводили в аудиторию.

первые ряды как и должно быть, занимали пузатые и не очень, старые дядьки. тётки в стремных платьях (но, естественно, не сильно ярких) и студенты в белых халатиках. нам раздали красные ленточки. все были в красных ленточках, и это внезапно начало походить на какой то парад. парад ****ой осведомленности спида.

я не помню лекцию. я помню как мы переписывались в заметках, обсуждая что-то вообще иное. постепенно преодолев тему смерти в диалоге мы перешли к обсуждениям стихов, но возвращались к смерти, когда учителя, сверля нас взглядом, показательно кашляли, указывая на то, что лучше бы нам послушать эту нудятину, если мы хотим за урок больше тройки.

моментами там даже говорили интересные вещи. особенно мне нравились диаграммы со статистиками. где, кто, сколько. но никто не отвечал на вопросы «почему?» и «как?». все просто делали вид, что им безумно интересно слушать информацию, миллион раз обсосанную до них в дипломных и курсовых работах, которые легко можно было найти в интернете. но мы же все так делали? ничего нового ведь еще не придумали, и вряд ли придумают, особенно какие-то барнаульские студенты меда, которые учатся там ради бумажки. потом ноготочки, реснички, татуировки, ну вы сами знаете. велосипед давно изобретен.

«он» пишет полную ересь. заполняет мои девственно-чистые заметки своими глупыми размышлениями. пишет там про то, что хочет задать лекторам вопрос. какие вопросы? тебе правда это нужно? единственное что мне сейчас нужно, так это дослушать уже эту нудятину и пойти домой, жить дальше этот вечер в холоде. смотреть на котов, трахаться в конце концов, ну, если после таких рассказов желание появится.

мне всегда неимоверно хотелось заткнуть «ему» рот. просто попросить не получалось, я знала, что это не сработает. и в глубине души «его» навязчивое и назойливое желание вечно задавать вопросы заставляло меня восхищаться. я уже давно ничего не хотела спрашивать. мне было достаточно видеть то, что меня окружает и переодически подслушивать разговоры в автобусах. такое случалось, когда совершенно отвратительным образом наушники садились в самый неподходящий момент. приходилось внимать жизнь незнакомцев. прослушивать каждый чих, кашель, мат, оскорбление водителя, или рассказы про родственников. телефонные разговоры.

хотелось уже дослушать эту нудятину. как на лекции.

не помню, что мы обсуждали пока шли домой. «тебе» вроде как очень лекция понравилась и на минутку даже захотелось стать врачом. тщетно искать лекарство от этой напасти.

романтизировать всю эту ***ту очень прикольно. лекции про спид вдохновляют почти также, как рассказы про бонни и клайда или сида и нэнси. ну, земфира же пела «будем глотать в больнице лекарства, не думать про завтра, не включать телевизор»

мы и без спида не думали. и телевизора у нас не было.