Кораблекрушение

Судно шло, везло овчину,
Независимо совсем.
И ушло оно в пучину
Моря бурного со всем,
Что имело по случайке,
Вы послушайте меня.
И умело только чайки
Там кружили, не тоня.

И кричали эти чайки,
Точно дети без земли.
Всё они по чрезвычайке
Засвидетельствовали.
А на дне лежало судно,
Как тулуп по номерку,
Не сумевши обоюдно
Удержаться наверху.

Чайки всё-таки горласты,
Им не очень и внемли.
Было б судно без балласта,
Дотянуло б до земли.
Без Испаний и Америк,
Как ты море ни корми,
Но оно бы ткнуло берег
Носом собственной кормы.

А теперь оно утопло,
Не ища особой мзды,
Как ракета, что без сопла,
Не достигшая звезды.
Пляжам кажется пологим,
Что они для нас и дам.
Это ж реквием по многим
Морем съеденным судам.

А вода не только слякоть,
Как и причет «ну, дела ж!»
Как ещё могу оплакать
Я овчинный такелаж?
Мне писать о смерти трудно,
Но у моря нрав таков.
Я придумал это судно
В память тысяч моряков.

Мой рассказ не будет полным,
Не повенчанный с бедой.
И венки плывут по волнам
Погребальной чередой.
И стоит матросик в майке,
Как бессмертный воробей.
И летают эти чайки,
Хоть их колом перебей.

2025