До покаяния

Уж сколько тысяч дней и километров
ты намотал на жизни колесо?
Извечный бег вкруг мнимых полюсов
не прерывал и твой беспечный сон
под песню нестареющего ветра.

А память всё удерживает лица
и голоса – лишь жаль, не слышно слов! –
презрев твой скудный жизненный улов.
Как по весне – реке из берегов –
ей захотелось выйти – и  разлиться

по городам, приют тебе дарившим,
как печь – тепло, а абажур – уют, 
где жители танцуют и поют,
даже в те дни, когда вина не пьют –
твоей страны, тогда ещё – не бывшей.

Неважно – преуспел ты или нищий –
обласкан ли, обижен ли судьбой,
а если что плохое – не с тобой,
тьфу-тьфу! – произошло. Само собой,
бывает реже, чем один – на тыщу.

Но память, словно пристальный прожектор,
осветит сумрак в уголках души:
найдёт, разбередит, разворошит.
И не исправить, не перерешить –
перед былым беспомощен корректор.

Лучом в глаза – она неумолима! –
«лишит покоя, отдыха и сна».
Казалось бы, твоя ли в том вина,
что той несправедливости стена
была крепка и непреодолима?

Всегда на грани тонкой:  либо, либо … –
и ныне адресует свой вопрос
к нам память-суд, всё ж – над рекою слёз,
под вечным спудом мстительных угроз
до покаянья – оставляя  выбор.