Семнадцатое...

Мольберт. Наточены карандаши.
Палитра ждёт прикосновений кисти.
Холст по привычке ждёт и шепчет : "Ну давай, пиши...
Войну, дорогу, снег, идущего к реке, колосья на ветру
Иль очертания героев из романов нестареющей Агаты Кристи".

Есть краски у меня для Солнца, для огня, для моря,
Для макового поля, утопающего в собственной крови.
Одно художнику пока что не известно вовсе:
Вот как ему изобразить феномен человеческой любви?

Поэтам проще - под рукою миллионы слов.
В речах Ахматовой, любовь всего лишь понимание,
Экзюпери писал о бескорыстности, как об основе всех основ.
У Байрона любовь есть бунт,
Для Достоевского любовь всего надеется и никогда не требует к себе внимания.

А тут цвет синий, красный и оттенки свежескошенного сена,
Их сочетание - рождает новый спектр смыслов бытия.
На холст переплетенья ног и рук ложится, замершая сцена
А есть ли в ней любовь?...
Для Пастернака - да, но нет её конкретно для меня.

Наверно, чтоб писать любовь рукой,
Необходим совсем другой вид красок.
Они должны переливаться болью, радостью, растерзанной душой
И говорить на белом полотне холста
О всей никчемности и пошлости, рожденных от пера, любовных сказок.

И я ищу внутри себя, тот тайный уголок,
Где краски эти с ранней юности хранятся,
Но вот найти это укромное местечко до сих пор увы не смог.
В кармане множество ключей от всех дверей,
Но к этой тайной двери ключ, никак не хочет подбираться.