Василий 2 часть

За спинами не прятался, долг свой солдатский выполнял, медаль «За Отвагу» получил. Он не жаловался на свои тяготы там, на передовой, всем доставалось. Что с того, что дыхание у него перехватывает от потери лёгкого, что ревматические суставы не дают забыться коротким солдатским сном? На фронте жизнь висит на волоске у каждого. Начали подниматься в атаку, а у него ремень зацепился, пока освободился Василий, просвистел снаряд над его головой и ухнул, перелетев через окоп. Еще раз миновала смерть, а осколком от того снаряда шурину Фёдору оторвало левую руку.  Маленькая девчушка-санитарка стащила Фёдора в окоп и стала его перевязывать.
-Молится за меня Оксана! Вот бы хоть раз её и детей повидать,- мелькнуло у него в сознании.
Вспомнилась и дочь Анна, призванная в сорок первом, и в сорок третьем сын Павел. Как они там?
Со всех сторон рвались снаряды, противно свистели пули, поднималась фонтанами земля.
-Ох, ты, родимая, как тебя люди бьют за доброту твою, за хлеб-соль. Все эти мысли как будто помимо него выстроились коридорами, а он бежал по нему в атаку. Кровь пошла горлом! Ранен что ли?
-Получи, засранец!-ударил он прикладом целившегося с колен недобитого фрица. В гаснущем сознании Василия крутилось:
-Почему я его засранцем обозвал? Несолидно как-то о враге. Неуважительно. А за что его уважать? За то что он землю мою обгадил всю мерзостями своими? Господи, прости меня и помилуй, к тебе иду, прими душу мою!
Стихло всё.
Он с трудом открыл глаза. Над ним склонилась Аннушка в белом.
-Папаня, папаня, не закрывай глаза! Это я, Анна, ты в госпитале, папаня! Еле выходила тебя! На вот, водички попей!
Она приподняла голову отцу и дала глотнуть из кружки.
Постепенно начал поправляться. Аннушка колола ему новое лекарство пенициллин.
Мысли его были с товарищами на передовой,  среди которых были и односельчане. Вот и дети его воюют, а он в тепле лежит. Как будто он их бросил, не защитил Родину. Грызла его совесть. Так до конца жизни и будет ему напоминать, что не заплатил за счастье своей семьи, других людей своей жизнью.
Не любил Василий вспоминать о войне, никогда никому, кроме Оксаны, о ней не говорил, да и ей только о последнем бое и о Анне, спасшей его жизнь.